Железный марш - Мысловский Алексей (полная версия книги txt) 📗
Стараясь не привлекать к себе внимания, Ника наметанным глазом без труда выбрала самую подходящую точку, очень кстати замаскированную разросшимися кустами, уселась, словно бедная родственница, на покосившуюся скамеечку возле какой-то полузаброшенной могилки и, зорко поглядывая по сторонам, принялась готовиться к съемке.
Из пластикового кофра был наконец извлечен ее верный «Никон», которым она за последние годы успела нащелкать сотни великолепных кадров, а также несколько кассет с обыкновенной черно-белой пленкой, которые журналистка тотчас рассовала по карманам куртки. Зная, что снимать ей придется издалека, Ника предусмотрительно вооружила фотоаппарат мощным телеобъективом, позволявшим, не сходя с места, мгновенно достигать десятикратного увеличения объекта. Затем навинтила на объектив солнцезащитную бленду, сухо взвела затвор, проверила счетчик пленки и приготовилась.
Фотографией она увлекалась с детства, вернее, с тех пор, как отец подарил ей свой реликтовый «Фэд», собранный некогда пресловутыми беспризорниками под руководством незабвенного Макаренко. Будучи еще веснушчатой школьницей с косичками, Ника быстро освоила оба процесса — и съемку, и печать — и самозабвенно принялась щелкать все, что попадалось на глаза. Снимала родителей, покойную таксу Долли, своих школьных друзей и подруг… Где-то на антресолях в ее новой квартире в Крылатском еще пылились эти черные бумажные пакеты с детскими фотографиями, которые ей все недосуг было разобрать и поместить в альбом. Затем, в пору их пылкой любви, нынешний Костя-Чикаго, зная Никину шпионскую страсть, подарил ей великолепную «Практику» с набором сменных объективов (наверняка краденых, а впрочем, какая разница?), что позволило ей отшлифовать свое мастерство до подлинного профессионализма. Ведь будущая шпионка просто обязана уметь фотографировать, не правда ли? И хоть новоявленной Мата Хари Ника так и не стала, это детское увлечение до сих пор оставалось у нее одним из самых любимых. К слову сказать, некоторые ее работы последних лет даже появлялись на страницах модных столичных журналов (под псевдонимом, конечно). А некоторые маститые фотохудожники, с которыми Ника была дружна, нелицемерно хвалили ее незаурядный талант.
Держа наготове свой верный «Никон», который она купила с первого крупного гонорара на телевидении, самозваная фотошпионка терпеливо дождалась церемонии похорон и незаметно начала снимать.
Ближайших родственников у покойного оказалось на удивление немного: только жена, блистательная юная стерва в трауре, и несчастный маленький сынишка. Зато респектабельных друзей и соратников по бизнесу собралось более чем достаточно. Ника только успевала щелкать затвором фотоаппарата, стремительно менять ракурс да перезаряжать пленку. Погребение было под стать масштабу безвременно усопшего. Одно количество похожих на цветочные клумбы гигантских венков способно было затмить памятные проводы любимых генеральных секретарей былых времен. Кроме того, Ника запечатлела небольшую делегацию Государственной Думы, представителей мэрии и даже кого-то из иностранного посольства, возложившего на свежую могилу свой венок. Дополняли картину величественный седобородый батюшка с дьяконом и целый хор певчих-семинаристов.
Как это нередко случалось с ней в процессе съемки, Ника постепенно так увлеклась, что несколько потеряла бдительность и спохватилась лишь тогда, когда рядом кто-то многозначительно кашлянул.
Обернувшись, она с удивлением увидела стоявшего за оградой средних лет плечистого и совершенно лысого типа с отвратительными змеиными глазами и переносной рацией в руке, в котором без труда можно было узнать бывшего опричника из пресловутой «девятки».
— Кто вы такая? Здесь снимать запрещено. У вас есть разрешение на съемку? — довольно бесцеремонно, но пока не агрессивно осведомился он.
— Запрещено? Впервые об этом слышу, — невинно удивилась Ника. — Может быть, вы объясните мне почему?
Вцепившись в нее холодным взглядом своих отвратительных змеиных глаз, бывший гэбист, казалось, хотел до мельчайших деталей запомнить Никино лицо. И вдруг, брезгливо скривив тонкие губы, презрительно бросил:
— Ах вот вы кто…
— Очень приятно, — ядовито усмехнулась Ника. — Надеюсь, теперь инцидент исчерпан? И вообще, не мешайте мне исполнять свой профессиональный долг…
Но вместо того, чтобы убраться восвояси, мерзкий тип сделал решительный шаг к калитке окружавшей Нику могильной ограды и не менее решительно произнес:
— Сожалею. Но я вынужден конфисковать у вас пленки…
Мгновенно смекнув, что это отнюдь не пустая угроза, Ника ловко упрятала в кофр свой драгоценный фотоаппарат и, развернувшись стальной пружиной, приняла боевую стойку:
— Попробуйте…
Змеиноглазый на мгновение опешил. Он явно не ожидал такого оборота событий. И хоть тягаться с этим мордоворотом Нике было очевидно не по плечу, она без колебаний готова была драться с ним до последнего. Если, конечно, тот сразу не выдернет пушку или не позовет на подмогу бритоголовых…
Но тут переносная рация в руке у бывшего гэбиста шепеляво пробормотала:
— Первый, Первый! Прополка закончена… Можно начинать движение?
Вдобавок ко всему, на безлюдной аллее появилась какая-то случайная парочка и неторопливо зашагала в их сторону.
Грязно выругавшись, современный Малюта Скуратов обжег Нику уничтожающим взглядом и неохотно убрался, на ходу прошипев что-то вроде:
— Доберусь я до тебя, с-стерва…
Поспешно собрав свои манатки, Ника тоже резво поскакала к выходу с кладбища…
— Вероничка, ты?! — радостно окликнул ее уже за воротами приятный мужской голос.
Из приоткрытой двери скромной темно-вишневой «Самары» с дымчатыми стеклами Нике приветливо махал рукою красивый и элегантный старик, в котором она сразу узнала старого приятеля и сослуживца своего заслуженного отца. Вдобавок ко всему, он был еще их дачным соседом, с которым она часто играла в детстве.
— Ой, дядя Тема! — обрадовалась Ника. — А я вас и не заметила… Здравствуйте!
— Здравствуй, милая! — выйдя из машины, обнял и по-отечески расцеловал ее Артем Александрович. — Здравствуй, хорошая моя… Господи, сколько же лет мы с тобой не виделись?!
— Много, дядя Темочка, — смутилась Ника. — Ох, много… А вы все такой же благородный идальго, — польстила она ему, явно намекая на прекрасную форму старика.
— Стараемся, голубушка. Стараемся. Чтобы такие красавицы, как ты, нас хоть иногда замечали… Ну как ты живешь? Чем занимаешься? Ах я, старый дуралей, — притворно спохватился он. — Ты же у нас теперь звезда первой величины!
— Господь с вами, дядя Тема, ну какая я звезда?
— Не прибедняйся, не прибедняйся, голубушка! Видал я твои репортажи. Не все, правда. Но некоторые видал. Отменно работаешь. Сказать честно, я тобой горжусь.
— Спасибо…
— Говорят, ты вчера тоже отличилась? Жаль… Жаль, что я не смог посмотреть. — И, разом помрачнев, добавил: — Да, видишь, какие дела творятся, Никушка? Каких людей убивают среди бела дня! Беспредел, форменный беспредел…
— А вы тоже были на похоронах?
Старик развел руками:
— Как же я мог не пойти? Я же вице-президент «Бизнес-клуба» и член думской комиссии по расследованию!..
— Ой, я и забыла, что вы теперь в Думе заседаете… А этого Широкова вы хорошо знали?
— Не так чтобы очень хорошо, но знал, — ответил старик. — Были у нас и кое-какие партнерские отношения. — И, предупредив ее вопрос, уточнил: — Если ты насчет слухов о его связях с теневиками, то это не ко мне. Я знал Игоря только с лучшей стороны. И могу засвидетельствовать под присягой, что это был честный бизнесмен и истинный патриот России.
— Но ведь подобные контакты у него все-таки были?
— Возможно, — неопределенно ответил старик. — Сама понимаешь, в наше время без этого никуда… Другой вопрос: был ли он сам замешан в криминале? А в этом я лично очень сомневаюсь.
— Дядя Тема, — понизила голос Ника, будто кто-то из случайных прохожих мог ненароком подслушать их разговор, — только между нами, конечно. Как вы считаете: кто и почему его убил?
