Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Она торопливо пошла к дому и сразу направилась в столовую. Картошка была холодная, рюмка не запотела.
Да, здесь что-то неладно.
Она подошла к окну, посмотрела на деревья, на море, на длинные тени, на стоявшие на дороге «форд» и ее внедорожник. Были видны полевые цветы, ветхая садовая скамейка на полпути к сауне.
Дверь бани была приоткрыта.
Анника подошла к окну, протерла глаза и пригляделась.
Дым из трубы не шел, но дверь определенно была открыта.
Она вышла из дома и пошла по усыпанной сосновыми иглами и обложенной камешками тропинке к сауне. Отсюда был отчетливо слышен звук бьющихся о мостки пристани волн.
Анника открыла дверь настежь, и в полутемной раздевалке стало светлее. На полу были сложены поленья и стопка синих полотенец. Больше в раздевалке ничего не было.
Дверь самой сауны была закрыта.
Анника сделала три шага и открыла дверь.
Он висел на стене.
Каким-то шестым чувством она сразу поняла, что он висит, а не стоит, прислонившись к стене. Он не стоял, он висел.
В правую глазницу был вбит огромный гвоздь.
На Аннику смотрел налитый кровью и выпученный левый глаз.
Другой гвоздь был вбит в горло.
Она некоторое время смотрела на него, потом закрыла глаза, снова их открыла.
Затем она закрыла дверь и вышла. Ее вырвало на муравейник.
Потом она достала телефон и позвонила К.
Сначала приехала обычная патрульная машина. Она приехала через пятнадцать минут. Машина остановилась у подножия холма, из нее вышли две одинаковые, одетые в форму, фигуры и огляделись.
Анника заперлась в машине, включила двигатель и обогреватель. Ее безостановочно бил озноб. Она поминутно смотрела в зеркало заднего вида, ожидая, что вот-вот сзади тихо подкрадется убийца.
Увидев полицейскую машину, она испытала невероятное облегчение.
Поднявшись на холм, один из полицейских подошел к ее машине. Поняв, что Анника не собирается выходить, он подошел к машине вплотную и постучал в стекло.
Анника опустила его на несколько сантиметров.
— Это ты вызвала полицию?
Она кивнула.
— Владелец дома находится в сауне, мертвый?
Она снова кивнула.
Полицейский вздохнул.
— Сейчас приедут люди из криминальной полиции и зададут тебе несколько вопросов, — сказал он и вернулся в патрульную машину.
Анника подняла стекло и снова принялась смотреть прямо перед собой.
Гвоздь, вбитый в правый глаз, торчал из него сантиметра на два — на три.
Кто-то забил гвоздь молотком в профессорскую голову и бил до тех пор, пока не осталось около трех сантиметров.
Какой же длины был гвоздь? Как глубок череп? Двадцать сантиметров? Двадцать пять?
Что сказал ей сегодня К. о Свенссоне?
Он не имеет никакого отношения к смерти Эрикссона.
Вспомнила она и свой вопрос:
Вы совершенно в этом уверены?
Его реакция:
У нас нет и тени сомнения.
У Анники перехватило дыхание.
Теперь она знала, почему они были уверены, что Эрнст Эрикссон не покончил с собой.
Наверное, можно вбить себе гвоздь в шею, но это невозможно сделать, если другой гвоздь уже торчит из глазницы.
Она достала телефон, чтобы позвонить Томасу.
Нет, сейчас это невозможно.
Она почти физически чувствовала его злость и не хотела, чтобы он выплеснул ее по мобильной связи.
«С этим я разберусь, когда приеду домой, — подумала она. — Иначе мне придется выслушивать его дважды».
Через десять минут подъехали еще три машины без опознавательных знаков.
Во второй Анника увидела гавайскую рубашку.
Она выключила двигатель, натянула кардиган, который нашла на заднем сиденье, и вышла навстречу инспектору. Прислонившись к его машине, она терпеливо ждала, пока он не зашел в сауну, чтобы убедиться, что это не была ее, Анники, галлюцинация.
— Ну что, теперь ни тени сомнения? — спросила она. — Чудесно.
Он ткнул пальцем в сторону рвотных масс на муравейнике у двери сауны.
— Что ты здесь делаешь?
— Это формальный допрос?
Он в отчаянии всплеснул руками.
— Я похож на микрофон?
— Я хотела взять интервью, спросить о смерти Эрикссона, — ответила Анника. — В домике горел свет, а дверь сауны была приоткрыта, и я заглянула внутрь.
— Ты уверена, что дверь была приоткрыта?
— Я заметила это, когда посмотрела на нее из дома, — объяснила Анника и указала рукой на освещенное окно.
— Ты была в доме? Что ты там делала?
— На столе стояла картошка с селедкой. Мне захотелось проверить, теплая ли она.
К. застонал.
— То есть ты облапала весь дом, наследила, как могла, на месте преступления?
Анника прикусила губу.
— Нет, — сказала она. — Тело я не трогала. В сауне я не прикасалась ни к чему, кроме дверной ручки.
К. открыл дверцу машины и что-то поискал в бардачке.
Анника продолжала стоять рядом с ним.
— У этого убийства есть какой-то личный мотив? — спросила она. — Оно выполнено не чисто и не профессионально. Это была не Кошечка, так? Эрнста Эрикссона тоже убила не она?
Инспектор вытащил из бардачка портативный магнитофон и захлопнул дверцу машины.
— Допрос свидетельницы Анники Бенгтзон, — произнес он. — Сведения о ее личности будут добавлены позже. Вторник, первое июня, девятнадцать часов пятьдесят пять минут. Место преступления: Тавастбодавеген в Фогельброландет. Подозрение в убийстве Ларса-Генри Свенссона…
Анника повернулась и зашагала к своей машине.
— Ты куда?
— В редакцию, — ответила Анника. — Не вздумай снова говорить мне о неразглашении. Я не буду молчать.
— Ты не имеешь права мешать следствию.
— Я очень тебя прошу, — сказала Анника, обернувшись. — Я сегодня первый день вышла на работу. Я не могу допустить, чтобы меня снова с нее вышвырнули.
Наклонив голову, он некоторое время пристально разглядывал Аннику, не выказав никакого сочувствия.
— Конечно, я предупрежу тебя о неразглашении, — сказал он, — согласно десятому параграфу двадцать третьей статьи процедурного юридического кодекса. Ты останешься здесь до того, как мы все закончим, чтобы я смог, как положено, тебя допросить.
— Я приехала сюда и вышла из машины, — сказала Анника. — Я пробыла здесь двадцать три минуты, до того как обнаружила тело. Потом меня вырвало, и я позвонила тебе. С момента приезда я никого здесь не видела. Мимо не проехала ни одна машина, не проплыла ни одна лодка. Все, а теперь я пошла.
— Я запрещаю тебе уходить, — повысил голос К.
— В таком случае можешь меня пристрелить.
Она повернулась и пошла к машине.
По дороге она извлекла из кармана телефон и позвонила в редакцию.
Андерс Шюман швырнул портфель на стол в своем крошечном кабинетике. Какой ужасный был сегодня день.
Семья, владевшая газетой, получила сведения о катастрофических итогах работы утренних газет за полгода и решила не медля принять самые крутые меры.
На вилле в Юргордене было созвано совещание, больше похожее на судилище.
Были пересмотрены все расходы.
Были заморожены все новые инициативы.
Всем подразделениям газетной империи было запрещено брать на работу новых сотрудников. Владельцы потребовали увольнения всех независимых журналистов.
К счастью, среди присутствовавших нашлось несколько мудрых мужчин и женщин. Всем вместе им удалось убедить владельцев в том, что закручивание гаек не поможет выйти из кризиса.
Конечно, это хорошо, что владельцы осознали наступление кризиса, но надо при этом найти способ уменьшить растерянность и отчаяние людей, неизбежные, когда на заклание отправляют священных коров.
Мало того, даже в этой ситуации надо найти способ двигаться вперед.
Он не был уверен, что его голос был услышан, но понимал, что весь следующий месяц ему придется спасать свои новые инициативы, которые он уже считал обеспеченными.
Шюман потер ладонью подбородок.
