Охотники до чужих денежек - Романова Галина Владимировна (лучшие книги txt) 📗
Глава 29
Родителям своим Зойка не могла быть благодарна ни за что: ни за сам факт рождения, ни за то, что они вполне благополучно и безболезненно для самих себя спровадили ее в интернат, ни за то, что потом вдруг резко начали страдать амнезией и напрочь забыли о ее существовании. Чего нельзя было сказать о ней самой. Зойка добросовестно любила себя за всех сразу, восполняя все, что не получила, непомерно большими претензиями как к самой жизни, так и к людям.
Училась она прилежно. В друзьях была разборчива. В меру скрытна, в меру общительна. С учителями и старшими наставниками – вежлива и услужлива.
Посему, заканчивая десятилетку, она смело могла рассчитывать на помощь как администрации интерната, так и городских властей, также неплохо знающих полноватую исполнительную девушку, без участия которой не обходилось ни одно мероприятие их городка, будь то ярмарка, проводы зимы или слет ветеранов Великой Отечественной войны.
В институте ей было интересно и занимательно. Она заново училась жить среди людей, взрослых людей, которым было наплевать на услужливую серую мышку из занюханного городишки, который даже на карте не значился.
Интерес к ней проснулся где-то на четвертом курсе, после того как она ценой неимоверных усилий сумела сблизиться с любимицей их курса – Потехиной Эльмирой. Ее стали приглашать на вечеринки. Не отворачивались при встрече, а дружески трепали по плечу, задавая дежурные вопросы о погоде, зачетах и здоровье.
Эмма, которая души не чаяла в своей подруге, как, впрочем, и во всех остальных своих друзьях тоже, часто приглашала Зойку к себе. Оставляла у себя ночевать, брала вместе с собой на отдых во время каникул и доверяла ей сверх всякой меры, совершенно искренне полагая, что Зойка столь же понятна ей, как открытая книга на ее письменном столе.
Тот момент, когда ее подруга оказалась правой рукой ее отца в его бизнесе, она, разумеется, проглядела, как не был ей понятен и истинный род его занятий. Эльмира и в мыслях не могла допустить, что ее Зойка, эта вечно чего-то смущающаяся тихоня в нелепых очках в роговой оправе, является одним из главных распространителей наркотиков среди студенчества и молодежи их города. А уж то, что Зойка спит с ее отцом, мог предположить разве что умалишенный.
Это было очень удобно – быть некрасивой и незаметной. Мало кто мог припомнить, где и когда он видел ее, настолько смазанной казалась Зойкина внешность. Она выполняла самые сложные поручения. Потехин доверял ей, как никому, потому что был уверен: девушка любит его, как никого и никогда не любила.
Все самые низкие и подлые дела он вершил ее руками. Неспроста Гончаров терзался сомнения, сидя в баре в чужом городе. Ему бы напрячь немного память да вспомнить, где он мог видеть девушку, с которой столкнулся на перроне, выходя из своего вагона. Да в самый неподходящий момент подсел к нему Леонид и принялся загружать своими проблемами, не дав возможности воссоздать в памяти один из фрагментов жутких порнографических снимков, запечатлевших его родную дочь. А ведь на одном из них на самом заднем плане отчетливо виднелось лицо Зойки, со злобной ухмылкой наблюдавшей за вакханалией. Но не случилось, и он унес в могилу свои сомнения, совершенно не подозревая, что умер из-за того, что посмел поднять руку на обожаемую Эмму...
Именно по этой самой причине лишились жизни и двое супругов, наметивших убийство друг друга на ту роковую ночь. Пока Эльмира пребывала в полудреме на втором этаже их особняка, в гостиной первого этажа между мужем и женой разгорелась жуткая сцена с угрозами и оскорблениями. Закончившаяся, как ни странно, примирением. Супруги признались друг другу в своих намерениях, поплакали на плече друг у друга, попросили прощения и, решив напоследок скрепить свое перемирие, занялись сексом прямо на полу.
Именно во время этого бурного чувственного излияния и пришла в голову шальной Ладе мысль убить спящую на втором этаже девушку. Леонид поначалу опешил, не понимая причины подобного желания, но потом, одурманенный спиртным и похотью, согласился.
И вот в тот самый момент, когда он давал согласие, Зойка и произвела два роковых выстрела, разом окончивших бесславный путь их грешной жизни...
– А в моей квартире?.. – разлепила губы Эльмира. – Ты подложила взрывчатку в сейф?
– Да, – покаянно опустила голову Зойка.
Любовь любовью, но своя рубаха, как известно, ближе к телу. И те невостребованные алмазы, что пропали непонятно куда, не давали покоя бедной Зойке весь год. Что только она не делала, где только не искала – все напрасно. Тогда-то она и решилась на тот телефонный звонок, подозревая свою подругу в неискренности и, чего греха таить, лелея надежду на то, что камни у нее и в самый тяжелый момент Эльмира все же обратится к ней за помощью, и тогда она сумеют найти им применение, попутно избавляясь от врагов.
Но, сдвинув с места лавину чужой алчности, Зойка даже не могла себе представить, какие круги пойдут после этого звонка.
К тому же Эльмира оказалась упертой сучкой и никак не хотела плакаться ей в жилетку, а с каждым днем становилась все более отстраненной и чужой.
Тогда-то Зойка и сделала ставку на Сашу-банщика, надеясь, что в союзе с ним сумеет обскакать всех и найдет способ заставить Эмму раскрыть свой секрет. Но Саша умер, а к Эльмире потянулись хищные руки заклятого врага Потехина Гончарова.
Что же, она и тут не растерялась. Подложила в сейф оставшуюся после первого убийства взрывчатку, попутно радуясь обнаруженным там стразам. Раз Эльмира уготовила подобный сюрприз любопытным ребятишкам, значит, она в курсе папиных дел. И отсюда вывод: камни у нее.
Взрыв прогремел. Гончаров был деморализован, а значит, на время можно было считать его нейтрализованным, то бишь – вне игры.
Неплохо разбираясь в людях, а особенно в характере подруги, Зойка безошибочно вычислила маршрут ее бегства и последовала за ней в курортный город, где самолично пару лет назад оформляла покупку старенького домика (появилась непонятно почему блажь такая у Потехина). Ну а там ей пришлось действовать по обстоятельствам. Если честно, она не могла предположить, что окажется столько желающих на роль палача ее подруги.
– Зойка... – Окаменев от признаний, Эльмира не находила нужных слов...
– Ну что – Зойка?! Что?! Я все это делала из-за тебя и ради тебя!!! Я спасала тебя!!! Ну осуди меня за это!!! Осуди!!! Начни клеймить, обвиняя в том, что осталась жива, что тебя не убил Гончаров! Мне надо было позволить убить тебя?! На моих глазах?! Дудки!!! Чтобы ты ушла, унеся с собой в могилу... Н-да... О чем это я?! Ах да! Эти двое сумасшедших, что давно съехали с катушек от алкоголя и наркоты. Давай! Вызови милицию, пусть менты наденут на меня наручники и уведут лет на пятнадцать! – с обреченной горячностью выдала ей в ответ подруга, горестно поглядывая в ее сторону. – Элка, Элка... Я же тебя люблю, дурочка! А то, что люблю, я умею защищать. Нам будет хорошо вдвоем. Давай бросим все и уедем. Далеко-далеко, где нас никто не знает и никто не будет нам мешать жить счастливо.
– Зоя, – Эмма отрицательно покачала головой. —Ты ведь очень завистлива, не так ли? И любовь твоя ко мне есть не что иное, как ревностное непонятное чувство, которое постоянно подогревалось твоей корыстью. Ты ведь оставила меня в живых только из-за того, что была уверена, что алмазы у меня. Ответь мне! Ответь хотя бы раз в жизни правдиво! Вся твоя любовь сводится лишь к одному? Твоя защита – это лишь желание узнать, где алмазы?!
Зойка наморщила лоб. Порылась в верхнем ящике прикроватной тумбочки, отыскивая очки, и, водрузив их себе на нос, воззрилась на подругу.
– Не скрою, дорогая, что меркантильность мне не чужда. Я хотела иметь эти камни! Я грезила ими! Ради них я затеяла всю эту кутерьму! Прости, что поздно поняла...
– Что именно?!
– Что этих камней гребаных нет и в помине! Он все-таки опять поимел меня, унеся их с собой в могилу! Все надежды прахом, боже мой!!! Все впустую, вся жизнь! И твоя, и моя... Защищала тебя, защищала, а в итоге – вытащила пустышку!!! Но хочу оговориться – за эти годы я на самом деле привязалась к тебе. У меня ведь нет ни сестры, ни брата. – Последнее слово, выданное Зойкой с нажимом, Эмму подивило, но она не заострила на нем внимания, продолжая рассматривать то, что сейчас происходило, дьявольским наваждением, не веря в реальность случившегося.
