Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Примеров экономического подрыва финансовой системы государства оказалось так много, что он стал их записывать, систематизировать.
Он, как и все, с надеждой наблюдал за Первым съездом народных депутатов, было что-то обнадеживающее в его жарких дебатах. И он однажды подумал, что следует вручить свои записи кому-нибудь из депутатов, ведь все, чего ни коснись, упиралось в экономику, в инфляцию, в поиски денег: для пенсионеров, инвалидов, искалеченных войной «афганцев», жертвам Чернобыля, землетрясений, аварий на шахтах и газопроводах, беженцев, для сирот. А тут миллионы уходили на ветер, усугубляя и без того критическое положение.
И он внимательно стал присматриваться к депутатам, прислушиваться к их речам, кому из них можно было бы вручить свои исследования и подробно рассказать обо всем, что творится с финансами. Уже на Первом съезде твердой позицией, принципиальностью ему понравились Ярин, Собчак, Струков, Емельянов, Сухов, а особенно казахский лидер Назарбаев, в котором чувствовался рачительный хозяин. Но уже на последующих сессиях их позиции заметно изменились, чувствовалось, что мало кто из них представляет самого себя, как на Первом съезде, успели слиться, или их слили в группировки, для него это казалось очевидным, и он потерял к ним былой интерес. Но он не отбросил мысль обратиться к народу через депутатов. Но скоро долго мучившая идея отпала сама собой. Стали собирать деньги, и немалые, на поддержку и всяческую рекламу мнимых успехов кооператоров в средствах массовой информации и депутатском корпусе.
Он понял бесполезность своей затеи, представив депутата Сухова на трибуне, знал, что высокооплачиваемые лоббисты кооператоров сотрут в порошок харьковского водителя, осмеют, освистают за то, что посмел бросить тень на их кормушку, деловые люди зря денег не платят. Да что освистают, осмеют, не кончилось бы большой бедой. Японец-то знал, что стоит за спиной кооперативов, а там жалости ни к кому не знают, и депутат не исключение. Нет, он не стал впутывать в свои дела народных избранников.
Но долго мучившее желание кому-то поведать свои тревоги-печали разрешились самым неожиданным образом. Узнав, что в своем саду повесился Ачил Садыкович, крупный чиновник из Совмина, тесть майора ОБХСС Кудратова, часто бывавшего в свите Сухроба Ахмедовича, Шубарин еще раз почувствовал твердую руку Камалова и понял, что прокурор не остановится ни перед кем ради торжества закона и справедливости, эта его одержимость, видимо, и пугала заведующего Отделом административных органов ЦК. И тогда он воскликнул мысленно, вот же он, мой депутат, вот человек, который не останется равнодушным к его сообщениям.
Но Шубарин не был бы Шубариным, если бы, замышляя обнародовать через народных депутатов или через прокурора Камалова документы о том, как разваливают экономическую систему страны, не имел бы и своих кровных интересов. Имел он интересы, и немалые, одним махом он хотел избавиться не только от конкурентов, но и от новоявленных миллионеров, он знал, что наша финансовая система такого объема хищений не выдержит. Артуру Александровичу вспомнился старый фильм по О`Генри, где двое гангстеров грабят почтовый поезд. В последний момент под одним из налетчиков убивают коня и тот пытается вскочить за спину своего товарища, сидящего на крупной белой лошади. Но подельщик, достав пистолет, говорит своему приятелю:
– Извини, Боливар двоих не выдержит, – и убивает его.
Так и Шубарин понимал, что наша экономика не вынесет такого количества аферистов, откровенно грабящих страну.
Его, дельца, сложившегося в годы твердой государственной руки, по-человечески возмущали нувориши, делавшие состояние из воздуха. Он называл их про себя «математиками», деньги они делали путем сложных бумажных операций, не производя материальных ценностей. Раньше деньги ковались одним способом, производя неучтенную продукцию: мебель, ковры, одежду, вино, коньяк – вплоть до ювелирных изделий. «Математики», на взгляд Шубарина, представляли и для Отечества, и для него, традиционного дельца, крайнюю опасность, и он без сожаления решил сдать их правосудию.
Вначале он собирался просто отправить две тетрадки, без комментариев, добавив кое-что из последних сведений, прокурор догадался бы, что к чему. Потом он все-таки решил, что к откровениям следует написать хоть какое-то предисловие или пояснение. Но поступил иначе, ведь тетради писались для себя; где-то в душе, тайно, Шубарин лелеял мечту, что если мы станем правовым государством и у нас начнут действовать экономические законы, тогда он станет владельцем коммерческого банка, и все трюки, что проделывали сегодня дельцы, следовало иметь в виду, порою встречались гениальные ходы. Поэтому он аккуратно перепечатал все в двух экземплярах сам и оба отправил прокурору Камалову.
Многостраничный материал имел небольшое сопроводительное письмо, и начиналось оно так:
Уважаемый Хуршид Азизович!
Этот текст, направленный в Прокуратуру и адресованный лично Вам, поначалу может показаться странным и даже невероятным. Не удивляйтесь, в нашем обществе сейчас много непривычного и непонятного, идет размежевание сил, интересов. Сведения, которыми Вы станете располагать, могут подтолкнуть Вас на мысль – вот наш человек в стане экономических диверсантов, не обольщайтесь, – я не ваш человек. Проанализировав то, что я Вам сообщу, Вы поймете, что и в деловом человеке (которого наши же законы заставили ловчить, хитрить) есть определенный порог нравственности, переступая который трудно считать себя порядочным гражданином. Есть моменты истории, когда чрезвычайно важно соотношение личных и государственных интересов – сегодня как раз такое время, Отечество в опасности. И я вполне сознательно предаю интересы своего клана и хочу перекрыть один из путей, ведущий к финансовому краху державы. И еще, письмо адресовано не Прокуратуре как таковой, а Вам, не знай я Ваших личных качеств, вряд ли появилось желание поделиться подобными тайнами, ибо цена каждой строки этой информации – жизнь, в большой игре не щадят ни своих, ни чужих. Отступничество, ренегатство карается особенно жестоко. Возможно, на путях той борьбы, что вы затеяли в республике, когда-то наши дороги и пересекутся, и может, тогда у нас появится возможность поговорить подробно, а сейчас время торопит.
Дальше Шубарин переходил к конкретным фактам и, наверное, чтобы ошеломить, сразу сообщил, что в Стройбанке республики отдел кредитов и ссуд возглавил человек с подложными документами, его цель – выдать под заманчивые проекты, которые никогда не будут реализованы, крупные кредиты. Все эти проекты предполагалось реализовать в областях, чтобы не бросалось в глаза, и развитию периферии отдавалось приоритетное направление в кредитовании. Когда огромная сумма поступит на счета предприятий, намеренных якобы преобразовать край, дельцы в один день покинут пределы Узбекистана.
Обращал Японец внимание и на работу других конкретных банков республики, в которых за четко определенный процент с суммы смотрели сквозь пальцы на перекачку средств предприятий на счета кооператоров.
Приводил Шубарин и подробный список лжекооперативов, не производящих ничего и занимающихся только переводом безналичных денег предприятий в наличные на взаимовыгодных условиях.
Упоминал он и о кооперативах, организованных при предприятиях, эти-то наносили особо крупный ущерб государству, обескровливая основные производства.
Не пощадил он и особо алчных инспекторов банка, они за мзду закрывали глаза на любые нарушения и даже, опять же за взятку, консультировали, как обойти банковский контроль.
Указал особо процветающие кооперативы, выполняющие работы на договорных началах для предприятий, где объемы работ завышались в десятки раз, а заказчик за оплату невыполненных работ получал свою долю у его хозяев.
Он писал, что масштабы финансовой диверсии ныне таковы, что угрожают самой безопасности страны и в этом плане им следует уделять столько же внимания, как охране государственных секретов и оборонных тайн. Предлагал незамедлительно присмотреться к кадрам, особенно на союзном уровне, ведающем проблемами снабжения страны и внешнеторговыми связями, банковскими делами, включая и валютные сделки, и называл организации и в Москве, и в Ташкенте, где новоявленные советские предприниматели чувствуют себя чересчур вольготно.