Дело о пропавшей России - Константинов Андрей Дмитриевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Я задумалась: почему Комаров не удивился и не испугался этого требования?
Похоже, он знал: этим наш разговор и должен был закончиться.
Он сказал, что позвонит дня через два, может — три. Я предупредила, что на четвертый день найду его сама или…
Оставалось только ждать.
— Внимание! Поезд «Санкт-Петербург-Москва» отправляется. Провожающих просим выйти из вагонов…
Меня никто не провожал.
Точно так же, как никто не знал, что я уехала в Москву. Марине Борисовне, Володе и Коле я сказала, что поеду к подруге под Новгород. Что хочу хоть раз — пока Антошка в Пустошках — отдохнуть без мужа и родственников. В Агентстве мне поверили.
На исходе срока — вечером третьего дня — Комаров прислал сообщение. Он снова вызывал меня в тот чат, где мы разговаривали в первый раз.
"Завтра вы должны ехать в Москву.
Поезд 23.50. На Ленинградском вокзале вас встретят".
«Как я узнаю, кто меня встречает?»
«Они сами к вам подойдут».
Он ушел из чата первым.
Моей соседкой по купе оказалась девушка-переводчица. Она вбежала в купе минуты за две до отправления поезда.
— Добрый вечер, — обворожительно улыбнулась.
Я посмотрела на попутчицу и почему-то вспомнила, как Володя уходил из Агентства со Светой Завгородней.
— Татьяна, — представилась девушка.
— Анна.
— Очень приятно. — Девушка раскрыла свою дорожную сумку, достала джинсы и футболку. — Вы не будете возражать, если я переоденусь?
— Мне выйти? — спросила я.
— Если вас не затруднит… Знаете, я очень стесняюсь.
— Нет проблем, — сказала я, достала из кармана куртки сигареты и отправилась в тамбур.
Когда я была маленькой, мне нравилось ездить на поездах. Это было настоящее путешествие, со своим особым ритмом — перестуком колес. В тамбуре, разглядывая тающие кольца дыма, я вспоминала наши с родителями поездки.
Все закончилось, когда я встретила Соболина. Я сама выбрала роль домохозяйки, которая больше похожа на суетливую курицу-наседку, чем на женщину.
История с Комаровым что-то изменила во мне. Хотя я не могла сказать, что именно.
Вдруг я очень захотела, чтобы Соболин был рядом, чтобы он крепко обнял меня, поцеловал. Именно Володя, а не Коля Повзло. Я потушила сигарету в консервной банке-пепельнице и вернулась в купе.
Татьяна, словно извиняясь за казус с переодеванием, пригласила меня распить бутылочку коньяку:
— Мне мой друг на дорожку дал. Сказал, что это принесет мне удачу.
Обычно я коньяк не пью, но тут согласилась.
Попутчица немного рассказала о себе. Оказалось, что мы закончили один и тот же вуз пединститут Герцена. Только Татьяна училась на инязе.
После института поработала учительницей в гимназии, но через год уволилась.
— Когда поступала, казалось, что учитель — мое призвание. Но за год я поняла, что либо дети меня возненавидят, либо я сама их ненавидеть начну.
Она стала переводчиком. Ее постоянно приглашали на сдельщину: в Москву, в Калининград, в Таллин… Татьяна показала мне свой загранпаспорт, в котором пестрели разные визы.
Я больше молчала. Сказала только, что еду я в Москву к подруге. Что у меня есть муж и сын, которых я очень люблю.
Я не знаю, что меня разбудило. В купе было уже не темно — сумрачно. Татьяна спала, отвернувшись к стенке.
Желание закурить было настолько острым, что я поднялась с полки, торопливо, путаясь в рукавах и штанинах, натянула джинсы и футболку. Защелка на двери предательски громко щелкнула, когда я ее повернула.
Вышла в тамбур. Мне было страшно и одиноко. Хотелось плакать. Хотелось к маме, к Володе, к Коле. К кому-нибудь, кто скажет, что вся история — сон.
Впервые я поняла, что может статься… Может статься, я никогда не увижу Антошку.
Поезд, замедляя ход, втянулся в перепутья Ленинградского вокзала, уже катил к перрону. В коридоре слышались торопливые шаги пассажиров, готовящихся к выходу. Я натянула куртку, повернулась к Татьяне, которая уже переоделась в свой деловой костюм:
— Всего доброго.
— До свидания. — Моя попутчица возилась с «молнией» на сумке.
Я уже взялась за ручку двери, когда чьи-то руки (почему «чьи-то»?
Кроме Татьяны, в купе никого не было) схватили меня за плечи, лицо накрыла влажная тряпка, я выронила сумку, села прямо на пол и провалилась в темноту.
Я пришла в чувство уже в машине.
Кто— то уложил меня на медицинскую каталку, пристегнул руки и ноги ремнями. Вроде бы так возят буйных пациентов. Чтобы они сами себе не навредили.
Голова гудела.
Я открыла глаза. Немного повернула голову: занавески закрывали стекла машины.
— Здравствуйте, Анна, — услышала я мужской голос.
Но увидеть мужчину смогла, только когда машина остановилась, меня отстегнули от каталки и помогли выбраться на улицу. Немолодой мужчина в светлом костюме поддержал меня за руку. Наверное, это и есть бывший полковник?
— Виктор Палыч?
— Вы чрезвычайно догадливы. Для…
— …домохозяйки? — закончила я за него.
— Для женщины.
Машина — настоящая «скорая» — стояла перед подъездом пятиэтажного длинного дома. Метрах в ста от здания виднелся забор.
— Где я?
— Там, куда так хотели попасть. — Голос Виктора Палыча приобрел некоторую напыщенность. — Добро пожаловать в «Белую стрелу».
— Это вам я должна сказать «спасибо»?
— Зачем? — улыбнулся Виктор Палыч. — Зачем обижать Сашу Комарова? Он хорошо поработал.
— Значит, его история — ложь?
— Не вся.
— Так он действовал по вашим указаниям?
— Конечно.
— А три дня — это он с вами советовался?
— Это мы вас проверяли.
— Проверили?
— Проверили.
— А зачем это похищение? Я ведь и так к вам ехала. Добровольно. Сама…
— Чтобы продемонстрировать вам, что мы серьезная организация. Решительная — если надо, конечно. Что нам нельзя угрожать. Что правила игры устанавливаем мы.
Мы вошли в двери, рядом с которыми я заметила табличку — ОАО «Стрела».
Почему-то мне не было страшно. Было любопытно.
Лифт остановился на четвертом этаже: на электронном табло над дверью высветилась цифра. От лифта мы повернули направо, зашагали по длинному коридору. Двери были закрыты. Кроме одной. Я заглянула. Простая мебель, компьютер. Ничего необычного.
Наконец мы вошли в просторный зал.
Вдоль стен стояли стеллажи с компакт-дисками, в центре штук десять компьютеров…
— И это все? — неожиданно для самой себя спросила я.
— Что «все»? — не понял Виктор Палыч.
— Это и есть «Белая стрела»?
— Здесь хранится информация.
— Зачем? — задала я идиотский вопрос.
— Информация — это власть.
Это банально.
— Это правда.
— Вы знаете, что рассказывают о «Белой стреле»?
— Пусть рассказывают. На самом деле мы, возможно, единственная реальная разумная сила в нашей стране.
— А кто определил разумность?
— Мы сами. Кто же еще? — Виктор Палыч казался обиженным.
Мы помолчали.
— Что еще вы хотите знать о «Белой стреле»? — спросил Виктор Палыч.
Я задумалась и поняла, что азарт пропал. Я ничего не хочу знать об этой «Стреле». Я хочу домой.
Наконец я решилась спросить:
— Что дальше? Вы меня убьете?
— Зачем? — удивился Виктор Палыч.
