Путь сквозь лес - Декстер Колин (читаем книги онлайн TXT) 📗

Но отец Ричард сказал, что не может этого сделать, но он утешил ее, и молился вместе с ней, и отпустил ее грехи во имя Бога Всемогущего.

Глава шестьдесят четвертая

Возвращение на родину

Вечером следующего дня, в среду 5 августа, Морс, Льюис и доктор Лаура Хобсон организовали небольшое празднество в кабинете Морса. В 20.30 трезвый Льюис отвез двух других участников к дому Морса в северном Оксфорде.

– Не хочешь ли ты выпить еще? – задал Морс вопрос Льюису тоном, в котором сильно ощущалось присутствие латинской вопросительной частицы num, предполагающей отрицательный ответ.

– Какое элегантное устройство! – восхищалась Лаура Хобсон новым проигрывателем компакт-дисков Морса. Десять минут спустя они сидели вдвоем, впитывая в себя "Гленфидич" и финал "Гибели богов".

– Ничего равного за всю историю музыки не найти, – авторитетно объявил Морс, после того как Брунгильда исчезла в языках пламени, а волны Рейна перестали бушевать.

– Вы так думаете?

– А вы разве нет?

– Я предпочитаю елизаветинские мадригалы.

Несколько мгновений Морс ничего не говорил, казалось, опечаленный ее малой чувствительностью.

– Ох!

– Я люблю их. И не говорите, что это глупости! – сказала она. – Но мне уже пора отправляться.

– Можно проводить вас?

– Я живу слишком далеко. У меня временная квартира – в Иерихо.

– Я могу отвезти вас домой в таком случае.

– Слишком много вы для этого выпили.

– Вы можете остаться здесь, если хотите. У меня есть запасная пижама.

– Обычно я не надеваю пижаму.

– Нет?

– Сколько у вас спален?

– Две.

– И спальня номер два свободна?

– Как и спальня номер один.

– Потайного хода между ними нет?

– Я могу вызвать строителей.

Она счастливо улыбнулась и встала.

– Если когда-нибудь что-нибудь между нами и будет, главный инспектор, то будет, когда мы оба будем немножко трезвее. Лучше так. Я думаю, что вы тоже предпочли бы именно такой вариант, если честно. – Она положила руку ему на плечо. – Давайте вызывайте мне такси.

Десять минут спустя она одним касанием поцеловала его в губы – ее собственные губы были сухи, теплы и слегка приоткрыты.

Прошел час, а Морс все еще лежал на спине и не мог уснуть. В спальне было жарко, и он укрылся легкой полотняной простыней. Множество мыслей роилось у него в голове, глаза бесцельно обшаривали тьму. Сначала он думал о красивой женщине, которая была с ним весь этот вечер. Потом о деле «шведской девы», в котором осталось выполнить всего несколько последних действий сложного уравнения. Затем о своей неспособности определить, где находится пуля, которая убила Далея, – эта последняя проблема постепенно полностью овладела его умом...

Пуля была выпущена с шестидесяти или около того ярдов. Кажется, это довольно твердое предположение.

Итак... Итак, почему же она не была найдена? И почему в Бленхэйме никто с определенностью не может сказать, что слышал выстрел: выстрелы в Бленхэйме не такое уж обычное явление, как в других местах... в Витхэме, например. Само ружье беспокоило его в меньшей степени: в конечном итоге гораздо легче избавиться от ружья, чем от пули, которая могла упасть где угодно... Морс поднялся с постели и разыскал брошюру о Бленхэйме – точно такую же, что недавно перелистывал Джонсон. Место, где было найдено тело Далея, может быть только – где? – всего четыреста ярдов от узкого северо-западного конца озера, имеющего форму головы одного из тех бакланов, что он видел в Лайм-Риджис не столь давно... Да! Он удвоит количество людей в поисковой группе – лучше в обеих поисковых группах. Почти не приходится сомневаться в том, что Филип Далей должен был бросить ружье отца где-то неподалеку, скорее всего в озеро. И как только они найдут – либо ружье, либо пулю...

Зазвонил телефон, и Морс схватил трубку.

– Срочное сообщение, сэр.

– Что ты хочешь сказать?

– Лондонская полиция, сэр. Они позвонили в Главное управление, и сержант Диксон подумал, что должен дать мне знать об этом...

– Дать тебе знать, Льюис? Кто, черт возьми, ведет это дело? Дай мне только увидеть этого Диксона!

– Они думали, что вы спите, сэр.

– Но я не спал, ты же видишь?

– И... ну...

– Ну так что?

– Не имеет значения, сэр.

– Имеет, черт возьми, имеет! Они думают, что я в постели с женщиной! Вот что они думают.

– Я не знаю, – признался честный и порядочный Льюис.

– Или, что еще хуже, что я пьян!

– Возможно, и то и другое, – просто сказал Льюис.

– Ну?

– Молодой Филип Далей, сэр. Всего лишь час назад бросился под западный поезд. Поезд проходил Мабл-Арч после Бонд-стрит – машинист ничего не мог сделать, он выводил состав из тоннеля.

Морс молчал.

– Полиция кое-что знала о парне. Его прихватили за мелкую кражу в винной лавке на Эдгвар-роуд и забрали, но управляющий решил не возбуждать дело – и он ушел...

– Но это не все, что ты хотел бы мне сообщить, не так ли? – спокойно спросил Морс.

– Нет, сэр. Я полагаю, вы уже догадались. Это случилось в понедельник утром, через полчаса после открытия магазина.

– Ты хочешь сказать, что он не мог застрелить своего отца, именно это ты хочешь сказать?

– Даже если бы он нанял вертолет, сэр.

– Миссис Далей знает?

– Нет еще.

– Оставь ее, Льюис. Оставь ее. Пусть спит.

Еще через час Морс по-прежнему маялся без сна, хотя его ум уже был гораздо спокойнее. Занятие его было похоже на разгадывание кроссворда, на поиск возможного слова, в момент, когда найденный ответ не нравится, потому что ему не хватает неизбежности, затем оказывается, что прежде всего неправилен был ключ, затем находится правильный ключ, а затем...

О да!

Все время он сознавал свою неудовлетворенность мотивацией поступка Филипа Далея. Что толкнуло его на убийство своего отца? Могло, конечно, случиться и так – в жизни случаются и более странные вещи. Но внезапная ненависть и хорошо спланированное убийство – несколько нелогично. Морс припомнил место убийства Джорджа Далея у маленького сарая в Бленхэймском парке, все еще огороженное полицейской лентой: ничего не тронуто, только труп убран, стоит – или сидит – на часах усталый констебль... Но вообще-то странно! Морс запросил беспрецедентно большое количество людей для этого дела, более того, каждому он определил совершенно конкретную задачу. И ни один из них не добился хоть какого-нибудь результата.

И внезапно он понял почему!

Он дернулся в кровати, как будто его ударило током, и проанализировал ошибку, безмятежно улыбаясь про себя. Может быть, и так. Должно быть так! Новый ответ на загадку сиял перед ним и полностью укладывался в условия, ответ «бил в глаза», как выразился судья на собачьей выставке в Крафтсе.

Было 2. 40, и Морс знал, что надо что-то предпринять, если он хочет заснуть. Он приготовил себе чашку какао и посидел немножко за кухонным столом, как всегда нетерпеливый, но удовлетворенный. Что заставило его вспомнить о принципе неопределенности Гейзенберга, он никак не мог взять в толк. Физика давно уже была для него "темным лесом", с тех пор как еще в школе он попытался проделать опыт на головоломном приборе под названием "мостик Уитстона". Но "Гейзенберг" звучало так заманчиво, что Морс заглянул в энциклопедию и прочитал: "В полученных величинах всегда существует неопределенность, если проводятся одновременные наблюдения с позиций..." Морс кивнул самому себе. И времени тоже, что, несомненно, знал старина Гейзенберг.

Вскоре Морс уснул.

Когда он проснулся в семь часов, то подумал, что ему, наверное, снился хор прекрасных женщин, поющих елизаветинские мадригалы. Но помнилось ему это смутно. Столь же смутное представление он имел о том, какой же в точности принцип имел в виду Вернер Карл Гейзенберг (1901 – 1976 гг.).