Дело о пропавшей России - Константинов Андрей Дмитриевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Я слишком много знаю.
— Мы уже поняли, что вы ничего не знаете.
— Я слишком много видела.
— Вы видели офис акционерного общества «Стрела», одной из специализаций которого является обработка и анализ информации.
— Значит, вы меня не боитесь?
— Мы вас будем контролировать. Кроме того, вы же любите своего сына?
Я кивнула.
— Вы же хотите, чтобы он вернулся из Пустошек живым и здоровым?…
Полтора месяца спустя я встречала на Витебском вокзале поезд из Великих Лук: мама и Антошка возвращались из Пустошек.
Я никому не рассказала о том, куда ездила. Впрочем, меня никто и не спрашивал.
Ночь я провела у Повзло.
Это была наша последняя ночь. Я так решила, но сказать ему не смогла.
Коля разбудил меня в шесть. Пока я принимала душ, он приготовил кофе и бутерброды. Полчаса спустя мы уже спустились вниз, к машине.
Перед входом на Витебский вокзал Повзло остановил машину.
— Ты пойдешь со мной? — вдруг, неожиданно для самой себя, спросила я.
— Нет.
Я вышла из машины.
Витебский вокзал всегда напоминал мне джентльмена-викторианца, который с тоской смотрит на неузнаваемый уже мир. Модный костюм перестал быть модным, манишка посерела, а сюртук протерся на локтях, трость потемнела…
Я поднялась на платформу. До прихода поезда оставалось десять минут.
Я опять вспомнила…
…Я возвращалась из Москвы, от Виктора Палыча, на дневном проезде, в сидячем вагоне.
Вопросов в голове было много. Ответов — мало. Зачем Комаров пошел со мной на контакт? Испугался, что кто-то перехватывает его сообщения. Зачем меня вызвали в Москву, когда поняли, что я ничего толком не знаю? Хотели, чтобы я прекратила возню вокруг «Белой стрелы». Почему не убили? Потому что я не опасна.
Но ведь я узнала довольно много. Может быть, мне, как только выйду из поезда на Московском вокзале, пойти в прокуратуру, в ФСБ, в милицию? Нет, не пойду — меня, наверное, выслушают, но ничего делать не будут: собирать информацию в нашей стране не преступление…
И все-таки почему меня отпустили?
— Внимание! К платформе номер четыре, правая сторона, прибывает поезд «Великие Луки-Санкт-Петербург»…
Я вышла на середину платформы, чтобы Антошка меня сразу увидел.
— Мама! — Антошка мчался ко мне по платформе.
Я подхватила его на руки. Как он потяжелел и подрос.
— Привет, сынок.
— Знаешь, мы с бабушкой…
О своих летних похождениях — рыбалка, раки, грибы, ягоды, поездка в Псков, поездка в Печоры — Антошка рассказывал всю дорогу до дома. Перескакивал с одного на другое, сбивался, хватал меня за руку.
Мама поехала с нами: она хотела отдохнуть с дороги, прежде чем возвращаться во Всеволожск.
На работу я добралась к полудню.
Заглянула в репортерский отдел.
— Что нового?
Витя Шаховский оторвался от компьютера:
— Сегодня утром в собственной квартире убили инженера из ФАПСИ. Комаров его звали.
На меня накатила слабость, я услышала свой голос — далекий и чужой:
— Почему?
— Ограбление. Комаров получил три пули в голову.
За что убили Комарова? Почему отпустили меня?
Я включила компьютер. Пока он запускался, закурила. Руки дрожали. Заглянула в электронную почту.
Первое послание было адресовано лично мне.
«Встреча сегодня, в 20.00. Метро „Спортивная“. Справа от входа».
Я знала, что пойду на эту встречу.
ДЕЛО ОБ ОБИЖЕННЫХ ЖУРНАЛИСТАХ
"Соболин Владимир Альбертович, 26 лет, русский. В прошлом — профессиональный актер. После окончания Ярославского театрального училища работал в театрах Казани, Майкопа, Норильска и Петербурга.
В Агентстве возглавляет репортерский отдел.
Мобилен, инициативен, имеет хорошие контакты с сотрудниками правоохранительных органов.
Женат. Имеет сына. Жена — Соболина А. В. — так же работает в Агентстве. После того, как стало известно, что Соболин состоял в интимной связи со следователем прокуратуры города Л. Смирновой (по версии Соболина этот роман облегчал ему контакт с источником), отношения между супругами остаются напряженными, что негативно сказывается на их деятельности в Агентстве…"
Из служебной характеристики
— Чтобы завести автомобиль без ключа, угонщику достаточно такой Т-образной рукоятки. Вгоняешь ее со всего размаха в замок зажигания, пробиваешь до контактов, поворачиваешь, контакты замыкаются… Все — можно ехать, — рассказывал я.
— Значит, от угонщиков защититься нельзя?
— Нельзя — если уж захотят угнать ваш автомобиль, — непременно угонят.
Но можно максимально усложнить им задачу — если выяснится, что на угон придется потратить слишком много времени, они, скорее всего, могут и не рискнуть.
Все, снято. Только, Володя, огромная просьба, ты уж на моей машине не показывай. Примета дурная. — Бородатый оператор «Информ-ТВ» снял с плеча камеру. — Ну ладно, смотри себя сегодня в двадцать три пятнадцать.
Э— э-э, нет, в 23.15 я буду заниматься кое-чем гораздо более захватывающим, чем просмотр себя по телевизору.
Я вылез из-за руля его «четверки» с фирменным знаком передачи на борту — интервью для вечернего обозрения городской прессы было готово. Пускай телезритель знает обо всех премудростях угона — этому была посвящена моя статья в последнем номере ежемесячника «Явки с повинной», который выпускало наше Агентство.
Надо было приниматься за работу.
Я поскакал вверх по лестнице доисторического здания, второй этаж которого занимала «Золотая пуля». В дверях столкнулся с главным нашим журналистом по матчасти — Алексеем Скрипкой.
— Телевизионщики были? — обеспокоенно спросил Скрипка — с появлением у Агентства своей газеты на его накачанные борцовские плечи легла еще одна забота — продвигать наше издание везде, где можно и нельзя, именно Скрипка и сосватал меня рассказать ребятам с петербургского телевидения об автомобильных угонах.
— Все — тип-топ, — успокоил его я.
— Был у меня один приятель — профессионал большого эфира, — начал рассказывать одну из своих бесчисленных историй Скрипка, — так он в эфир не мог выйти, не выпив за полчаса до этого литр пива. Причем исключительно «Балтики».
И исключительно номер четыре. Давление в мочевом пузыре придавало ему блеск в глазах и ощущение ритма эфира.
Правда, сразу после команды «Стоп» он как бешеный несся в сортир.
Произнеся это, Скрипка потопал вниз по лестнице, бросив мне в спину требование постирать фирменную майку с логотипом «Золотой пули» на груди и надписью на спине по кругу мишени «Не стреляйте, я журналист, пишу как умею…».
Было 18.15 — время валить с работы.
Репортерская банда еще была на месте…
Частично. Восьмеренко, как всегда, невзирая на строгий запрет начальства всех мастей, гонял на стареньком «пентиуме» в виртуальный футбол. Клавиатура только жалобно скрипела под мощными ударами его рук, с губ великого футболиста срывались изысканные, но непечатные филологические обороты. Витя Шаховский сидел на телефоне. Валя Горностаева засовывала блокнот в свою сумочку, намереваясь покинуть наш информационный рай.
— Володя, я могу идти?
— Конечно, — разрешил я.
Все Агентство знало, что у них со Скрипкой роман, и сейчас он ждет ее на улице Росси за рулем своей побитой «шестерки» цвета мурена. Могли бы и не строить из себя конспираторов.
