Падчерица Синей Бороды - Васина Нина Степановна (версия книг txt) 📗
– Почему – в летчицы? – Алиса смотрит с восхищением и недоверием.
– Из-за Антона, конечно!
– Антона?..
– Антона Экзюпери, какая ты темная, Алиска!
– И что?..
– Да так, ничего. Полетала года два. В России мне это помогло. Родители заявили, что умирать будут только на родине, и после отставки отца уехали из Польши. Я устроилась здесь ремонтировать самолеты, а потом поступила в институт, как-то завелась и на спор написала диссертацию, и меня взяли в конструкторское бюро. Вот там скука была, я тебе скажу! Но премиальные платили большие. Я научилась играть на трубе, прошла курс обучения в кружке бальных танцев, два года сидела в Антарктиде на станции – снимала показания приборов, а потом еще года три жила за счет карточной игры – мой напарник на станции оказался известным картежником. А потом… Потом оказалось, что по возрасту я не могу даже пойти работать в стриптиз-бар, представляешь?! Знаешь, что я им сказала?! Я им сказала, что если хоть одна из этих малолеток на сцене сделает минет лучше меня, я буду бесплатно неделю мыть грязную посуду! А все равно не взяли…
– Чучуня, – спрашивает ошарашенная Алиса, – а почему эта женщина сказала о крови на тебе?
– А потому что ведьма! – злорадно грозит кому-то в окно Чучуня. – Она права. Меня Пенелопа нашла случайно, я бомжевала на Ленинградском вокзале, а Пенелопа искала пропавшего француза. Мы как раз с этим французом сидели под большой коробкой от холодильника, пили портвейн и спорили. На французском. Пенелопа пошла на французскую речь, потому что уже отчаялась найти этого дурака, профессором еще себя называл! Ну вот, о чем это я?
– О крови…
– Да! Она нас обоих забрала к себе, отмыла, приодела, потому что думала, что и я француженка и меня тоже кто-нибудь в ближайшие дни хватится. Я два дня отъедалась и изображала полный «не понимай по-рюсски», а потом надоело. Услышала, как она отказывается вымыть студию какого-то художника. После сильной перестрелки. А я как узнала, сколько за это предлагают, сразу все «понимай»! Помню еще, Пенелопа меня отговаривала – там размазали по полу и по стенкам четверых мужиков, собаку и крокодила, а мне по фигу! Двести баксов за три часа работы, сама понимаешь! С тех пор выезжаю только на особо загрязненные объекты. У меня свой инвентарь и свои секреты мастерства, да, а ты как думала? Кровь, ее так просто не смоешь, не говоря уж об остальном. И знаешь, этих объектов все прибавляется. Квартирку купила, автомобильчик, ничего себе, спасибо, живу, не жалуюсь. Ну что? Уморила я тебя разговорами?
– Уморила, – вздрагивает Алиса и перебирается поближе к батарее, чтобы отогреть вдруг захолодевшие ладони.
– Ну, я не знаю, как тебя еще развлекать.
– Я могу поиграть на компьютере. В тетрис. Это что-то вроде двигающейся мозаики.
– Честно говоря, я с техникой не очень… Пенелопа его всегда сама включает.
– Я умею, – зевает Алиса, изображая скуку.
– Она еще говорила, что ставит защиту от нежелательного проникновения.
– А мы не будем проникать в ее файлы. Вот возьмем игру и поставим, а ее файлы нам не нужны.
Алиса покопалась в дисках на стойке и прикусила губу.
– Ты не поверишь, – удивленно посмотрела она на Чучуню, – у Пенелопы нет игр!
– А ты что хотела? У нас прачечная, а не детский сад.
– Ладно. Тогда послушаем музыку.
– Вот это другое дело! – вздохнула Чучуня с облегчением.
– Французский шансон! – предлагает Алиса.
– Идет.
Алиса сразу же, как вошла в систему, обнаружила ее запертой на код. Она закрыла собой экран с табличкой, делая вид, что усердно засовывает диск.
– А-а-а… почему тебя называют Чучуней?
– Да это по глупости. Я пока рыбу ловила, вышла замуж за очень приличного мальчика из Шаньтоу. – Чучуня в кресле мечтательно улыбнулась, закрыла глаза. – И стала по фамилии Чунь Я.
Алиса тоже закрыла глаза и напряженно думала, поэтому в комнате стало тихо.
– Он утонул, – вдруг буднично сказала Чучуня.
– Кто? – вздрогнула Алиса, решилась и быстро набрала пять букв – ПАРИЖ.
– Мальчик этот. Утонул. А я так и осталась Чучуней.
Экран открылся.
– С первого раза! – восторженно подпрыгнула Алиса.
– Да. С первого, – кивает Чучуня. – Это была первая любовь. А ты можешь посмотреть почту? Может, что срочное.
– Конечно. Пожалуйста! – Алиса великодушна.
– Так, – подошла Чучуня и склонилась сзади, – развод, нужен частный детектив, аборт, аборт, алиби, подборка партнера для фиктивного брака, о, это интересно – свекровь выкрала ребенка, нужно все решить мировым путем. Для меня ничего нет.
– А что, так и пишут открытым текстом – «отмыть квартиру или офис от крови и последствий разборок с применением огнестрельного оружия?» – заинтересовалась Алиса.
– Это называется «срочная очистка помещения, оплата высокая». Есть хочешь?
Чучуня ушла. Алиса пустила поиск по слову «Коржак» в рабочих папках Пенелопы и через тридцать секунд уже сделала распечатку с одиннадцатью именами и адресами. У девяти из них был телефон – номера прилагались, а двое жили в сельской местности.
Заткнув уши пальцами и зажмурив глаза, Алиса придумывает первую фразу. Шепотом репетирует, чтобы потом по телефону проговорить ее быстро, но внятно.
«Саквояж Козлова со всеми документами находится в камере хранения номер пять Казанского вокзала…»
Саквояж юриста Козлова! Да, юриста.
«Саквояж юриста Козлова со всеми документами находится в камере хранения номер пять Казанского вокзала».
Так, а потом… «Стойте под табличкой в десять вечера».
Первый номер она набирала дрожащими пальцами, а после третьего успокоилась и даже стала слегка гундосить, придавая голосу неживой оттенок записывающей пленки.
Три раза трубку взяли женщины. Ответы были такие:
– Кто это – Козлов?
– Вы не туда попали.
– А пи-пи не хо-хо?
Три раза – мужчины. Соответственно:
– Документы? Не знаю никаких документов.
– Когда будет пицца?! Забодали, два часа жду!
– Мальчик, не балуйся, положи трубку.
Два раза она зачитала сообщение на автоответчик.
Один раз трубку взял ребенок, и Алиса, тряся коленкой от нетерпения, ждала, пока он найдет бумагу и ручку, чтобы записать сообщение для родителей, а потом громко читала это сообщение по слогам и, чтобы не вступать в длительные объяснения, слово «саквояж» заменила на «чемодан».
– Алиска? Ты чего там притихла? – в кабинет заглянула Чучуня.
– Звонила подружке, а ее дома нет. Пойду прогуляюсь!
– А Пенелопа сказала…
Я крикнула, что вернусь через полчаса, и выбежала на улицу.
У метро поменяла заработанные художественной штопкой деньги.
Из всех Коржаков остались двое жителей сельской местности, которые скорее всего ни сном ни духом о заветном саквояже юриста Козлова. Ладно, разберемся. С ближайшей почты были отправлены две телеграммы, в тексте после слова «стойте» добавился день недели. Оказалось, что я совершенно не знаю, в каком дне недели сейчас нахожусь, пришлось спрашивать у работников почты. Потом оказалось, что в некоторые отдаленные населенные пункты телеграмма может идти два дня, я посчитала и написала: «Стойте в пятницу под табличкой в десять вечера».
Если сегодня на вокзал никто не придет, так и быть, постою у камеры хранения еще в пятницу.
Купила печенье и апельсины, осмотрелась, глубоко вздохнула и с чувством выполненного долга побежала в прачечную.
– Ты где была? – набросилась на меня у дверей Пенелопа.
– Вот. Купила на первую зарплату! Можешь добавить к своему объявлению «художественная штопка, изготовление пугалочек из ваших волос».
– Тебе придется завтра поехать на опознание. В озере обнаружили тело в пальто, в кармане была дорогая авторучка с надписью.
– Хорошо. А Рита Мазарина там будет?
– Она предпочла провести опознание на свежем воздухе. Ты часто приезжала в этот дом? – мнется Пенелопа.
– Один раз всего, а что?
