Бандитские жены - Карышев Валерий Михайлович (мир книг .txt) 📗
— Так почему же они стоят около моего кабинета?
— Да по чистой случайности.
Смотрю — по коридору уже ведут Георгия. Он идет и улыбается мне. Сзади него конвоиры. Я специально, чтобы привлечь его внимание, стал громко говорить:
— Значит, так, пока эти люди не уйдут, я клиента принимать не буду, так как чувствую, что возможна какая-то провокация.
Я увидел, что улыбка тут же исчезла с лица Георгия.
Неожиданно появился какой-то офицер, который тоже стал интересоваться, что за претензии я ни с того ни с сего предъявляю. Я стал настаивать:
— Я не буду принимать клиента, пока люди не уйдут от двери моего кабинета!
— Нет, что вы, все в порядке, не беспокойтесь! — снова стал уверять меня дежурный. — Все будет нормально!
К тому времени Георгия уже поместили в «стакан» — небольшое помещение, куда отправляют заключенных и клиентов, когда, скажем, им необходимо ждать либо появления следователя, либо конвоиров, которые могут препроводить их в камеру. Но обычно такой процедуре воров в законе не подвергают. Есть свои тюремные традиции. А тут Георгия неожиданно помещают в «стакан»! Теперь я еще могу вызвать своей акцией недовольство Георгия. Ведь помещение в «стакан» вора в законе — это унижение его достоинства!
Наконец минут через десять конфликт был улажен — люди с видеокамерой и собакой исчезли. В кабинет привели Георгия. Я уже сам разволновался и начал курить, хотя не курю. Я высказал Георгию все свои опасения — наклонившись к нему, прошептал:
— Мне тут передали пачку сигарет. А вдруг она «заряжена»?
— Да что вы! — засмеялся Георгий. — Это нормальные сигареты! Я не употребляю наркотики. Даже не думайте об этом! Доставайте пачку.
Он быстро распечатал пачку и стал показывать мне сигареты с фильтром. Действительно, внешне они выглядели обыкновенно. Но кто знает, как это все можно мастерски сделать! С другой стороны, меня успокаивало то, что я предупредил Георгия. И если эта пачка «заряжена», он не будет вешать на себя еще одну статью — наркотики. Но что ему эти два-три года по сравнению с тем, что он уже имеет!
Наконец мы закончили беседу. Естественно, никаких записок я у Георгия брать не стал. Более того, я потребовал, чтобы все, что я принес, было немедленно уничтожено.
Как только мы закончили, я выглянул в коридор, чтобы вызвать конвоира, и увидел, что у моих дверей стоят два человека в камуфляжной форме. Видимо, это были оперативники следственного изолятора. Я громко сказал дежурному:
— Заберите, пожалуйста!
— Одну минуточку, — сказал оперативник и быстро вошел в мой кабинет.
— А что случилось? — поинтересовался я.
— Ничего особенного. Мы сами сейчас вашего клиента заберем. Давайте листок!
Я протянул им листок.
— Мне нужно его заполнить?
— Да, заполните, — сказал оперативник, — и обязательно распишитесь.
Я сел и стал заполнять листок — когда я вызвал Георгия, когда закончил беседу. Тем временем другой оперативник подошел к Георгию и сказал, чтобы тот поднял руки. Георгий поднял руки. Оперативник стал его обыскивать. Мне стало не по себе. Я закончил заполнять листок и смотрел, как происходит обыск.
— Что же вы стоите? — спросил оперативник. — Идемте, я провожу вас.
— А зачем вы будете меня провожать? Я хорошо знаю дорогу.
— Нет, я провожу вас.
Я медленно вышел из кабинета. Ноги мои были ватными. Я не знал, нужно ли мне побыстрее выйти из кабинета и покинуть Бутырку, то ли, наоборот, делать вид, что я полностью уверен в себе и в том, что ничего предосудительного не совершал.
Я шел по коридору, оперативник — за мной. Рация у него была включена, я постоянно слышал шипение и переговоры. Было ясно, что идет обыск, а меня сопровождают для того, что если у Георгия что-то найдут, то тут же меня и задержат. Сердце часто билось. Но успокаивало одно — если они меня сопровождают, то ясно, что ничего подбрасывать ему не будут, иначе меня сразу бы задержали.
Но расслабляться нельзя. Другая мысль пришла мне в голову: почему, когда раньше я приходил, ничего подобного не случалось? А тут, как специально, — видеокамера с собакой, оперативники после окончания беседы неожиданно появились… Что это значит? Может быть, они уже имеют оперативную информацию, что Георгий «заряжен» — имеет при себе наркотики, которые он мог принести из камеры? Не случайно же они появились именно сегодня! Мне нужно думать о своей собственной безопасности. И тут я увидел знакомого адвоката, выходящего из кабинета. Я быстро подошел к нему. Оперативник остался стоять сзади.
Практически сразу я обратился к нему:
— Тут такая проблема может возникнуть… Ты знаешь мой домашний телефон?
— Да, у меня есть ваш телефон, — ответил он.
— Если я не позвоню тебе через два часа, я очень прошу тебя — сообщи таким-то, что меня задержали.
Мой коллега сделал большие глаза:
— С чего ты это решил?
— Да вот, видишь, — и я кивнул в сторону оперативника. — То, что произошло недавно с нашим коллегой, — я намекнул на Андрея Чивилева, — может произойти и со мной. Я ничего никому не приносил, но очень странно, что сегодня проявляется большой интерес к моей персоне.
Коллега сказал:
— Не волнуйся, если что — я готов быть твоим адвокатом.
— Спасибо, конечно, за доверие, — улыбнулся я, — но мне такой чести как-то не хочется.
Мы пожали друг другу руки, и я пошел дальше. К тому времени у оперативника зашипела рация, и он поднес ее к уху. Нам оставалось до выхода несколько ступенек.
Я протягиваю алюминиевый жетончик, чтобы получить свой пропуск, а оперативник слушает рацию, по которой ему что-то говорят. Ну, думаю, сейчас мне скажут — стоп! Наконец женщина, сидевшая на входе, выдала мне мое адвокатское удостоверение взамен жетончика, нажала на кнопку, и автоматическая дверь стала медленно открываться.
Я вышел из изолятора. Но чтобы выйти на улицу, нужно было пройти еще несколько ступенек вниз по лестнице… Я иду, а оперативник продолжает идти за мной. Странно, теперь я опять заволновался. Как же так? Если он сейчас получил информацию, что все чисто, то зачем он меня сопровождает? А может, меня арестуют на улице и повезут на Шаболовку или на Лубянку? Я почему-то сразу вспомнил улыбку и недобрый взгляд «переводчика» — фээсбэшника, с которым встречался несколько дней назад, его список моих клиентов. Может, какая-то провокация?
Наконец я вышел на улицу. Перед каменным забором, который отделял следственный изолятор Бутырку и двор, примыкающий к нему, стоял еще один оперативник, тоже в камуфляже и тоже с рацией. И когда я стал спускаться, он вопросительно взглянул на меня и перевел взгляд на сопровождающего меня оперативника. Но тот сделал отрицательный жест.
— Чистый, — коротко сказал он.
Все! Я глубоко вздохнул. Слава Богу! Не случилось того, что могло случиться!
Целый вечер я находился во взбудораженном состоянии. Зачем я ищу себе головную боль?! Зачем я беру эти сигареты, эти записки?! Хотя, с другой стороны, во всем цивилизованном мире люди имеют возможность общаться со своими близкими по телефону. Я это видел в кинофильмах, которые часто показывают у нас. Даже факсы из тюрем можно посылать! У нас же до сих пор в тюрьмах строгости сталинского времени — никаких контактов! Хотя какие могут быть контакты с женщиной, которую он любит! Они же не подельники, в конце концов! Все почти так делают. Но, с другой стороны, если бы они что-то хотели сделать в отношении меня, то сделали бы.
Но тут я заблуждался. Все было впереди…
Сначала произошло трагикомическое событие. Прошло две недели, как я не получал никаких известий от Майи. Она куда-то исчезла. Для меня это было очень странным. Может быть, думаю, в Тбилиси уехала, может, решила отдохнуть… Появится.
Примерно через две с половиной недели она позвонила и попросила о срочной встрече. Но почему-то попросила приехать к ней домой, назвав адрес.
Я приехал. Войдя в квартиру, которую снимала Майя, я обратил внимание, что она была очень чистой. Небольшая, с евроремонтом, очень аккуратная.
