Роль второго плана - Кивинов Андрей Владимирович (читать книги без сокращений txt) 📗
К продавщице подваливает молодой короткошерстный крепыш с незатейливой внешностью, характерной для низшего звена организованных бандформирований. За спиной розочка, на лице улыбка.
– Привет, Надюх.
– Привет.
– Это тебе, – розочка втыкается в стойку с ценниками.
– Спасибо, Паш. Красивая.
– Ну, дык! Как торговля?
– Плохо. Все в универсаме закупаются, сюда уже полные приходят. А шеф вечером накатывает – мало продала, мало продала… А что мне, застрелиться, чтоб покупателя заманить?
– Дык, счас решим вопрос, Надюх… Какие проблемы? Давно бы сказала.
– Эй, братуха! Иди сюда! Сюда, говорю, иди, по натуре!
– Вы меня? – братуха покорно подходит, озираясь по сторонам, в надежде, что позвали не его.
– Тебя, тебя… Куда гребешь?
– Домой, вообще-то.
– Пельмени любишь?
– Ну, люблю…
– А чего тогда не покупаешь? – крепыш стальной хваткой бульдога берет мужичка за рукав плаща и пододвигает к холодильнику, – Так, быстро взял и купил!
– Простите, но я уже… В универсаме, – тот разворачивает авоську и демонстрирует содержимое.
Крепыш брезгливо косится внутрь, затем извлекает из авоськи сморщенную пачку.
– Ты это пельменями называешь? Это говно голимое! Отстой полный!
– Мне сказали, хорошие, – интеллигент явно растерян.
– Кто сказал?
– Там, в универсаме.
– Да тебя развели как лоха полного, братуха! Кому ты веришь? Им бы только свое дерьмо собачье впарить. Во где конкретные пельмени, – парень кивает на холодильник, – давай бабки! Быстро бабки гони, урою щас!
Не дожидаясь, он запускает руку братухе за пазуху, выдергивает кошелек, и, отсчитав нужную сумму, возвращает его на место. Открывает холодильник, находит заледенелую пачку пельменей и бросает их в авоську.
– Вот это другая тема. Все, свободен.
– Но они точно такие же…
– Вали отсюда, говорю!
Не дожидаясь третьего повтора, мужик отваливает. br? – Не боись, Надюха… Все нормалек будет. Эй, тетя! Ползи сюда!…
Я называю это любовью…
Автобуса все нет.
– Слушай, ты завтра на заявах? – интересуется Укушеный.
– Да, – подтверждаю я, – а что?
– Черт, хорошо, вспомнил… Мне сегодня Серега Луков звонил, который у нас раньше дежурным работал. Земляк мой. Он сейчас в оргинспекторском. Короче, предупредил, что завтра проверка приема заяв будет.
– Это как?
– Ну, припрется к тебе какая-нибудь кочерыжка с заявой, обокрали там, или еще чего. А на самом деле это клерк переодетый. Поглядит, как ты на заявления граждан реагируешь. Со всеми вытекающими. Так что, гляди, не проколись. Не вздумай отшить или нахамить. И главное, улыбайся. Клерки это любят.
– А твой земляк поконкретнее не уточнил? Ну, что за заява?
– Он сам не знает. А! Они могут и не придти, а вызвать откуда-нибудь. И поглядеть, как отреагируем. Не оплошай.
Не оплошай… Легко сказать. С правого фланга Шишкин и компания на мозги капают – отшивай, отшивай, отдел в заднице, нужны показатели, а с левого всякие проверяющие со своими подставами. У них свои показатели и интересы– уличить меня в нерадивости и фальсификации. А я посередке. С пистолетом наголо.
Я называю это романтикой.
– И так каждую ночь! Сколько это будет продолжаться?! Сколько мне терпеть?! Принимайте меры, иначе, я за себя не ручаюсь!
– И что вы от нас хотите, Роза Дмитриевна?
– Как что? Это ж изнасилование! Уголовщина в чистом виде! Идите и арестуйте этого извращенца! А меня везите на экспертизу! Я требую экспертизу! Что вы на меня так смотрите? С недоразумением?
А как прикажите смотреть на человека, заявляющего, что его, вернее, ее виртуально насилует сосед по коммуналке? Понимаете? Виртуально. Как в рекламе «Пепси». Загружается в программу, переходит в другое измерение, проникает сквозь стену и материализуется прямо в койке уважаемой Розы Дмитриевны. Не стесняясь мужа, лежащего в той же койке. Насилует в извращенном виде и назад, за стенку. К компьютеру… И как прикажете реагировать на подобное заявление? Уверен, любой, даже не отягощенный службой в милицейских стенах отреагирует соответственно. «Вам, Роза Дмитриевна, действительно на экспертизу надо, только немножко на другую. Туда и ступайте. Вместе с мужем. Можем подсказать адрес»… Но мы – не любые. Любых не испытывают, прикидываясь потерпевшими. Любых не ждет служебная проверка и ее горькие результаты, связанные с последующим материальным ущербом. Не говоря уже о моральном. Любых не берут в космонавты… Только вежливых профессионалов.
– Простите, Роза Дмитриевна, а мужу вы об этом говорили?
– Ни в коем случае! У него язва! Вдруг случится обострение на нервной почве?… Значит так. Вот мое заявление. Заводите дело и отправляйте соседа в тюрьму. Предупреждаю, не арестуете, я дойду до Кремля.
На стол ложится тетрадный лист, исписанный витиеватым почерком. Увы, распознать, прикидывается Роза Дмитриевна дурой или таковой является на самом деле слету я не могу. Да и профессиональный психиатр тоже не сможет. С одной стороны все признаки на лицо, достаточно заявление прочитать и задать пару наводящих вопросов. С другой – в оргинспекторском бойцы натасканные, службу знают добре, как Жеглов говорил. Прикидываться умеют, когда надо. И главное, хитрые со своими подходцами. Опаску имеют. Не с какой-нибудь банальной заявой о краже придут. А вот – о виртуальном изнасиловании. Все верно, вдруг меня предупредили? Кражу я как надо отработаю, ни один гад не подкопается. А дурака виртуального, ясно дело, за дверь выставлю. Или «Скорую» вызову. На это и расчет… Хрен, ребята, нет у вас методов против профессионалов сыска.
– Хорошо, Роза Дмитриевна. Никаких проблем. Сейчас съездим на экспертизу в женскую консультацию. А вечером посадим у вас засаду. Вы сможете куда-нибудь отправить мужа?
– Конечно! – в глазах виртуальной потерпевшей загорается огонь возмездия, – я запру его на балконе!
Переигрывает, ох переигрывает… Расчет на любителя…
– Ну и прекрасно, – на моем лице гагаринская улыбка, – Пойдемте. Прошу. Может, воды?
Не дожидаясь ответа, я наполняю специально приготовленный бокал из специально приготовленного графина. Вода предварительно профильтрована.
– Спасибо.
Роза Дмитриевна припадает к сосуду. Осушив до дна, кладет его в свою сумку.
– Вы единственный, кто понял меня. Во всех семи отделах, где я была, кроме хамства, ничего не слышала. Спасибо.
– Не за что. Приходите еще. Всегда рады. Стаканчик верните, пожалуйста. Он казенный, а так бы я его вам подарил…
В дежурке протягиваю заявление Розы Дмитриевны дежурному и шепчу:
– Михалыч, штампуй. Регистрируй.
Седовласый майор, сидящий на своем боевом посту двадцать второй год, пробегает глазами содержимое, после чего секунд пять внимательно смотрит в мои не очень ясные очи.
– Пил?
– Ты чего, Михалыч? Могу дыхнуть. Шишкин велел заштамповать. Я не причем. Он вообще все приказал регистрировать. Новая установка министерства. Говорить народу правду о преступности. Иначе из совета Европы выпрут.
– Кого?
– Родину.
Больше вопросов Михалыч не задает. Опыт. Достает книгу происшествий, регистрирует материал и начинает набивать сводку на компьютере.
– Так и передавать в Главк – виртуальное изнасилование?
– Так и передавай… Вот еще, Михалыч… Надо бы ее в консультацию свозить, – я киваю на стоящую в коридоре Розу Дмитриевну, – отправь Ваську Рогова. Чего без дела сидит? Тем более, он сегодня в ботинках, а не в сапогах.
Пока сидящий на лавочке Вася Рогов не просек тему, я открываю дверь дежурки и зову потерпевшую.
– Роза Дмитриевна, проходите. Вот этот молодой человек отвезет вас на экспертизу.
– А засада? – строго напоминает она.
– Обязательно. Я позвоню…
Следом за Розой Дмитриевной в дежурку врывается пухлорылый субъект со следами истерики на лице и припадает к пульту Михалыча.
– Помогите!… Помо… Ох…
– Что такое?
