Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт (е книги .TXT) 📗

Майкл прокрался вдоль стены и выглянул из-за угла. В неярком свете он рассмотрел обсаженную деревьями улицу с макетами зданий. От ворот через парк по направлению к далеким гипсовым монументам шли три офицера; четверо солдат торопились к куполообразному строению, расположенному между двумя непонятного назначения кирпичными корпусами, более всего похожими на первый этаж богатых апартаментов. Затем, к удивлению Хейвелока, из левого кирпичного корпуса вышел человек в цивильной одежде; за ним поспешал второй, в белом лабораторном халате, в чем-то явно убеждающий того на ходу. У Майкла промелькнула мысль, не говорят ли они между собой по-русски, но он тут же отмел нелепую идею. Двое, пройдя по тропке, свернули направо к перекрестку с фальшивым светофором. Они еще раз свернули направо, продолжая беседовать. Первый теперь укорял за что-то своего компаньона в белом халате, но тоже так тихо, что слов было не разобрать. Здесь вообще было тихо. Тишину и покой замерших декораций нарушал лишь стрекот цикад. Какую бы тайну ни хранил остров Пул, она лежала под весьма мирным покровом… Очередная ложь, созданная лжецами.

После того как двое гражданских скрылись из виду, Хейвелок обратил внимание на металлический указатель, прикрепленный к столбу на противоположной стороне улицы. Он видел его столько раз, сколько ездил к Мэттиасу в Джорджтаун! Голубая стрела и надпись: «Чесапик – Огайо Кэнал». Это был весьма живописный водный проток, отделяющий шумный Вашингтон от покоя жилых анклавов Джорджтауна, тихие улицы которого предоставили приют самым богатым и наиболее влиятельным людям столицы.

Джорджтаун.

«Есть ли внутри система тревоги?»

«Только в Джорджтауне».

Антон Мэттиас находился где-то дальше на этой улице, за мостом, под которым может не быть воды, в доме-фальшивке. Господи! Неужели они построили копию его дома и отрепетировали похищение? В принципе это возможно. Согласно президентскому приказу резиденция госсекретаря круглые сутки находилась под охраной, как и полагалось ради безопасности самого ценного национального достояния. Но тем не менее похищение было не только возможно теоретически, оно реализовалось на практике. Для этого был лишь один способ. Чтобы не поднять тревоги, Мэттиаса нужно было брать только в его доме, сменив охрану по приказу лжецов из госдепа. Операция была отрепетирована и исполнена.

Майкл небрежной походкой вышел на улицу – рядовой, желающий подышать свежим воздухом или утомившийся от шумной компании своих сослуживцев. Он достиг кирпичного здания слева и, перейдя через газон, вышел на тротуар. На этой улице, идущей под уклон, фонари не горели. Майкл пошел быстрее, чувствуя себя гораздо уютнее в тени деревьев. Он увидел дорожку, ведущую в направлении трех зданий с куполообразными крышами. В нескольких окнах горел свет, в других мелькали голубоватые отсветы включенных экранов телевизоров. Майкл понял, что перед ним жилые помещения для офицеров и гражданских лиц. Может, там живут выпускники Новгорода и Урала?

Мир цивилизации оборвался внезапно. Асфальт и тротуары закончились, далее вела простая, абсолютно темная грунтовая дорога с высоким кустарником вдоль обочин. Но если есть дорога, должна же она куда-нибудь вывести? Майкл решил пробежаться. Джоггинг [63] перед сном – прекрасное объяснение поздней прогулки для того, кто решит его остановить. Ну а обезвредить любопытного – дело техники. Майкл подумал о Дженне, которая там, в городе, всего в нескольких милях от него, переходит от одного телефона к другому, озадачивая своими звонками дежурного Управления консульских операций. Ее фразы остаются без ответа; ответа может и вообще не быть. Мысль об этом приводила Хейвелока в ярость. Он соглашался с риском своей профессии и относился к опасности с уважением; разумная осторожность и чувство страха – весьма важные средства самозащиты, но он никак не мог согласиться с предательством в своих кругах. Ибо в таком случае надеяться не на что и остается признать, что жизнь потрачена впустую.

Впереди, слева от дороги, мелькнул отблеск света. Майкл перешел на бег. Постепенно он различил очертания дома, вернее, части его, заканчивающегося вторым этажом, – знакомый фасад дома Антона в Джорджтауне с прилегающей к нему территорией, воспроизведенной в мельчайших подробностях. Майкл остановился на границе грунтовой дороги и асфальта, не веря своим глазам.

Те же кирпичные ступени, которые вели к той же белой двери над знакомым порталом, освещенным двумя бронзовыми каретными фонарями. Полная копия оригинала, находящегося в нескольких сотнях миль отсюда. И те же кружевные занавески на окнах! Майкл не сомневался, что и интерьер дома в Вашингтоне воспроизведен без ошибок. Уроки Новгорода превосходно усвоены, плоды учебы реализовались на крошечном острове, расположенном от побережья Соединенных Штатов в минутах пути по морю и в нескольких секундах по воздуху. Господи, да что же произошло?

– Стоять на месте, солдат! – раздался голос за спиной. – Какого черта ты здесь делаешь?

Хейвелок отвернулся, прикрывая пистолет на ремне. Из кустов появился охранник с оружием в руках, но в гражданской одежде.

– Что с вами? – откликнулся Хейвелок. – Неужели человеку нельзя погулять?

– Ты не шел, ты бежал.

– Джоггинг, приятель. Знаешь такое слово?

– Я сам занимаюсь этим каждое утро, приятель, когда только не дежурю по ночам. Но не в одиночку и не на этой дороге. Ты должен знать порядки. Никто не имеет права заходить в шестой сектор и вообще сходить с асфальта.

– Да ладно, – протянул Майкл. – Вредно быть таким формалистом…

Из дома послышались звуки музыки. Майкл сразу узнал эту вещь, которую любил слушать Мэттиас, – «Музыку на воде» Генделя. Его друг был там.

– Каждый вечер одно и то же, проклятье, – пожаловался человек в штатском.

– Почему?

– Откуда я знаю? Он выходит в сад и заводит свою шарманку на час, иногда больше.

«Музыка помогает думать, Михаил. Чем прекраснее музыка, тем глубже мысли. Знаешь, здесь, видимо, имеется какая-то причинно-следственная связь».

– Очень здорово, что вы, ребята, позволяете ему это.

– Почему бы и нет? Что у него еще осталось и что его ждет дальше? Зато твою задницу ждут большие неприятности, если ты немедленно не уберешься отсюда, – сказал охранник, убирая револьвер. – Тебе повезло, что я не… Эй, погоди! У тебя там что – пистолет?

Хейвелок прыгнул вперед, схватил охранника за горло и бросил на землю через левое бедро. Он уперся коленом в грудь лежащего, выхватил из-под куртки охотничий нож и прошипел:

– А вот тебе не повезло. Ты откуда, приятель? Из Новгорода? С Урала? Ты из «памятливых»? – Майкл приставил лезвие ножа под нос охранника и шепотом произнес: – Я исполосую тебе всю морду, если ты будешь молчать. Во-первых, сколько здесь человек? Только тихо!

Он снял руку с горла часового. Тот закашлялся и прохрипел:

– Вам не выбраться отсюда.

Хейвелок полоснул его ножом. По лицу потекла кровь.

– Не доводи меня до крайности, сука! У меня и так слишком много накопилось! Ну? Сколько их там?

– Один.

– Врешь!

– Нет. Один. До четырех утра нас всего двое: один сторожит снаружи, второй – внутри.

– Охранная сигнализация – где? какая?

– Фотоэлементы. В дверях. На уровне груди и коленей.

– И все?

– Все. Достаточно, чтобы он не вышел незаметно.

– А в саду?

– Там стена. Достаточно высокая. Господи, да куда же ему бежать! Куда вы с ним денетесь?

– Посмотрим.

Майкл приподнял голову охранника за волосы, выпустил из руки нож и нанес короткий сильный удар в область за правым ухом. Тот потерял сознание. Хейвелок достал сыромятный ремень, разрезал его ножом надвое и связал руки и ноги жертвы. Потом запихал в рот часовому носовой платок. Пришлось потратить еще один ремешок, чтобы кляп не выпал. Оттащив тело в кусты, он двинулся к дому.

Музыка Генделя по-прежнему гремела в ночи, медь и струны оркестра сплетали свою бравурную мелодию. С небольшой возвышенности Майкл хорошо мог рассмотреть ступени главного входа в этот эрзац-дом и окно с кружевными занавесками. Пригнувшись, он подбежал к стене, осторожно выпрямился и прижался лицом к стеклу. Словно опять оказавшись в ином времени и пространстве, Майкл увидел обстановку до боли знакомой гостиной – прекрасные, но изрядно потертые ковры восточной работы, тяжелые удобные кресла, бронзовые светильники. Здесь Антон принимал посетителей; он называл ее парадной. Майкл провел в ней немало приятных часов. Но это была не та комната.