Ищу комиссара - Двоеглазов Владимир Петрович (список книг .txt) 📗
— Впрочем, можете зайти к Липатию Львовичу, — добавила женщина, — он, кажется, знает…
Игорь позвонил в отдел кадров, но ему ответили, что подобных справок, да еще по телефону, кому попало не дают. Последние два варианта — милиция и Ветцель — разумеется, отпадали.
Из разговора с Редозубовым Игорь понял, что за всей этой историей кроется какая-то страшная тайна и что Редозубов сказал ему далеко не все. Он решился и позвонил в дежурную часть, ему ответили, что Редозубова нет и пока не будет.
Весь день 31 декабря Игорь был в сильнейшем возбуждении. После уроков подошла Геля и спросила, придет ли он к ней встречать праздник. Игорь ответил, что придет.
Дома Игорь застал мать в крайней степени отчаяния: выяснилось, что ей «совершенно нечего» надеть в гости. Платье, которое она сшила к Новому году, оказалось «исключительно неудачным». В довершение всего позвонила вахтерша из молодежного общежития, которой Ольга Николаевна поручила разыскать Ветцеля, и сообщила, что Липатий Львович лежит у себя с ангиной. Мать окончательно расстроилась.
— Вот что, — сказала она, — ты к Геле идешь?.. Так вот занеси по пути Липатию Львовичу торт, тот большой, на холодильнике, понял?.. А мы с отцом из Таежного вернемся, его навестим. Ну, и вообще узнай, что ему нужно… лекарство или что…
Надев дубленку и нахлобучив шапку, Игорь прихватил с подзеркальника в прихожей ключи и выбежал на крыльцо. Затем, спохватившись, вернулся за тортом, а через пять минут уже выводил из теплого гаража «Волгу». Отец запретил брать машину строго-настрого, но теперь уже было все равно.
…Улица сверкала новогодними огнями. Дорогу переметала поземка. Посреди катка, залитого у третьей школы, переливались разноцветные лампочки вмороженной в лед огромной елки. Машин было мало, но Игорь вел осторожно — не хватало только, чтобы его остановила автоинспекция. (Игорь не знал, конечно, что и Нуждин, и Румянцев, и Лысцов, и почти вся спецдружина ГАИ на машинах находятся сейчас далеко в лесу, в кварталах заготовок.) Через несколько минут он подъехал к длинному двухэтажному общежитию. Общежитие гудело. Мощные колонки, выведенные кое-где через форточки на улицу, ревели на разные голоса. Игорь вбежал в подъезд.
Нарядная, довольно молодая вахтерша отбивалась от двух парней, пытавшихся во что бы то ни стало напоить ее шампанским.
— Да мальчишки, ну как вы не поймете! На работе я!.. Молодой человек, вы к кому? — обратилась она к Игорю. — Да отстаньте же вы, наконец!.. Вы к кому, я спрашиваю…
— Я… мне… к Липатию Львовичу…
Парни переглянулись.
— К Липатию Львовичу! — вскричали они хором. — Мы тоже к Липатию Львовичу! Айда к Липатию Львовичу!..
9
Ветцель лежал с ангиной. Вообще-то пожилые люди редко болеют ангиной, да и протекает эта болезнь у них обычно стерто — Липатий Львович, во всяком случае, чувствовал себя вполне удовлетворительно; однако вызванный соседом, несмотря на протесты Ветцеля, врач прописал строгий постельный режим, полоскания и дал рецепт, с которым сбегал в аптеку все тот же сосед.
Липатий Львович занимал в молодежном общежитии две смежные комнаты, в которых размещалась его необычная библиотека. Не раз предлагали ему отдельную квартиру, но Ветцель всякий раз твердо отказывался. Здесь, в молодежном общежитии, у него было много друзей, и с ними он не чувствовал себя одиноким. Ему не только не мешал шумный быт молодых людей — в большинстве своем лесорубов, но, напротив, Липатий Львович был по-настоящему счастлив оттого, что эти люди могли петь и веселиться, могли развешивать на общественной кухне мокрые пеленки и не опасаться за будущее своих детей.
Едва ушел врач, к Ветцелю нагрянули гости. Это были молодожены, неделю назад получившие квартиру и пришедшие звать Липатия Львовича на новоселье, приурочив его к Новому году. Ветцель, ссылаясь на недомогание, отказался.
— А это что у вас за книжка, простите? — сказал он для того, чтобы перевести разговор, указывая на потрепанный переплет, торчавший из сумки жены.
— Эта?.. «Три мушкетера»… Давала почитать там у нас на работе, сегодня принесли… да так и таскаю с утра. Липатий Львович! Вы ведь книжки собираете! Так возьмите! Возьмите! Развлечетесь, по крайней мере…
Едва гости ушли, Липатий Львович раскрыл книгу. Давно уж он не читал ничего подобного, и ничего подобного не было в его библиотеке. Он вспомнил, что восхищался тремя мушкетерами и д’Артаньяном в то далекое счастливое время, когда младший брат Гриша ходил еще пешком под стол, старшие сестры заканчивали школу, а со своей будущей женой Мирой он не был даже знаком… Никого из них нет в живых; а книжка… книжка вернулась к Ветцелю, как воспоминание о светлой юности… Липатий Львович с волнением приступил к чтению.
Более всего потрясла Липатия Львовича история миледи, а в сущности, никакой не «миледи», а бедной девушки-монахини, попавшей в руки таких же негодяев, как герцог Бекингэм, и ими же зверски умерщвленной. Вот что рассказывает о ней палач города Лилля: «Эта молодая женщина была когда-то столь же красивой молодой девушкой. Она была монахиней Тамплемарского монастыря бенедиктинок. Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого монастыря. Она задумала совратить его, и ей это удалось: она могла бы совратить и святого».
Но сколько же лет было девушке, когда она «совратила» «простосердечного» священника?.. Атос — граф де Ла Фер — женился на ней, когда ей было шестнадцать лет. Но это было много позже. Сколько же ей было в монастыре? Пятнадцать? Четырнадцать? И эта девочка «совратила» взрослого человека, окончившего какое-то церковное заведение и рукоположенного в сан священника?..
Далее. Атос рассказывает о ней: «Мой друг, владетель тех мест (граф де Ла Фер имеет в виду себя), мог бы легко соблазнить ее или взять силой — он был полным хозяином, да и кто стал бы вступаться за чужих, никому не известных людей! К несчастью, он был честный человек и женился на ней. Глупец, болван, осел!.. Однажды во время охоты… она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло ее, то он разрезал его кинжалом и нечаянно обнажил плечо. Угадайте, д’Артаньян, что было у нее на плече!.. Цветок лилии… Она была заклеймена!.. Ангел оказался демоном. Бедная девушка была воровкой. Граф был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных. Он совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил ее на дереве…».
Да, так поступил с шестнадцатилетней девушкой самый «благородный» из мушкетеров — граф де Ла Фер, а его «честность», по его же словам, заключалась в том, что он женился на ней, а не просто изнасиловал, как поступал обычно с девушками, за которых некому было вступиться.
Автор между тем пишет: «Большим преступникам предназначен в жизни определенный путь, на котором они преодолевают все препятствия и избавляются от всех опасностей вплоть до того часа, когда, по воле провидения, уставшего от их злодеяний, наступает конец их беззаконному благополучию».
О ком же это? Кто этот «большой преступник»? Похотливый бездельник Бекингэм, которому нет дела до гибели тысяч людей? Кардинал Ришелье, обрекший на голодную смерть 12000 жителей Ла-Рошели? Палач города Лилля, заклеймивший бедную девушку из мести за своего брата — «простосердечного» священника, а затем и отрубивший ей голову по приговору четверых лоботрясов, втянувших ее в свои авантюры? Наконец, развратная королева Анна, чью сомнительную честь, убивая походя многих ни в чем не повинных людей, спасают «благородные» мушкетеры?..
Нет, «большой преступник», по мнению автора, — та самая девушка — «миледи», которую «честный» граф де Ла Фер привязал голую к дереву…
Липатий Львович не мог понять, как миллионы людей читают эту книгу и восхищаются ее героями, как сам он когда-то не видел того, что в ней написано. Нет, не так относились к униженным и оскорбленным женщинам писатели, чьи имена по праву украшают историю человечества. Не так относился Гюго к своей Фантине, Бальзак — к своей Эстер, Мопассан — к Пышке, Достоевский — к Сонечке Мармеладовой, Толстой — к Катюше Масловой…
