Вкус пепла - Лэкберг Камилла (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
~~~
Йоста сидел, согнувшись над столом в своем кабинете. У него было подавленное настроение с тех пор, как выплыла на свет сделанная Эрнстом глупость. Думая о ней, Йоста только качал головой. Казалось бы, этот сотрудник и без того наломал достаточно дров за годы службы, но то, что он натворил в этот раз, вообще выходило за грань допустимого и шло вразрез со всеми правилами, которыми должны руководствоваться полицейские. Впервые Йоста подумал, что из-за такого нарушения Эрнсту придется уйти в отставку. После подобного поступка даже Мельберг не сможет его больше защитить.
С унынием он взглянул в окно. Это время года было ему отвратительнее всего — хуже, чем даже зима. Лето все еще оставалось свежо в памяти, и он помнил каждую партию в гольф, сыгранную в этот сезон. Ближе к зиме хотя бы приходило спасительное забвение, и тогда он уже сам начинал сомневаться, действительно ли ему довелось сделать тот или иной великолепный бросок или все это был только дивный сон.
Телефонный звонок прервал его грёзы.
— Йоста Флюгаре.
— Здравствуй, Йоста! Это Анника. Слушай, у меня тут на проводе Педерсен, ему нужен Патрик, но Патрика в последнее время стало трудно разыскать. Ты можешь поговорить с ним?
— Да, конечно. Соедини меня.
Он подождал несколько секунд, потом в трубке раздался щелчок и зазвучал голос судебно-медицинского эксперта:
— Алло?
— Да, я слушаю. Это Йоста Флюгаре.
— Да, я слышал, что Патрик куда-то выехал по делам. Но ты ведь, кажется, тоже работаешь над расследованием убийства девочки?
— Да у нас весь участок над этим работает, в большей или меньшей степени.
— Отлично. Значит, ты можешь принять сообщение о новых данных, которые мы получили. Только учти, важно, чтобы Хедстрём их увидел.
У Йосты мелькнула мысль, не дошли ли до Педерсена слухи о том, что учудил Эрнст, но это подозрение он сразу отмел. Вероятно, Педерсен просто подчеркивал важность того, чтобы руководитель следствия получил все данные. И Йоста твердо решил, что ни в коем случае не повторит ошибки Лундгрена. Хедстрёму стоит только свистнуть, и вся информация будет перед ним.
— Я все подробно запишу, а вы ведь, как всегда, пришлете нам факс.
— Само собой, — подтвердил Педерсен. — Дело в том, что к нам как раз пришли результаты анализов золы, которая была у девочки в желудке и в легких.
— Да, мне знакомы эти детали.
Отвечая, Йоста не смог скрыть некоторое раздражение. Неужели Педерсен считает, что он тут в участке служит кем-то вроде мальчика на побегушках?
Если собеседник и расслышал раздражение в его голосе, то никак на него не отреагировал и спокойно продолжил:
— Нам удалось выяснить несколько интересных подробностей. Во-первых, зола оказалась не совсем свежей. Ее состав, по крайней мере отчасти, можно охарактеризовать, — тут он немного помедлил, — как весьма старый.
— Весьма старый, — повторил Йоста по-прежнему несколько сварливым тоном, однако не мог скрыть любопытство. — Что значит «весьма старый»? Каменного века или веселых шестидесятых?
— В том-то и закавыка. Согласно выводам Государственной криминалистической лаборатории, ее возраст очень сложно установить. По их приблизительной оценке, он колеблется в пределах от пятидесяти до ста лет.
— Зола столетней давности? — изумленно переспросил Йоста.
— Да, или пятидесятилетней. Или где-то посередине. Но даже не это самое удивительное. В золе обнаружены мелкие каменные частицы. А если точнее, гранитная пыль.
— Гранитная? Откуда же могла взяться такая зола? Ведь не может быть, что это остатки сгоревшего гранита?
— Нет. Камень, как известно, не горит. Камень изначально был в очень измельченном состоянии. Они пока оставили у себя материал, чтобы уточнить данные. Но…
Йоста понял, что сейчас откроется что-то важное.
— Да? — поторопил он собеседника.
— Пока они только могут сказать, что речь идет о смеси. Они обнаружили остатки дерева, — тут Педерсен сделал паузу, затем продолжил, — и остатки биологического происхождения.
— Биологического происхождения? То есть я правильно тебя понял: это человеческие останки?
— Ну, это потом покажут дальнейшие анализы. Пока что не удалось установить, идет ли речь об останках человека или животного. И как явствует из отчета, у них нет твердой уверенности, что они сумеют это выяснить. Но криминалистическая лаборатория намерена сделать все возможное. Во всяком случае, как я уже сказал, там смешаны остатки различного происхождения: и дерево, и, как я упоминал, гранит.
— Это надо же! — воскликнул Йоста. — И кто-то, значит, хранил эту золу.
— Хранил или где-то нашел.
— Да, действительно. Могло быть и так.
— Так что вам есть в чем покопаться, — сухо заметил Педерсен. — Возможно, через несколько дней мы выясним еще что-то. Например, были ли это человеческие останки. А до тех пор вам будет над чем поработать.
— Уж это точно, — подтвердил Йоста, представляя, какие лица будут у коллег, когда он расскажет им только что услышанные новости. Эта информация была настоящей бомбой. Вопрос только в том, как использовать ее в дальнейшей работе.
Он медленно положил трубку и направился к факсу. Больше всего в голове засели слова Педерсена о частицах гранита. Эти частицы наводили его на какую-то мысль, но она ускользала, и он никак не мог ее ухватить.
Отдуваясь, Аста поднялась на ноги. Старые деревянные полы были положены, когда еще строился дом, и их можно было мыть только мылом, но с годами вставать на коленки и оттирать их становилось все трудней. Ну, еще какое-то время старые кости послужат!
Она огляделась. Вот уже сорок лет она тут живет. Со своим мужем Арне. Когда-то они делили этот дом с ее родителями, а в первые годы тут же обитали и свекор со свекровью, пока не померли один за другим, с промежутком в несколько месяцев. Ей было стыдно своих мыслей, но когда-то она считала эти годы очень трудными. Отец Арне был строгий, командовал, как генерал, да и свекровь не очень-то от него отличалась. Арне никогда с ней об этом не говорил, но из обмолвок она поняла, что в детстве его частенько били. Может быть, поэтому он так сурово обращался с Никласом. Кого в детстве воспитывали плеткой, тот и сам со временем возьмет ее в руки. Впрочем, у Арне плетку заменил ремень — широкий, коричневый, который всегда висел в чулане на дверце, и Арне использовал его, когда сын ему чем-то не угодит. Но кто она такая, чтобы спорить с Арне, как надо воспитывать сына? Конечно, у нее сжималось сердце, когда она слышала приглушенные крики, и ласково вытирала его слезы после наказания, но все равно Арне был умнее.
С натугой она залезла на табуретку и стала снимать занавески. Вроде бы они пока еще не грязные, но, как всегда говорил Арне, если видишь, что вещь еще не такая уж грязная, это значит, ее давно пора постирать. Собираясь приподнять карниз, она вдруг так и застыла с поднятыми руками. Вот так же точно она, кажется, стояла, занимаясь тем же делом, в тот страшный день? Да, верно. Так оно и было. Она меняла занавески, как вдруг услышала из сада возбужденные голоса. Сердитый голос Арне был ей привычен, непривычно было то, что и Никлас отвечал на повышенных тонах. Это казалось настолько невероятным, что она, предвидя возможные последствия, соскочила с табуретки и выбежала в сад. Они стояли напротив, как два врага. Голоса, которые из дома показались ей громкими, здесь болезненно ударили в уши, грозя разорвать барабанные перепонки. Не в силах сдержать себя, она подбежала и вцепилась в руку Арне.
— Что это вы?
Она сама услышала, как отчаянно звучит ее голос. И едва успев схватить Арне за руку, тут же почувствовала, что этого нельзя было делать. Он умолк и, обернувшись, посмотрел на нее совершенно бесчувственным взглядом. Затем поднял руку и ударил ее по щеке. Последовало зловещее молчание. Они застыли, словно каменная статуя о трех головах. Затем она, будто при замедленной съемке, увидела, как Никлас занес руку, стиснул кулак и нацелил его в лицо отца. Звук ударившего по лицу кулака прервал безмолвную тишину, и тут все снова пришло в движение. Арне, еще не веря в то, что произошло, потрогал свое лицо и изумленно воззрился на сына. Затем она увидела, как рука снова замахнулась и снова опустилась на лицо Арне. А дальше он уже словно не мог остановиться; Никлас двигался будто робот: замах — удар, замах — удар. На Арне сыпались тумаки, а тот словно не понимал, что происходит. Под конец ноги у него подогнулись, и он упал на колени. Дыша тяжело и с натугой, Никлас смотрел на отца, стоящего перед ним на коленях, с разбитым носом, из которого стекала струйка крови. Затем повернулся и убежал.
