Забытые на обочине - Горохов Александр Сергеевич (электронная книга .TXT, .FB2) 📗
- Мы копаем под Мавзолей товарища Ленина!
- Зачем такая хреновина? - презрительно спросил Ложкин.
- Чтобы похитить тело Вождя!
- А потом что, придурок?
- Потом вывезти его за границу и продать! Это действует контрреволюция! И планы такие мы должны сорвать!
Не развернув своего предложения, Маслаков отвернулся и исчез в глубине тоннеля. Ложкин сказал тяжело.
- Может и под Мавзолей... Только один хрен, нас порешат. Надо бежать, Гришка. Все одно нам пропадать.
- Как?
- Не знаю. Наверху охрана. И собаки там бегают... Нет, мы не под мавзолей копаем, глупость это. Подумай, как бежать - Ложкин закурил третью сигарету. - И поменьше компот пей, одурманивают они нас химией какой-то... Я ж наркоман, я чувствую...
Гриша задумался. Через минуту он понял, что Ложкин, возможно, и прав. Но, чтобы правильно оценить обстановку, надо забыть о письмах Аллы. Они мешали и приводили в смущение. Ложкин был бы прав, если б Климов - тоже не получал писем от жены. Подкоп под банк или магазин казались достаточно реальным, в отличии от попытки похитить тела Вождя из Мавзолея. Маслаков был, понятно, придурком, тихо свихнувшимся на политике. Под Мавзолей, как ни крути, тоннель должен был бы протянуться метров на двести не менее, если припомнить панораму Красной площади.
Но что правда, то правда, понял Гриша: живыми этой бригаде рабов отсюда не выйдти. Скорее всего, жена Климова и Алла так же обмануты, как и они здесь, в этой пещере. Предложение Ложкина устроить побег казалось единственым выходом. Бандиты набрали бригаду людей, внешнему миру ненужных, людей - которых никто никогда искать не будет, а потому шансов на спасение извне нет никаких.
От этой мысли Гиише стало жутковато. Как отсюда вырваться? Через люк в потолке шансов не было никаких, это казалось очевидным. Друго пути пока не было видно. Гриша вдруг понял, что он даже не знает приблизительную глубину, на какой они, подобно кротам, копают свой тоннель.
Задумавшийся Гриша не приметил, как появился Бригадир. Подсвечивая себе фонарем осмотрел валун, в который уперся забой, ничуть ничем не смутился и тут же выдал решение: преграду обойти. Это лучший из вариантов. Увеличение обьема работ - незначительное.
глава 4. Отметка 15 метров.
Громадный валун огибали две вахты подряд, прежде чем вышли на прежнее направление. В этот период Бригадир не покидал забоя и поговорить на тайные темы было невозможно. По окончанию маневра, бригадир лично вручил всем по паре бутылок пива и к ужину выдали селедку.
Чуть более оживленно, нежели обычно, поели и пошли спать. Через полчаса, когда все успокоилось, Гриша поднялся с койки, тихо добрался до Ложкина и тронул его за плечо. Тот повернулся, тут же открыв глаза.
- Слушай, сколько над нами до поверхности?
- Метра два...Может чуть больше. Три. - шепотом ответил Ложкин, покосившись на Климова.
- Почему так думаешь?
- Ну, сперва над головой слой земли был с корешками... Перегной... Потом вот глина.... Три метра не больше, а что?
- У меня есть план... Но надо подумать. Слушай, я ведь настоящие письма от девушки получаю! И Климов тоже. Они же знают про нас! Если пропадем, искать будут?
Ложкин прижал губы к его ухо и прошептал.
- Климов - "баран-провокатор", дурила ты.
- Какой баран?
- Такой. Когда стадо баранов на бойню запускают, первым идет тренированный. Он обучен, что его не зарежут, а других за собой тянет. Думай, как нам убежать, у меня в башке завихрения.
Гриша вернулся на свое место, а в следующую вахту едва не отказался от заманчивой идеи побега: пришло письмо от Аллы и оно вселило в него такую радость, что он остервенело кинулся копать тоннель, будто до окончания всей работы оставалась одна смена, которую к вечеру можно было завершить.
"Здраствуй, мой любимый! Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, как ты сейчас мучаешся. Но все это тебе приходится делать ради меня и Петьки. Мы тебя очень ждем и обещаем, что очень скоро у нас будет прекрасная жизнь. Я тебя сразу полюбила и по твоим письмам вижу,что ты так же не можешь жить без меня, как и я. Мы уедем отсюда, из Степановска. Я уже присмотрела одно хорошее место на Дону, в одной станице, где от конного завода нам дадут ферму......"
Гриша повторял про себя эти слова бессчетное количество раз, пока Ложкин не толкнул его в плечо, спросил хрипло.
- Ну, есть у тебя план, как убежать?
- Что? - Гриша посмотрел на напарника.
Оба мокрые от пота, грязные, заросшие волосами - стояли перегнувшись в трубе пробиваемого тонеля, дышать было тяжело, где-то позади них возились, отваливая назад грунт, Рогожин и Климов.
- Ты что, забыл о чем говорили? - сатанея, оскалил зубы Ложкин. Туфту гнал? Фуфлом оказался?
- Нет... Не забыл... Можно бежать, но подумать надо. Где мы хоть примерно обитаем? В городе, в поле, в деревне?
- Не знаю.
- Надо остальных подговорить.
- Не надо. - просипел Ложкин. - Остальные нам без надобности. Маслаков политический псих в натуре. Климов сука, его придавим. А на глухаря этого, немого, начхать, наркоман конченный.
- Без них не получится. - вздохнул Гриша.
Из темнонты тоннеля появился Климов с пустым корытом на проволоке и сказал бодро.
- А вот, пипл, какая у меня добрая мысль! Надо сказать Бригадиру, чтоб мы здесь какой-нибудь "карман" выкопали и туда парашу поставили! А то от вонищи здесь уже невпродых у нас! Добрая мысль, пипл?
- Дурак. - сказал Ложкин. - Ты в своей жизни хоть раз чего доброго сделал?
- А то?! - возмутился Климов. - Я человека спас!
- Ты?
- А то? Лет десять назад поехал на Рижское взморье отдыхать и там девченка латышка утонула в десяти шагах от берега. Ну, её вытащили, покачали пару раз и бросили на песке! Лытыши , лабздоны эти, им бы только пиво пить! А я, тоже конечно, керной, взялся её новым тогда методом откачивать - "рот в рот". И лизался с ней, качал минут сорок! Она вздохнула, а тут и "скорая помощь". Сказали, что без меня лабздонка бы померела! Папаша её мне деньги совал, мамаша плакала обнимала, сыном называла. Только я теперь думаю, зря я так сделал. Вредно водку пить, вечно глупость сморозишь.
- Почему это зря? - удивился Гриша.
- А они, лабздоны, теперь в своем государстве живут и всех русских оккупантами называют! Ты вот сьезди туда, увидишь как они нас ненавидят! Живьем бы сожрали! Полиция ихняя, чуть ты вякнешь - тут же дубиной по горбу! Раньше лабздоны нам жопу лизали до блеска. А теперь мы там теперь люди второго сорта!
Ложкин сказал брезгливо.
- А ты и здесь харя третьего сорта.
Климов сплюнул и принялся нагружать землю в корыто. Наполнил его и уволок в начало тоннеля.
Ложкин вонзил лопату в грунт и упрямо сказал.
- Получится вырваться и без них! В толковом деле, Гришка, больше двух человек - крышка. Третий всегда продаст. Не спи сегодня после вахты. Суку проверим. Он, кажись, затосковал. Знак подал, чтоб его сегодня наружу подняли.
Гриша не стал расспрашивать, какой такой "знак" уловил Ложкин, а тот пояснил сам.
- Он там свежим воздухом подышит, помоется, прогулку сделает и отчет даст, что мы, мол, - послушные скоты. Не спи сегодня.
Сказанное Ложкиным было не очень понятно. Но плотно поужинав, Гриша улегся на койку и принялся "писать".
"Любимая моя! Я не знаю, кто нас и почему обманывает. Я никому не делал зла в этом мире. Совсем никому, и я тебе это обьясню, когда мы встретимся. Но теперь и не знаю, придет ли этот долгожданный час. Если я никогда не вернусь,то ты должна знать, что в этом пустом и безлюдном для меня мире, ты была для меня...."
Глаза у него смыкались, он чувствовал, что уже спит, когда люк на потолке бесшумно открылся, вниз спустился охранник в маске, растолкал Климова и оба тихо поднялись наверх. Люк за ними тихо закрылся.
Ложкин приподнял голову с подушки и тихо прошептал.
- Я ж тебе сказал, что это "баран-провокатор"! Не бойся, этот нам завтра уже мешать не будет.
