Ставка на проигрыш (с иллюстрациями) - Черненок Михаил Яковлевич (книги онлайн полные версии txt) 📗
— После где обитали?
— У старых корешей. Их закладывать не буду. С этим делом никто из ребят не связан.
Многое надо было еще уточнять и уточнять в показаниях Сипенятина, но главное было достигнуто: он говорил правду. Об этом свидетельствовали не только приведенные Сипенятиным факты, но и весь его вид: усталый, граничащий с обреченностью.
В кабинет порывисто вошел Слава Голубев. Прямо от порога доложил:
— Реваз Давидович доставлен.
— Приглашай его сюда, — сказал Антон и сразу посмотрел на Сипенятина. — А вас прошу вести себя без фокусов.
Глава XXXI
На этот раз Степнадзе был одет не в железнодорожную форму с регалиями пассажирского проводника, а в новенький, словно с иголочки, чесучовый костюм желтоватого цвета. Вошел Реваз Давидович с таким сурово-решительным видом, что будто собирался строго отчитать Бирюкова за причиненное ему беспокойство, однако, увидев в кабинете мрачно насупившегося Сипенятина, так поспешно развернулся к двери, словно по ошибке попал в дамский туалет.
— Куда вы, Реваз Давидович? — остановил его Антон.
Степнадзе мгновенно замер и растерянно обернулся:
— Простите, дорогой, вы заняты…
— Мы вас ждем. — Антон показал на стул поодаль от Сипенятина. — Садитесь, пожалуйста.
Совладав с внезапной растерянностью, Степнадзе приосанился и сел на предложенное место. Вася Сипенятин уставился на него таким откровенно любопытным взглядом, с каким был запечатлен судебно-оперативным фотографом.
— Вам знаком этот гражданин? — показав на Сипенятина, спросил Бирюков.
Реваз Давидович впился взглядом в Васины глаза. Почти полминуты они будто соревновались, кто кого переглядит.
— Здорово, пахан, — не вытерпел Вася.
Степнадзе тотчас повернулся к Бирюкову:
— Этот гражданин живет… или жил в соседстве с сестрой моей жены.
— Вы с ним знакомы?
— Относительно.
— Он только что дал показания, что три года назад вы помогли ему продать за две тысячи поддельную икону, — спокойно проговорил Антон.
Реваз Давидович возмущенно побагровел:
— И вы поверили уголовнику?!.
Сипенятин вскипел:
— Полегче насчет уголовника, пахан! А за что ты мне неделю назад три тысячи отвалил?.. За мои голубые глаза?!.
На лице Реваза Давидовича не дрогнул ни один мускул. Возмущение его стало проходить, и он, с улыбочкой глядя на Антона, размеренно сказал:
— Я ни копейки этому авантюристу не давал.
— Откуда же у меня три тысячи взялись?! — выкрикнул Вася.
Степнадзе очень спокойно повернулся к нему:
— Уголовный розыск разберется, кого ты ограбил.
— Ну, паха-а-а-ан… — ошарашенно протянул Вася и угрожающе рявкнул: — В одну зону попадем — пятки чесать мне будешь!
Бирюков вызвал конвойного. Сипенятин, без слов поняв, что в его услугах больше не нуждаются, поднялся. Проходя мимо Реваза Давидовича, с ядовитой ухмылкой посоветовал:
— Не плети тут сказки — больше срок себе намотаешь.
Степнадзе сунул правую руку под пиджак, словно у него внезапно схватило сердце, исподтишка взглянул на молчаливо слушающую Маковкину и, уставясь Антону в глаза, взволнованно заговорил:
— Не могу, дорогой, понять, что в последнее время вокруг меня происходит. Ничего не могу понять!
— Рано или поздно, Реваз Давидович, это должно было произойти, — сказал Антон.
— Клянусь, понимаете, никаких икон я не помогал продавать!
— Икона — увертюра, опера — в другом. — Бирюков показал бланк наложенного платежа. — Кто и за что прислал вам эти деньги?
На лице Степнадзе не появилось ни малейшего намека на растерянность или недоумение. Однако прежде, чем ответить, он внимательно посмотрел бланк и лишь после того, когда убедился, что там действительно его фамилия, ответил:
— Это, дорогой, я книги отправлял. Мне оплатили их стоимость.
— Отчего перевод поступил на адрес Зарванцева?
— Алик живет в моей старой квартире. Я привык к этому адресу.
Бирюков чуть подумал:
— Зарванцев говорит иное…
— Что именно? — подавшись вперед, спросил Степнадзе.
— Что вы занимаетесь книгами втайне от жены.
— Правильно! — словно обрадовался Реваз Давидович. — Постеснялся, понимаете, признаться в этом.
— На языке юристов такое «стеснение» называется ложным показанием, — строго проговорил Антон.
Степнадзе виновато улыбнулся:
— Прошу прощения, дорогой. В дальнейшем обещаю говорить правду и только правду, как этого обычно требует от свидетелей судья.
— Весь книгообмен вы проводите через Зарванцева?
— По его адресу, — уточнил Степнадзе.
Бирюков встретился с настороженным взглядом Реваза Давидовича:
— С санкции прокурора мы проверили в почтовом отделении поступающую на ваше имя корреспонденцию и установили, что по адресу Зарванцева вам идут одни лишь переводы наложенного платежа. За последние два месяца, например, вы получили двадцать три таких перевода. Вам не кажется, что это односторонний книгообмен?
— Не пойму, дорогой.
— Что ж тут не понять? Вы получаете приличный наложенный платеж, но сами ни одной книги не выкупили. Проще говоря, вам их не шлют.
— Было время, слали, когда заказывал.
— У вас сохранились квитанции?
Степнадзе непринужденно расхохотался:
— Дорогой, я никогда не предполагал, что буду объясняться по этому поводу в уголовном розыске. Книгообмен не преступление, а если вы хотите обвинить меня в спекуляции, то это еще надо доказать! — Лицо Степнадзе внезапно побагровело. — Я возмущен вашей фантазией!
— Возмущаться, Реваз Давидович, не стоит, — спокойно сказал Антон. — Я не предъявляю вам обвинения, а лишь выясняю возникшее подозрение. Как бывший юрист вы, вероятно, знаете, что ничего противозаконного в этом нет.
Степнадзе недоуменно дернул плечами:
— На чем основано ваше подозрение?
— На подлинных фактах. И не только проводимый вами книгообмен нас заинтересовал. Кто из родственников у вас работает в Сухумском пединституте?
— Нет у меня там родственников.
Антон передал Степнадзе телеграфные переводы из Сухуми и Ростова. Наблюдая, как Реваз Давидович нахмуренно рассматривает их, заговорил:
— Перевод из Сухуми, очевидно, от женщины, с которой вы беседовали на пляже в Адлере и обещали через своего родственника протекцию ее дочери, поступающей в педагогический институт.
Степнадзе очень спокойно вернул переводы, посмотрел Антону в глаза и огорченно вздохнул:
— Вы очень большой фантазер. Это от молодости, с годами пройдет.
— Пока молод — попробую пофантазировать еще. — Бирюков протянул Степнадзе корешки переводов, полученных на Главпочтамте Зарванцевым. — Это что?..
Пересчитав их, Реваз Давидович с удивлением порассматривал почерк. Возвращая, твердо сказал:
— Не получал я этих переводов.
— Подделав почерк и подпись, их получил ваш племянник Альберт Евгеньевич Зарванцев по старому вашему паспорту.
— Этого не может быть.
Антон показал заключение почерковеда:
— Вот, ознакомьтесь.
Степнадзе, взяв дрогнувшей рукой бланк экспертизы, принялся его читать с таким видом, словно не верил своим глазам. Перечитав несколько раз, возвратил заключение Антону и тихо проговорил:
— Алик, Алик… Какой подлец Алик!..
Бирюков сразу же показал перевод, деньги по которому были получены Ревазом Давидовичем:
— А вот эти пятьсот рублей получили вы.
Реваз Давидович отрицательно покачал седой головой:
— Я ничего, дорогой, не получал.
— Есть тоже заключение почерковедческой экспертизы. Против нее возражать трудно, — сказал Антон, показывая другой бланк, официально заверенный экспертом-почерковедом.
Лицо Реваза Давидовича стало сразу сосредоточенным. Ознакомившись с заключением, он, словно считая, долго перебирал почтовые корешки, рассматривал их, недоуменно пожимал плечами. Наконец, возвратив все Антону, взволнованно заговорил:
