Красный гаолян - Янь Мо (полная версия книги .TXT) 📗
Бабушка с отцом на руках тоже явилась. Взгляд её был всё тем же.
Подошли и члены отряда.
— Культурный бой или военный? — спросил Чёрное Око.
— Это что значит?
— Ну, культурный — по правилам, ты меня бьёшь три раза, я тебя бью три раза, а военный — как уж получится, — объяснил Чёрное Око.
Дедушка подумал немного и выбрал культурный бой.
У Чёрного Ока уже созрел план, он, как говорится, представлял готовый бамбук, прежде чем начать его рисовать.
— Я первым бью или ты? — спросил он.
— Пусть Небо решит. Давай вытянем травинки, кому достанется длинная, тот первым бьёт.
— А кто поднесёт нам эти травинки? — поинтересовался Чёрное Око.
Бабушка поставила отца на землю и сказала:
— Я.
Она отщипнула две травинки, завела руки за спину, а потом вытянула перед собой и велела:
— Тяни!
Она посмотрела на дедушку, тот вытянул травинку, а бабушка разжала руку и показала оставшуюся соломинку.
— Ты вытянул длинную. Бьёшь первым! — объявила она.
Дедушка прицелился и ударил кулаком в живот Чёрного Ока. Тот крякнул.
Выдержав первый удар, Чёрное Око снова напряг живот, глаза у него сделались черепично-синими, он ждал продолжения.
Дедушка снова ударил, на этот раз в сердце.
Чёрное Око отступил на шаг.
В последний удар дедушка вложил всю свою силу и зарядил Чёрному Оку в пупок.
Чёрное Око отступил на два шага, лицо его стало жёлтым, как воск, он схватился за грудь и кашлянул пару раз, затем открыл рот и выплюнул целый комок наполовину свернувшейся алой крови, затем вытер рот и кивнул дедушке. Дедушка сосредоточил всю свою силу в груди и животе.
Размахивая кулаками величиной с лошадиное копыто, Чёрное Око бросился на дедушку, но в тот момент, когда кулак уже готов был коснуться дедушкиного тела, он внезапно убрал руку со словами:
— Ради Неба этот удар я тебе прощаю!
Второй раз Чёрное Око снова сделал ложный выпад и сказал:
— Ради Неба этот удар я тебе тоже прощаю!
Третьим ударом Чёрное Око подкинул дедушку в воздух — тот перевернулся, словно комок грязи, а потом шлёпнулся на твёрдую солончаковую почву.
Дедушка с трудом поднялся, взял с земли куртку и пистолет, на лице у него выступили капли пота величиной с соевые бобы.
— Увидимся через десять лет.
На поверхности воды плавал кусок коричневой коры. Дедушка выстрелил девять раз и превратил его в ошмётки, затем сунул пистолет за пояс и, пошатываясь, двинулся к солончаковой пустыни. Солнце освещало его обнажённые плечи и спину, которая начала горбиться и отливала бронзой.
Чёрное Око, глядя на древесную кору, плававшую по поверхности реки, снова сплюнул кровью, а потом с размаху сел на землю.
Бабушка подхватила отца, с плачем позвала: «Чжаньао!» — и, спотыкаясь, бросилась вдогонку за дедушкой.
9
Пулемёт за насыпью строчил три минуты, после чего возникла короткая пауза. Солдаты Цзяогаоской части, которые только что с громкими криками преследовали разгромленного противника, всей гурьбой попадали на высохшую дорогу и потревоженное гаоляновое поле. А дедушкины бойцы, стоявшие к ним лицом и собиравшиеся капитулировать, упали, словно скошенный гаолян. Среди них были и давнишние члены братства, которые вместе с Чёрным Оком поклонялись духам больше десятка лет, а были новобранцы, только-только вступившие в братство, привлечённые геройским именем дедушки. Ни выбритые до синевы головы, ни сырой гаолян, вымоченный в колодезной воде, ни патриарх верхом на тигре, ни натирание лба копытом мула, обезьяньей лапой и петушиным черепом не создали никакой железной оболочки, и стремительные пулемётные пули совершенно бесцеремонно пробивали им грудь и живот. Изрешечённые тела членов «Железного братства» и окровавленные трупы солдат Цзяогаоской части громоздились друг на друга. Красная кровь солдат Цзяогаоской части и зелёная кровь членов «Железного братства» перемешивались, образуя фиолетовые лужи и пропитывая чернозём. Спустя долгие годы земля в этом месте оставалась несравненно тучной, посаженный здесь гаолян рос с бешеной скоростью, и в его сочных стеблях и листьях сосредоточилась такая мощная жизненная сила, какая бывает только в детородных органах у самцов животных.
Когда солдаты Цзяна и дедушкины бойцы вместе попали под обстрел, они из смертельных врагов в мгновение ока превратились в боевых друзей: вместе живые и мёртвые, вместе те, кто стонал от боли, и те, кто катался по земле, вместе Мелконогий Цзян с раненой лодыжкой и дедушка с подбитым плечом. Когда дедушкина голова лежала вплотную к перебинтованной ноге Мелконогого Цзяна, он обнаружил, что не такая уж она и маленькая, и почувствовал, что ноги Цзяна воняют так, что это зловоние перебивает даже запах крови.
Пулемёт за насыпью снова застрекотал. Пули падали на дорогу и гаоляновое поле, поднимая густые облака пыли, звук, с которым они впивались в дорогу, и треск разрываемой плоти одинаково страшно действовали на и без того измученные нервы. Солдаты Цзяогаоской части и члены «Железного братства» вынуждены были вжаться в землю. С рельефом им очень не повезло: огромная равнина, даже бурьяна и того нет, пули словно огромное острое лезвие проскальзывали над головами, и тому, кто приподнимался, приходил конец.
Пулемёт снова умолк. Дедушка услышал, как Мелконогий Цзян скомандовал:
— Гранаты!
Пулемёт опять застрочил, а потом снова умолк. Поднаторевшие в метании гранат солдаты Цзяогаоской части бросили больше десятка гранат за насыпь. После нескольких взрывов «герои» за насыпью громко вскрикнули, и оттуда вылетела оторванная человеческая рука с неровными серыми краями. Дедушка, глядя на судорожно сжимающиеся пальцы, крикнул, словно бы обращаясь к Мелконогому Цзяну:
— Отряд Лэна! Это Рябой Лэн! Вот же ублюдок!
Солдаты Цзяогаоской части швырнули ещё несколько гранат, осколки разлетелись во все стороны, по речной воде с плеском пошла рябь, за насыпью поднялось несколько столбов дыма, напоминающих стволы деревьев. Человек семь бесстрашных солдат Цзяна с винтовками наперевес бросились к насыпи, но только добежали до пологого склона, как их настигли пули — смельчаки покатились по насыпи, и трудно было различить, кто уцелел, а кто погиб.
— Отступаем! — крикнул Мелконогий Цзян.
Солдаты Цзяогаоской части кинули ещё несколько гранат и, когда отзвучали взрывы, вскочили с кучи мёртвых тел и побежали назад, отстреливаясь. Мелконогий Цзян, которого поддерживали по бокам двое подчинённых, плёлся в хвосте рассеявшегося отряда. Дедушка лежал на земле и не двигался; он чувствовал, что ретироваться сейчас очень опасно — да, бежать надо, но ещё не время. Часть членов «Железного братства» тоже двинулась за разбитым войском Цзяна, а часть тоже закопошилась, но дедушка сдавленным шёпотом велел:
— Не уходить!
За насыпью клубился пороховой дым, доносились жалобные стоны раненых. Дедушка услышал, как знакомый голос надрывно закричал:
— Бейте их! Пулемёты, огонь!
Дедушка узнал голос Рябого Лэна, и на лице его появилась скорбная усмешка.
Когда дедушка, прихватив отца, вступил в «Железное братство», то в первый же день ему по правилам побрили голову надо лбом. Встав на колени перед портретом патриарха верхом на тигре, дедушка увидел на лице старика след от пули и исподтишка рассмеялся, вспомнив свой первый визит, будто это было вчера. Отцу тоже выбрили лоб. Глядя на тёмную бритву в руках Чёрного Ока, он задрожал и смутно вспомнил события десятилетней давности. Когда с бритьём было покончено, Чёрное Око потёр несколько раз выбритое место копытом мула, обезьяньей лапой и другими чудными штуковинами. Церемония завершилась, отец почувствовал, как всё его тело затвердело, будто и впрямь плоть и кровь превращались в железо.
Члены братства горячо приветствовали дедушку и много раз просили рассказать о засаде на реке Мошуйхэ. По наущению Пятого Заварухи они сообща настояли, чтобы Чёрное Око признал дедушку своим замом.
