РАМ-РАМ - Костин Сергей (бесплатные версии книг .txt) 📗
Мы встретились с нею взглядом, и я улыбнулся:
— Если пейзажи могут загипнотизировать, это один из таких, — сказал я.
Женщина улыбнулась в ответ. Впрочем, глаза ее оставались грустными.
— Я не могу оторваться от него уже много дней, — откликнулась она. По-английски она говорила с акцентом.
— Даже так?
Женщина только кивнула. Лет сорока, белокурая, очень загорелая, в легком белом пенджаби (это такой балахон и свободные брюки из-под него), с несколькими нитками простых бус на шее, с какими-то амулетами на запястье, болтающимися на ниточках и полосках кожи, со сделанной хной татуировкой на тыльной стороне ладони. Обычная европейская туристка, попавшая под обаяние этой страны и старающаяся слиться с нею, настолько это позволяют ей собственные верования, достаток, лимит времени и представления о гигиене.
К нам приближалась Маша — она принимала душ в нашей на удивление чистой для 12 долларов в сутки, прямо-таки уютной комнатке. И даже колючая сущность моей спутницы отозвалась на безмятежность и покой этого места.
— Да-а! — только и вымолвила Маша, усаживаясь на свободный стул за незнакомкой.
— И что здесь можно делать много дней? — продолжил я прерванный разговор.
— Чтобы все посетить, достаточно трех часов, — отозвалась женщина. — Вот дворец, там сзади два храма, правее такой песчаный плес, где кремировали останки в менее отдаленные эпохи. А дальше вы просто сидите здесь и смотрите. Ну, это мы так говорим: «смотреть» — и так это выглядит со стороны. А там, кто знает, что в этот момент в нашей душе происходит.
К нам подходил официант.
— Вы разрешите, заказать вам выпить? — предложил я незнакомке.
— Спасибо, я уже пойду.
Она встала.
— Мы вас согнали, — сказала Маша.
— Нет! Но здесь действительно лучше сидеть в одиночестве. Я этим уже насладилась — не хочу вам мешать сделать то же самое.
Она стянула с перил свою кофту и улыбнулась нам, прощаясь. Глаза у нее оставались грустными.
Маша заказала яблочный сок, я для разнообразия — джин с тоником. И то и другое в ассортименте гостевого дома имелось.
— Вот такую бы мне хотелось иметь внешность! — призналась Маша. — Неброская, но когда вглядишься, глаз не отвести.
— Ты в своем роде не хуже, — вежливо запротестовал я.
— Да ладно! — отмахнулась моя напарница.
— А что, у тебя на этот счет есть какие-то сомнения?
— У меня на любой счет есть сомнения.
Мы замолчали. Свет быстро падал, и лес вдали из зеленого становился синим с легким розовым ореолом в местах, куда падали последние лучи солнца. Над низинками поднималась легкая дымка, и только серые, потемневшие от времени шатры храмов продолжали светиться теплым вечерним светом.
— Нет, правда? — вдруг спросила Маша. — Тебе кажется, я привлекательная?
И тут же пресекла себя:
— Странный вопрос — можешь не отвечать.
— Ты отвлеченно спрашиваешь или хочешь испытать свою привлекательность на мне? — засмеялся я.
— Я хочу, чтобы ты мне честно сказал. Ну, вот Деби привлекательная?
— Деби в своем роде очень привлекательная, — честно признал я. Честно по отношению к Деби, к Маше и к самому себе.
— Я намного хуже? Ну, менее привлекательная?
Чего она хотела? Вернее, что на нее нашло?
— Ты ничуть не менее привлекательная, только в другом роде, — осторожно сказал я.
— Да что ты заладил: в своем роде, в другом роде!
— Ты меня спрашиваешь — я пытаюсь сформулировать свои ответы как можно точнее. Вот и все!
— Хорошо! Вот кого бы ты выбрал: Деби, меня, эту незнакомку или свою жену?
— Я выбрал свою жену, как ты, вероятно, догадываешься.
— Не вообще в жизни, а сейчас. На сегодняшнюю ночь!
Я залпом допил свой джин-тоник и приподнял пустой стакан, чтобы официант принес мне добавку. Неужели мой только что приобретенный внутренний покой можно было разрушить парой простых вопросов?
— Маша, к чему ты клонишь?
Маша прилегла на перила и положила подбородок на руки — точно так же, как до ее прихода сидела здесь та женщина. Потом она повернула голову и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Ни к чему! И поверь, я не пытаюсь тебя соблазнить. В моем случае это все равно невозможно. Я задаю этот вопрос тебе, но пытаюсь понять не тебя, а себя. Так кого бы ты выбрал?
Если честно, Машу я бы выбрал последней. Но вы бы могли сказать такое женщине?
— Ты считаешь меня в некотором роде эталоном мужчины?
Опять у меня вырвалось это «в некотором роде»! Но Маша за слово цепляться не стала.
— Нет, просто мужчиной! Но не грубым, не глупым, не злым, не трусливым, не скучным — таким, какого хотели бы многие женщины.
Меня выручил официант, принесший мне на подносе новый запотевший стакан.
— Ты же понимаешь, что в ответ на столь лестный портрет я не могу сказать тебе в лицо всю правду, — попробовал отшутиться я.
— То есть?
— Ну, что ты упрямая, несговорчивая, капризная маленькая заноза! Маша все это время не спускала с меня глаз. И на мой выпад не отреагировала никак.
— Я не имела в виду свой характер, который ты считаешь несносным. Я говорила о внешней привлекательности.
Меня этот разговор начал утомлять.
— Привлекательность — это не форма носа и не разрез глаз. Это в том числе и то, что я вижу в глазах.
— Хорошо, я поняла! — сказала Маша и, оторвавшись от перил, потянулась к своему соку.
Я не стал уточнять, что именно она поняла. Наверное, то, что я сейчас подумал: если бы она была очень красива и очень сексуальна, я бы нашел способ ей об этом сказать.
2
Когда мы заезжали в «Форт Вью», хозяина на месте не было. Мальчик-официант по-английски знал только названия предлагаемых напитков, а Машу с ее владением хинди мы, естественно, не светили. Поэтому, когда Барат Сыркар уехал ночевать к родственникам в соседний городок, начинать расспросы, которые должны были вывести нас на Ромку, мы не стали.
Да и на что я надеялся? С момента убийства Ляхова прошло одиннадцать дней. Но это было в Дели, а в Орхчу он мог заехать вообще две недели назад. Конечно, я завтра попытаюсь выяснить, в каком гостевом доме — заведений, заслуживающих, даже в глазах их хозяев, гордого имени «гостиница», в этой деревне не было — так вот, в каком гостевом доме он останавливался. Если повезет — «Мой друг так нахваливал номер, который он у вас снял!» — мы с Машей переночуем в ромкиной комнате и обыщем в ней каждую тараканью дыру. А дальше что? Но так далеко я в своих мыслях не заходил. Стремление дойти до конца выстроенной тобой логики всегда парализует действие. А по опыту я знал, что все происходит по пути; в сущности, до логического конца ты так и не доходишь.
Мы вышли на единственную улицу Орчхи. Лавчонки с пирамидами консервных банок, пакетами чипсов, каким-то хламом, который вряд ли понадобится основным местным обитателям, то есть туристам. И — это самое поразительное в Индии — в следующей такой же хибаре располагается международный переговорный пункт и интернет-кафе. Это было, хотя и неожиданно, но очень кстати: я хотел бы проверить свою македонскую почту, чтобы получить ответы на поставленные в Агре вопросы. Однако единственный компьютер был занят: пара молодых американцев любовалась сделанными фотографиями.
Мы зашли в храм Рамы, протопали босиком по мокрым мраморным плитам, в очередь за благословением брахмана в виде красной точки над переносицей становиться не стали и через десять минут были свободны. За это время на деревушку опустилась ночь, и дальнейшую активную программу нам волей-неволей пришлось отложить. «Нет ничего, чего бы ни делало недеяние».
Маша по-прежнему была задумчивой и на мое предложение поужинать рассеянно кивнула головой. Только сейчас я вспомнил, какой неожиданный портрет она дала мне там, на террасе: и такой, и сякой — образец настоящего мужчины. Что было для меня полной неожиданностью — я-то был уверен, что в ее глазах я был достоин лишь холодного презрения. В чем еще я ошибаюсь на ее счет?
