Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт (е книги .TXT) 📗
Пирсу необходимо пойти в армию, где существуют некоторые возможности помочь ему в продвижении по службе, что, в свою очередь, приведет к дальнейшему повышению и позволит познакомиться с важными представителями гражданских и военных властей. Он прослужит некоторое время и вернется не на Средний Запад, а в Вашингтон, где к тому времени распространится слух о его исключительной одаренности и достижениях. Частные фирмы начнут соревноваться между собой, чтобы пригласить его на службу, но последует предложение и со стороны правительства. Пирсу следует принять его.
Но прежде всего – армия. Там ему необходимо показать все, на что он способен, он должен по-прежнему оставаться «самым лучшим». «Мама» и «папа» устроили для него на ферме прощальный вечер, на который были приглашены все друзья, включая почти весь 37-й отряд бойскаутов. Но это был больше чем прощальный вечер. Под утро «мама» и «папа» сказали ему, что они больше никогда не увидятся. Они стареют, и они выполнили свою главную работу: вырастили и воспитали его. Они уверены, что всегда смогут им гордиться. Кроме того, их знания требуются в ином месте. Он все понял – священное призвание превыше всего.
В ту ночь он впервые с того дня, когда ему стукнуло тринадцать, плакал. И не пытался скрыть своих слез. Ведь, помимо всего, это были слезы радости.
Все эти годы, думал Артур Пирс, разглядывая в зеркале на стене дешевого мотеля венчик седых волос и мятый воротничок рубашки… Все эти годы – ради того, что должно произойти через несколько часов. Осталось подождать совсем немного. И место в истории ему обеспечено.
Майкл проснулся и открыл глаза, чувствуя, что буквально плывет в собственном поту на этом кожаном диване. Жара казалась невыносимой. Он приподнял голову, оглядываясь, и понял, что комнату заливает не солнечный, а электрический свет. Липкая сырость пропотевшей одежды была неприятна. Неприятно и то, что он явно проспал до вечера, хотя совершенно этого не планировал. Что произошло?
– Добрый день, – произнесла Дженна по-чешски.
– Который час? – спросил он, принимая сидячее положение.
– Десять минут восьмого, – ответила она из-за письменного стола. – Ты проспал чуть больше трех часов. Как себя чувствуешь?
– Не знаю. Полностью отключился. Что происходит?
– Ничего особенного. Как ты сказал, «ситуация в наших руках». Ты знаешь, оказывается, лампочки на телефонах загораются раньше, чем раздается звонок. Всего на долю секунды, но все же раньше.
– Меня это как-то не утешает. Кто звонил?
– Очень серьезные, озабоченные личности докладывали, что доложить им не о чем. Некоторые интересовались, как долго им еще оставаться в… как это… Ах, да, в дозоре. Я всем говорила, что дозорные должны стоять по местам, пока их не освободят приказом.
– Ясно.
– Фотографии прибыли.
– Что? А… по твоему списку.
– Они на журнальном столике. Взгляни.
Хейвелок попытался сосредоточиться на пяти лицах, изображенных на крупнозернистых фотографиях, явно переснятых откуда-то с большим увеличением. Он смахнул со лба капли пота и крепко потер глаза. Он начал с крайнего левого снимка. Это лицо ему ни о чем не говорило. Еще одно, еще одно и еще…
– Этот, – произнес он, сам не зная почему.
– Который?
– Четвертый слева. Кто он такой?
Дженна сверилась с лежащим перед ней листком бумаги.
– Это очень старый снимок. Он был сделан в 1948 году. Единственный, который удалось обнаружить. Фотографии более тридцати лет.
– Так кто же этот человек? Кто он?
– Его фамилия Калязин. Алексей Калязин. Ты его узнаешь?
Дженна поднялась из-за стола.
– Да… Нет… Не знаю.
– Это старая фотография, Михаил. Вглядись в нее. Изучи ее. Глаза, подбородок, форма рта. Когда? Кто?
– Я не знаю. Как будто что-то есть и в то же время ничего нет… Чем он занимался?
– Он был психотерапевтом в клинике. – Дженна заглянула в бумажку. – Он опубликовал ставшее классическим исследование о поведении человека в условиях длительных боевых действий и других стрессовых факторов неприродного характера. К его знаниям широко прибегал КГБ. Калязин стал тем, что вы называете разработчиком стратегии, правда, с несколько специфическим уклоном. Он анализировал информацию, получаемую от оперативников, с целью выявления двойных агентов и людей, не способных нормально выполнять их работу.
– Аналитик. Теоретик со склонностью не замечать очевидного.
– Не понимаю.
– «Ходячие пистолеты». Они никогда не могут выявить ни одного «ходячего пистолета».
– Я все равно не понимаю, о чем ты говоришь.
– Нет, я его не знаю. Это лицо так похоже на множество других из множества досье. Господи, столько лиц!
– Но все же в нем что-то есть?
– Возможно. Но я не уверен.
– Смотри на него. Сосредоточься.
– Кофе. Здесь имеется кофе?
– Я совсем забыла, – сказала Дженна. – Правило первое. Кофе должен быть черным и очень крепким. Ты все-таки остался чехом, Михаил. – Она направилась к столику за софой, на который внимательный охранник еще раньше поставил серебряный кофейник.
– Правило первое, – неожиданно возбужденно повторил Майкл. – Первое правило.
– Что?
– Где твои записи телефонного разговора Деккера?
– Я их тебе давала.
– Где они?
– Там, на столе.
– Где, я спрашиваю?
– Под фотографией. Справа от тебя.
«Наливайте себе, что хотите. Вы помните правила этого дома». Майкл смахнул фотографию незнакомого человека со стола и взял два вырванных из блокнота листка. Он начал лихорадочно изучать текст.
– Проклятье! Правила. Где же эти чертовы правила! – Хейвелок поднялся на ноги и чуть не упал, успев в последнюю секунду опереться о стол.
– Что с тобой? – воскликнула тревожно Дженна, едва не расплескав кофе.
– Деккер! – заорал Хейвелок. – Где заметки о твоей беседе с Деккером?
– Там же. Слева. Видишь блокнот?
Хейвелок лихорадочно листал страницы, его руки дрожали, глаза бегали по строчкам. И вот он нашел их.
– Странный акцент, – пробормотал он. – Странный акцент… но какой?
Майкл схватил трубку. Трясущиеся пальцы едва попадали в нужные отверстия диска.
– Соедините меня с капитан-лейтенантом Деккером. Его телефон должен быть в вашем списке.
– Михаил, возьми себя в руки.
– Заткнись!
Длинные гудки в трубке показались Майклу бесконечными.
– Алло? – произнес уверенный женский голос.
– Капитана Деккера, пожалуйста.
– Я… прошу прощения, но его нет дома.
– Но только не для меня! Говорит мистер Кросс. Пригласите его к телефону.
На двадцатой секунде ожидания Майкл понял, что голова его сейчас расколется от напряжения.
– Что случилось, мистер Кросс? – не поздоровавшись, спросил Деккер.
– Вы упомянули про странный акцент. Что вы имели в виду?
– Простите, не понял?
– Звонок! Когда вам звонил тот человек, который сказал, что говорит по поручению Мэттиаса! Вы сказали, что у него был странный акцент. Какой? Иностранный акцент? Русский?
– Ничего подобного. Это был высокий и весьма англизированный голос. Почти британский. Но не совсем.
– Спокойной ночи, капитан.
«Наливайте себе, что хотите. Вы помните правила этого дома… У нас обоих пусто. Наполните свой бокал и налейте мне. Это, как вы помните, тоже часть правил дома».
Хейвелок вновь снял телефонную трубку и придвинул к себе список телефонов. Набрав нужный номер, он принялся ждать. Теперь ожидание было почти приятным. Но оно оказалось слишком коротким, ему требовалось время, чтобы привыкнуть к новой ситуации. Итак, остров Пул!
– Говорит мистер Кросс. Соедините меня со Службой безопасности, пожалуйста.
Послышались два коротких гудка, после которых мужской голос ответил:
– Контрольный пункт. Дежурный офицер слушает.
– Кросс. Президентский приказ. Приоритет ноль. Подтвердите.
– Начинайте счет, – предложил голос.
