Закоулок убийц - Гамильтон Дональд (бесплатные серии книг TXT) 📗

— И ты увидела меня, — закончил я, — А потом, когда узнала, кто я такой, тебя осенило, что я именно тот, кто тебе нужен. И не постеснялась наврать с три короба, чтобы меня заполучить.

— Да, — кивнула Тедди. — Так и есть. Какой смысл был мне искать другого частного сыщика — эта стерва его бы в два счета отвадила.

— А в чем ты видишь преимущество Хлыста Петрони?

— Полицейские сказали, что вы головорез. Гангстер. Но разговариваете вы не как головорез. Во всяком случае — не все время.

Я мысленно упрекнул себя за легкомыслие и ухмыльнулся. Фирменной ухмылкой Петрони.

— В чем дело, милашка? Тебя смущает, откуда я знаю, что Фрейя — богиня любви, а Цирцея — волшебница? Разве, по-твоему, нашему брату гангстеру нельзя даже в руки книжку взять в промежутке между наездами?

Тедди зарделась.

— Я вовсе не имела в виду... А что такое “наезд”?

— Наезд, — важно пояснил я, — нечто вроде налета. Кто-то плохо себя ведет, а тебя посылают, чтобы ты наехал на него и вправил ему мозги. Хватит кочевряжиться, малявка. Ты вырвала меня из лап легавых, и я здесь. Теперь выкладывай, что тебе нужно, и сколько я заработаю — или я рву когти.

Она заколебалась, пристально глядя мне в лицо. Потом, решившись, притушила сигарету, встала, подошла ко мне и обеими руками уцепилась за лацканы моего пиджака. Подняла голову. Голубые глаза на крохотной мордашке сияли. Когда она заговорила, голос чуть заметно дрожал.

— Я хочу... — Она осеклась. Потом, собравшись с духом, выпалила: — Сколько вы возьмете, Джим Петрони, чтобы наехать для меня?

Глава 10

Выйдя от Тедди на свежий воздух, я остановился и, нащупав рукой хрустящие бумажки в кармане, попытался сообразить, продешевил ли я или напротив — ободрал девчушку как липку. Текущих расценок я не знал — Мак не удосужился проинструктировать меня, сколько берет “Хлыст” Петрони за свои услуги. Видимо, ему просто не пришло в голову, что кому-то захочется нанять меня как Петрони.

Я потряс головой, поправил шляпу и зашагал к машине. Приблизившись к ней, я различил на переднем сиденье чей-то силуэт.

Некоторое время я просто стоял, обиженный и разочарованный. Мне казалось, что я выразился достаточно ясно. “Если я наткнусь на кого-то из его людей, я выстрелю первым, без предупреждения”.

Скверное дело. Возможно, я сглупил или погорячился, произнеся эту угрозу, но в нашей организации слов на ветер не бросают, невзирая на последствия. Уж Маку-то следовало бы знать, что я не блефую. Я медленно потянулся за револьвером Алана, уже во второй раз за этот вечер. При этом я вплотную приблизился к углу дома, чтобы получить упор для руки с оружием. Как правило, один раз вы можете стрелять достаточно спокойно, даже в такой час ночи и даже из такого громкого револьвера, как тупорылый полицейский “смит-вессон” 38-го калибра. Некоторые могут проснуться, другие даже привстанут и прислушаются, но, если ничего больше не услышат, то скорее всего не станут вылезать из постелей и проявлять лишнее любопытство.

Я внимательно изучил линию огня. С моей стороны никаких препятствий для полета пули не было. За свой автомобиль я не опасался — попавшая в голову жертвы пуля причинить ему существенного ущерба не могла, — а чужие машины меня не волновали. Я отвел назад курок до полного взвода и совместил прямоугольную мушку с квадратной прорезью прицела. В то же мгновение человек, сидевший в моей машине, повернул голову и нетерпеливо посмотрел в мою сторону, словно недоумевая, какого черта я так копаюсь.

Я медленно выдохнул и осторожно ослабил давление на спусковой крючок. Передо мной сидел пухленький и жизнерадостный мистер Уильям Оркатт из семейства аннаполисских Оркаттов, известный в своем кругу как Билли.

Признаться, когда я прятал револьвер, моя рука немного дрожала. Я быстро прошагал к машине. Завидев меня, он открыл дверцу.

— Мистер Петрони...

Я схватил его за шкирку и выволок из машины.

— Я хотел с вами поговорить, мистер Петрони. — Он встряхнулся. — Я хотел вам сказать...

Он замялся, явно чем-то смущенный. Я терпеливо ждал. Внешность довольно приятная, разве что мягкотелый, да и похудеть бы немного не мешало. С такой фигурой ему только плавать и оставалось. Впрочем, в ту минуту я не думал о его фигуре; я пытался представить, во что могла превратиться его голова с короткой стрижкой после моего выстрела.

— Что ты хотел мне сказать, сопляк? — Мой голос прозвучал слишком хрипло, чересчур хрипло даже для отъявленного головореза Петрони.

— Я хотел, как бы лучше выразиться, просить вас держаться подальше от мисс Майклс. — Билли запнулся, но я промолчал, и он быстро затараторил: — Она сейчас мечется. Она мне сказала... Впрочем, это не важно.

Вбила себе в голову совершенно бредовые мысли. Но я бы не хотел, чтобы вы этим воспользовались... Она такая очаровательная девушка, и за ней должен кто-то присматривать.

— И ты назначил на эту роль себя? Оркатт смущенно прокашлялся.

— В некотором роде — да. После того, как возле полицейского участка Тедди настаивала на разговоре с вами, я понял, что она что-то замыслила. Я... — Он приосанился и расправил плечи. — Я не позволю, чтобы она поломала свою жизнь, связавшись с бандюгой и гангстером, мистер Петрони. Она просто сумасбродная девчонка; она сама не понимает, что говорит. Мне кажется, она любит строить из себя слишком взрослую. Держитесь от нее подальше, Петрони.

— Да, — кивнул я. — Подальше. Разумеется. Я ударил его без замаха. Резко, ниже пояса и без предупреждения. Оркатт свалился, схватившись обеими руками за живот, а сзади послышались шаги. Я развернулся, готовый нанести удар, но увидел перед собой Тедди Майклс в голубой пижаме. Она осторожно, как и была босиком, приблизилась к нам и посмотрела вниз. Оркатт приподнялся на четвереньки; его мучительно рвало.

— Зачем вы это сделали? — спросила Тедди. Упрека в ее голосе я не услышал — только любопытство.

— Захотелось, — отрезал я. Мне не хотелось пояснять, что я мстил мозгляку за то, что едва не прострелил ему голову. Она могла бы не понять. Я и сам не был уверен, что понимал себя.

Тедди хихикнула.

— Как он нелепо выглядит, да? Бедняжечка. Я слышала, что он вам сказал. Забавно, что ему вдруг вздумалось защитить меня.

— Да, забавно, — сказал я. — Когда он очухается, помоги ему умыться и отправь домой. Я позвоню завтра. Спокойной ночи.

Когда я гнал оттуда на машине, в ушах звенел голос Мака: “Мне приходилось наблюдать, как меняются люди, которым их профессия дозволяет безнаказанно убивать”. Тогда я посмеялся, а вот теперь вынужден признать, что дважды за одну ночь едва не убил человека, даже не удосужившись сперва выяснить, кто он такой. “Через некоторое время, — сказал Мак, — способность к объективному анализу притупляется, поскольку человеческая жизнь перестает представлять для них ценность”.

Я едва не убил двух мужчин и умертвил одну женщину. Во всяком случае, Джин умерла, и я больше не был уверен, что моя рука и в самом деле не дрогнула. Возможно, как выразился Мак, подсознательно я хотел, чтобы она дрогнула...

Я завернул к отелю, получил номер и отослал коридорного, дав ему на чай. Открыв чемодан, который он оставил у изножия кровати, я поморщился при виде нестрого шмотья Петрони. Повертев в руке серебряную фляжку, я прогулялся в ванную и принес в комнату стакан, но в последний миг передумал. Ну его к черту, решил я, ведь никогда еще выпивка не поднимала мне настроение. Я завинтил крышечку и швырнул фляжку в чемодан. Зазвонил телефон. Я взял трубку.

— Мистер Питерсон? — спросил женский голос. — Мистер Питерсон из Чикаго?

— Мне очень жаль, — отрывисто ответил я. — Я из Чикаго, да, но фамилия моя Питерс, мадам. Джеймс А. Питерс.

— Ах, извините. Мне, право, очень жаль. Я вас не разбудила?

— Нет, все нормально, мадам.

Я положил трубку. Как вы поняли, звонок был кодовый. У звонившей был выбор из шести фамилий. “Питерсон” означало, что мне следовало найти безопасный телефон и связаться с Вашингтоном. Я не стал мучиться вопросом, как Мак разыскал меня. В конце концов, он знал, что я должен был встретиться с Тедди Майклс, местонахождение которой тайны ни для кого не составляло, а по пути сюда я не особенно следил, увязался ли за мной “хвост”. Вопрос стоял лишь — следует ли мне позвонить Маку и узнать, как обстоят дела, или гордо закусить удила и действовать на свой страх и риск.