Сыграй мне смерть по нотам... - Гончаренко Светлана Георгиевна (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Как не будет?
Анна удивилась всерьёз: Андрей Андреевич давно не говорил ей о своих планах.
– Дом Смирнов продаёт Мишкиному банку, и будет там сидеть наш Мишка и денежки считать, – сообщила Диана.
– Что за ерунда! – возмутилась Анна и сильно покраснела. – Этого не может быть.
– Очень даже может! Дом продаётся, денежки наш красавчик кладёт в карман и выезжает в Нидерланды. Не на гастроли, а на пэ мэ же. Хоть это-то для тебя не новость?
Веснушки совершенно исчезли с лица Анны. Оно сделалось тёмно-багровым, больным и несчастным. Настя безнадежно отложила кисточку.
– Я знаю, – тихо сказала Анна. – Слышала. Только это сплетни! А как же «Ключи»?
– Никак! Нету больше «Ключей»! – подпрыгнула на месте возмущённая Аврора. – Вернее, «Ключи» останутся, но без Смирнова. Стало быть, без спонсоров, без поездочек. Он предатель, твой Андрей. Он всех нас кинул! Как лохов! И тебя первую!
– Нет! – громко крикнула Анна.
А про себя она крикнула «Да!»
– Кинул! Я давно знала, какой он на самом деле. И Даша знала, – не унималась Аврора.
Диана добавила сурово:
– С вокальным центром он и деда Тверитина надул. Тот хотел сделать своим тёткам памятник нерукотворный! А Смирнов у него дом выманил и Мишкиному банку запродал. Скажешь, не гадость?
Анна закусила кулак. Казалось, она плачет. Но Насте, притихшей за своим мольбертом, было видно, что она просто сморщилась. Синие глаза-виноградины были сухими и тупо смотрели в пол.
Наконец Анна встала – снова подтянутая, самоуверенная, снова в жёлтых веснушках. Такая же, как всегда!
– Не вздумайте эту ерунду болтать направо и налево, – сказала она тихо и твёрдо. – Особенно в «Ключах». Никому ни слова! Не забывайте, на носу гастроли. Не всё ещё выучено! И Проторочины до сих пор деньги за Павлика не внесли.
– Аня, опомнись, какие теперь гастроли! – замахала руками Аврора.
– Гастроли в Нидерландах. Мы должны там выглядеть прилично. Ни слова, ни слова! Всё ещё может быть не так плохо.
– Нет, плохо! Нам сам Мишка сказал. У них в банке даже определили, кто в какой комнате сидеть будет. И про ПМЖ правда. Спроси Дашу Шелегину!
– Она обыкновенная дрянь, – сказала Анна. – И её мать тоже дрянь. Андрей сам не мог выдумать все эти шкурные комбинации. Это на него не похоже! Он не умеет врать, никогда не притворяется. На него влияли, его настроили, заставили. Девочки, его обманули!
Аврора даже ногой топнула:
– Да ты что, Ань? Ты считаешь нашего красавчика ангелочком? Или дурачком?
– Вы ничего не понимаете! – упрямо твердила Анна. – Вы не знаете его. Сами подумайте: человек, написавший «Простые песни», не может…
– Да не писал он никаких «Простых песен»! – с досадой бросила Аврора.
Анна замолчала, сёстры Пекишевы открыли рты, Настя застыла с кисточкой в руке. Сразу стало слышно, как в батарее сдавленно журчит вода.
– Что ты сказала? – прошептала Анна.
Аврора поняла, что проболталась. Всё равно они собирались с Дианой всю правду сказать – теперь отступать некуда. Поэтому Аврора для храбрости зажмурила глаза и объявила:
– Андрей Андреевич Смирнов не писал ни «Простых песен», ни «Листков из тетради». Это всё Дашин отец сочинил. Не знаю, как красавчик ноты раздобыл – украл? Нашёл? Или мать Дашина дала? Даша тоже не знает. Только всё это правда.
– Это не может быть правдой!
– Может. Помнишь, весной Союз композиторов переезжал? И ребят из училища гоняли им помогать? Вот тогда Ромка Вагнер и нашёл в одном композиторском шкафу старую-престарую тетрадь с «Песнями» и подписью «С. Шелегин».
– Но…
– Погоди! Там, в тетради, и другие вещи Шелегина были! А главное, что он и теперь продолжает сочинять! Вагнер по Интернету связался с Веной, с Фишером…
– С самим Гюнтером Фишером? – округлила глаза Анна.
– С каким же ещё? С Гюнтером! Ромка ему переслал квартет какой-то – Фишер прямо зашёлся от восторга. Теперь гляди…
Аврора достала из кармана вчетверо свёрнутые и сильно помятые ксерокопии. Кажется, это была программка. Длинные немецкие слова запестрели и заскакали у Анны перед глазами, брызгая надстрочными точечками и стрекоча артиклями: дер-дер-дер.
Анна немецкий слегка знала. Во всяком случае, во время поездок в Германию она не терялась. Теперь даже знакомые слова выскочили у неё из головы. Она ничего не могла понять, и только странное, широко разметнувшееся слово Schelegin, выделенное очень жирным шрифтом, так и горело перед ней в каждой строке. Были тут и две фотографии: одна – седого улыбающегося Фишера, именно Гюнтера, как Анна с тоской убедилась, другая – неведомого Шелегина.
Это был очень давний снимок. Шелегин глядел с него прямо и строго и немного напоминал теперешнюю Дашу.
– Видала? – жалобно спросила Аврора.
При всей своей толстокожести она понимала, что нанесла Анне страшный удар.
Та толком ещё не сообразила, что случилось. Глядя в ксерокопию, она сказала:
– Причём тут сочинения Смирнова?
Жестокая Диана усмехнулась:
– Они сворованы! Как и дом вокального центра. Думаешь, нельзя доказать, что сворованы? Можно, мы узнавали. Стиль и всё прочее. К тому же Шелегин и до «Песен» сочинял, и теперь продолжает, хотя он совсем больной. А твой Андрей? У него композиторский припадок был семь лет назад, что ли? Написал две вещи и бросил? Курам на смех!
– Бывают и такие феномены… – заикнулась было Анна и смолкла.
Она не могла сейчас ни говорить, ни видеть ничего вокруг. Серость морозного дня она приняла за навалившуюся на неё беду. Это у неё в глазах темно, в голове темно, в мире темно…
Нет, врут проклятые толстухи! «Листки из тетради» – её самая любимая музыка, странная и нежная. Это не просто создание Андрея, но его часть, его суть. Эта музыка сделана из того же, из чего сделаны его голубые глаза, мягкие волосы, тёплое тело. Это он сам!
Значит, музыка и её, Анны. Она тоже причастна. Она целовала его глаза – значит, целовала его песни. Без неё этих песен не было бы! Они дышали с Андреем одним воздухом, любили друг друга. Эти звуки – их жизнь. Откуда же выскочил чужой, неведомый никому, страшный, парализованный Schеlegin? Муж отвратительной, пошлой, старой Ирины Александровны!
И сюда она влезла! Снова она!
Анне стало совсем плохо. Как будто (с нею однажды случилось такое в детстве!) она с головой ушла под воду, и ничего вокруг не видно, кроме мути и вверх бегущих пузырей. Над головой тогда наискосок, едва-едва светилось бледное пятно – солнце. Она знала: туда надо, наверх, к солнцу, иначе не спастись!
Анна была девушкой решительной и скорой на расправу. Она взяла себя в руки, резко поднялась и спросила сестёр:
– Андрей Андреевич ещё здесь, в музее?
– Не-а. Оделся и убежал куда-то. Может, домой?
Анна вышла из Зала бесед, не взглянув на Настю. Она даже не помнила, кто это такая – вчера ещё совершенно необходимая, долгожданная подруга.
Анна забыла, что Настя существует на белом свете. Её извиняло только то, что она забыла, что и белый свет существует. И что он белый.
По улице Анна шла быстро, но твёрдо. Она всё время проверяла, есть ли солнце над головой: надо было спастись и уцелеть. Дома она Андрея Андреевича не застала, не застала и у Шелегиных.
Ирина Александровна, увидев Анну через плечо Даши, которая открыла дверь, побелела. Распухшая больная щека у неё задёргалась, и слёзы больно брызнули из глаз. Анна ни этих слёз, ни самой Ирины Александровны разглядеть не успела. Она только заметила, что кто-то метнулся, стукнул дверью ванной и долго гремел шпингалетом, пытаясь запереться изнутри. Анна и подумать не могла, что нагнала такого страху на Ирину Александровну. Пусть! Только бы увидеть Андрея. Она поминутно ему звонила, но его мобильник был отключён.
Андрей Андреевич в это время был в музее. Он сидел у Самоварова в мастерской на диване. Это спасло его от встречи с Анной. Вернее, он сам, сознательно спасся, когда увидел Анну сквозь приотворённую дверь. Она бежала куда-то простоволосая, без хвостиков, с пылающим лицом и очень напоминала свой странный портрет. И портрет, и сама Анна вызывали у Андрея Андреевича одно желание – убежать и спрятаться.
