Черный треугольник. Дилогия - Кларов Юрий Михайлович (прочитать книгу TXT) 📗
Кроме того, ожидался декрет об отделении церкви от государства и переходе церковного имущества в собственность Советской власти. Речь фактически шла не об экспроприации достояния церкви, что в определенной ситуации можно было бы лишь приветствовать, а об экспроприации всенародных ценностей, то есть контрреволюционном акте.
Поэтому я не только выступила против экспроприации ризницы, но и предложила сообщить комиссии Дзержинского об «Алмазном фонде», поскольку в создавшейся ситуации его ценности были для нас фактически потеряны.
Однако, согласившись со мной в вопросе отказа от экспроприации патриаршей ризницы, Отец заявил, что имущество «Алмазного фонда» помещено в ризницу лишь на временное хранение и может перейти в наши руки если не сегодня, то завтра. Поэтому ставить в известность Чрезвычайную комиссию об «Алмазном фонде», по меньшей мере, преждевременно, тем более что Московская федерация с каждым днем испытывает все большую материальную нужду и острую нехватку оружия, необходимого для победоносной революционной войны против угнетателей всего мира.
Из собственноручно написанных объясненийгражданина Ритуса Д.Б.
заместителю председателя Московского советанародной милиции тов. Косачевскому Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
Сообщение в газетах об экспроприации ценностей патриаршей ризницы, а вместе с ними, как мы предполагали, и имущества «Алмазного фонда», явилось для нас полной и крайне неприятной неожиданностью, ответственность за которую Отец целиком возлагал на Р.Д.Штерн, «заботившейся о чистоте рук, когда миллионы стоили того, чтобы из-за них с головой влезть в дерьмо».
Раздосадованный происшедшим, он поручил Грызлову и мне немедленно разыскать экспроприаторов и изъять у них похищенное (Р.Д.Штерн от этого была полностью отстранена, ибо Отец считал ее «заоблачным теоретиком», который «слишком идиллически относился к повседневной практике революционной работы»).
Хотя мы тотчас приступили к розыскам, они затянулись. В связи с этим Отец опасался, что уголовно-розыскная милиция может нас опередить и ценности окажутся в руках государственных органов. Но после посещения Вами Дома анархии он несколько успокоился. Хотя Вы, как и предполагалось, не выложили на стол все свои карты, было ясно, что ничем конкретным Вы пока не располагаете и не знаете, кто экспроприировал ценности ризницы и «Алмазного фонда».
Товарищ Семен, которого не ввели в курс наших дальнейших планов, тем не менее был предупрежден, что о всех полученных им сведениях он предварительно должен ставить в известность не уголовно-розыскную милицию, а Отца.
Фамилии экспроприаторов Грызлов узнал через два дня после Вашего посещения, но не от товарища Семена, а от активиста «Общества отщепенцев» на Хитровом рынке Михаила Бирюкова (Мишка Мухомор), который явился к нему в Дом анархии с просьбой помочь обустроиться в Пскове, куда он собирался, кажется, к родственникам. Когда речь зашла об экспроприации ризницы, Бирюков рассказал, что в декабре прошлого года его разыскал Паук, барыга из Саратова, который раньше занимался своим промыслом на Хитровом рынке. Паук предлагал ему «взять» патриаршую ризницу и поделился с Бирюковым своими планами. Бирюков согласился, но вскоре был арестован за ограбление магазина на Кузнецком мосту. Тогда Паук «дал это дело» своим саратовским. Кому именно, Бирюков не знал, но обещал попытаться выяснить это у известного барыги с Хитрова рынка Никиты Африкановича Махова. На следующий день он сообщил Грызлову, что ризницу экспроприировали уголовники из Саратова братья Прилетаевы. Махов считал, что после экспроприации братья вместе с ценностями выехали в Саратов. Однако Бирюков сказал Грызлову, что это не так, что всего несколько дней назад он видел младшего Прилетаева в Шелепихинском проезде, где у того живет маруха. Причем Дмитрий Прилетаев просил его никому, особенно Махову, об этой встрече не говорить.
Когда к Грызлову пришел товарищ Семен и рассказал, что «уголовка замела» Мишку Арставина, Пушка и Дублета, а Махов собирается «заложить» Паука, с которым у него давние счеты, мы уже знали, что Дмитрий снимает в Краскове дачу Бетиных. Знали мы и о том, что, не найдя оптовых покупателей, он пытается продать ценности через ювелира ризницы церковникам и казначею «Алмазного фонда» Мессмеру, а если это не удастся, увезти их в Петроград и предложить там богатым иностранцам.
Федор Грызлов считал, что ни в коем случае не следует допускать Вашей встречи с Маховым. Он предлагал самим переговорить с Маховым и ликвидировать Паука и Прилетаевых, не вмешивая в это уголовно-розыскную милицию. Но Отец с ним не согласился. Он сказал, что все изъятые ценности все равно не поступят в кассу федерации, так как Махов потребует за свою мнимую услугу часть экспроприированного. Зато о нашем участии в этом акте станет известно большому кругу лиц, и уголовно-розыскная милиция, которая уже наверняка вышла на Махова через Арставина, Пушка и Дублета, неминуемо выйдет и на нас. «А это было бы преждевременно, – сказал он. – Дергать волка за хвост можно лишь тогда, когда в другой руке у тебя нож, которым ты тут же перережешь ему глотку. Сейчас же подобная акция станет для большевиков поводом для разгрома черной гвардии, которая не способна к сопротивлению из-за своей неорганизованности и нехватки оружия. Это будет медвежьей услугой делу третьей социальной революции, – сказал он. – Погнавшись за малым, мы потеряем все».
Муратов предложил не препятствовать Вашей встрече с Маховым и операции уголовно-розыскной милиции в Саратове, использовав это время для ликвидации Прилетаева, и экспроприации ценностей, хранящихся на даче Бетиных. Он сказал, что, по предварительным данным, у Дмитрия большая часть имущества ризницы и «Алмазного фонда», ибо в Москве более широкий рынок сбыта, чем в Саратове.
Акт в Краскове был поручен мне, Федору Грызлову и трем боевикам из комендатуры Дома анархии.
По указанию Отца ликвидация Дмитрия Прилетаева была представлена в виде самоубийства, что должно было исключить подозрения в причастности к этому акту анархистов.
Изъятые на даче Бетиных ценности мы привезли ночью в Дом анархии, а затем поместили их в подвале особняка, принадлежавшего до реквизиции Лобановой-Ростовской (дом № 1 по Дурновскому переулку), который теперь занимает анархистский партизанский отряд.
Учитывая необходимость быстрой реализации ценностей, было решено воспользоваться отношениями, которые завязались у покойного с рядом лиц, в том числе с казначеем «Алмазного фонда». К В.Г.Мессмеру я явился в качестве представителя Дмитрия Прилетаева, взяв с собой в виде полномочий несколько драгоценных камней, которые и были у меня найдены при обыске в милиции…
Из протокола опросагражданки Штерн Р.Д.,
произведенного заместителемпредседателя Московского советамилиции тов. Косачевским Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
В О П Р О С. Вам было известно о готовящемся убийстве Прилетаева?
О Т В Е Т. Нет.
В О П Р О С. Почему вам об этом не сообщили?
О Т В Е Т. Не знаю.
В О П Р О С. А как предполагаете?
О Т В Е Т. Видимо, считали, что я буду возражать, и не хотели излишних осложнений.
В О П Р О С. Ваше отношение к указанному акту?
О Т В Е Т. Отрицательное. С политической точки зрения – это авантюризм, недостойный идейных анархистов.
В О П Р О С. А с моральной?
О Т В Е Т. Подлость.
В О П Р О С. Эти ценности спрятаны в доме Лобановой-Ростовской, где, как вам известно, размещается анархистский партизанский отряд. Окажете ли вы нам помощь в изъятии их оттуда?
О Т В Е Т. Я должна подумать.
В О П Р О С. На это требуется время… Видите во дворе две машины? Я сейчас выезжаю… Итак, да или нет?
