Экстрасенс - Воскобойников Валерий Михайлович (книги TXT) 📗
Мистер Фредерик Бэр, директор Международного института экологических исследований, сидел на санях так же прямо, как если бы пересекал тундру на арабском скакуне.
Два «Бурана» шли один за другим по снежной целине, не слишком отдаляясь от морского берега. К каждому были прицеплены длинные сани, которые в последние годы наладилось делать какое-то ЗАО на основе то ли ненецких, то ли лопарских нарт. Позади от самого горизонта оставался четкий след, который в ясную погоду держится неделями, а во время пурги засыпается в полчаса. Снежная пыль била в лицо. Николай Николаевич сидел на вторых нартах, натянув капюшон и прищурив глаза. Впереди на таких же санях маячила прямая спина Бэра.
Другого пути среди зимы в Беленцы не было.
Накануне, после того как Николай вместе с директорским шофером встретил важного иностранного гостя в аэропорту, завез на полчаса в институтскую гостиницу, а потом сразу они предстали перед директором, был устроен товарищеский ужин.
Едва они отъехали от аэропорта, как шофер доложил об этом по сотовому секретарше. И за следующие полтора часа в малом конференц-зале был сооружено застолье, на которое кроме директора явились два его заместителя и несколько городских начальников.
Николай исполнял роль переводчика и в глазах городских начальников ютился на нижних ступеньках иерархии, где-то рядом с официанткой. Им было невдомек, что «видный деятель международной науки посетил город Мурманск», как было сказано в первом тосте, только из-за него. И они распускали перед Бэром хвосты в надежде, что он где-то там в Берне замолвит за них словечко, когда будут распределяться очередные миллионы экологического фонда.
– Николаич, ты его спроси, может, он поохотиться желает, мы его мигом доставим на вертолете в любую точку, – предлагал один чиновник.
– А то рыбалку устроим, с отличной сауной, – вставлял другой.
Один из главных экологов мира, мистер Бэр, к их несчастью, оказался вегетарианцем, и для него пришлось быстро отправлять шофера в ближайший ресторан за салатом витаминным, брусникой с сахаром и чем-то еще.
В ответ на все соблазнительные предложения он вежливо улыбался, благодарил и обещал подумать.
После пятого или шестого возлияния Бэр заметно заскучал, особенно когда один из чиновников принялся рассказывать анекдоты про эстонцев и чукчей.
– Ты ему скажи, – пьяно кричал через стол чиновник, тыкая вилкой в блюдо с нарезанной колбасой, – вот эту колбасу он может есть смело. В ней мяса нет и не будет.
Когда же мистер Бэр корректно поинтересовался ее ингредиентами, чиновник захохотал:
– Секрет фирмы моей жены! Женушка моя этой колбасой весь город кормит, и ничего – в больницу пока никто не жаловался!
Застолье могло длиться долго, но Бэр вежливо поднялся и, сказав несколько благодарственных фраз, попросил его отпустить.
Секретарша была давно отпущена, директор вместе с заместителями вышел в приемную, чтобы дать команду шоферу. Однако шофера в приемной не оказалось, и заместители отправились его искать. А Николай вместе с Бэром вернулись в малый конференц-зал за оставленными очками.
Там оба чиновника с удовольствием допивали коньяк.
– Что, Николаич, пришел принять на посошок?! Давай, присоединяйся, – дружелюбно разрешили ему.
– Мистер Бэр оставил очки.
– Где-то тут лежали, ищи, – отозвался один из чиновников и спросил второго: – Так ты говоришь, чтО у Григорьича с сыном? Так и сидит? Ну дела!
– Главное – адвокаты бестолковые попадаются: понту много, а толку – нет.
Судя по всему, они обсуждали дела директора.
Николай подобрал очки гостя, и они сразу вышли в коридор. Там их ждал уже сам директор. Пальто на нем было не застегнуто.
– Провожу до гостиницы, – объяснил он.
Так они и погрузились в машину: рядом с водителем директор и сзади мистер Бэр с Николаем. До гостиницы было минут десять езды.
Это была обычная пятиэтажка, где жили институтские сотрудники, и Николай – тоже. Но половина первого этажа была отгорожена, и в нее был другой вход. Туда направляли командированных. А две двухкомнатные квартиры, почти всегда пустовавшие, держали для важных гостей. В одну из них Бэра и поселили.
Директор лично удостоверился, все ли в ней в порядке, даже приоткрыл пустой холодильник, а потом они пожелали Бэру спокойной ночи.
– Подожди, – попросил директор вдруг, остановившись в небольшом холле. – Присядем тут, на диване. – И он устало погрузился в мягкий диван. – Ни минуты свободной за весь день. Не поверишь, с утра ни крошки. Если бы не этот прием… И так каждый день. Ты мне скажи, от этого мистера в самом деле многое зависит? В смысле грантов для института.
– Кое-что, конечно, зависит…
– Я тебя вот о чем хочу попросить, ты там в Беленцах как-нибудь разговор поверни, чтобы институту хоть что-то перепало. А то ведь все столица утягивает. Сам понимаешь, я не за себя, за людей… Постараешься?
– Постараюсь, Павел Григорьевич.
– Ну, добро…
Они посидели несколько минут молча, и Николай собрался уже встать, но тут директор заговорил снова:
– Еще хочу тебя попросить, Николай Николаевич… Ты извини, что я про это. С тобой майор Творогов желает побеседовать, из управления, но я постараюсь их от тебя отбить… И как ты там деньги получил от этого Гуляй-Голого, это меня не касается. Главное – что выручил институт. Ты думаешь, я тогда, четыре года назад, не знал, что тебя неправильно засудили? То есть знать-то, может, и не знал, но, конечно, чувствовал! И места, когда я тебя назад принял, никакого не было, я его фиктивно создал, на свой риск! А сейчас, понимаешь, у меня у самого недавно сын попал в беду. У вас же, в Ленинграде. Почти как ты тогда. Вот я и подумал, может, у тебя там появились какие связи? Мальчишку подставили, взяли его, придурка, главным бухгалтером. Он и обрадовался, наподписывал за две недели какие-то бумаги, ни в чем толком не разобравшись. А теперь все с деньгами в бегах, а он – в Крестах. Это мой сын от первого брака.
– Павел Григорьевич! У меня, ей-богу, нет никаких знакомств.
Николай видел, как мучается, рассказывая о своем сыне, директор, и ему неловко было отказывать в услуге. Но и в самом деле, кому он мог позвонить?
