Я – шулер - Барбакару Анатолий (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Обставить эту проделку убедительно, труда для него не составило. Шулер все-таки. Зато каких трудов стоило артисту переварить происходящее.
Последний, рассказанный им эпизод этой истории, обнаружил явное несварение...
«...В Одессе мы были в два часа дня.
Поезд уже стоял у платформы, но Кеша выходить не собирался. Спешить ему теперь было некуда.
Когда наконец все вышли, Кеша криво усмехнулся, поднял чемодан, но вдруг медленно опустился на сиденье.
Я проследил за его взглядом и догадался.
Напротив нашего окна, держа за руку беззубого мальчугана, стояла молодая красивая женщина с удивленным и несколько утомленным жизнью лицом. Малыш что-то восторженно сообщил ей. Я увидел, как конопатый парень, часто бывавший у нас в купе, подошел к ней и смущенно поцеловал в губы. Я видел, как малыш совсем по-взрослому протянул ему руку, и она утонула в ладони конопатого. Я перевел взгляд на Кешу и заметил, как цепко пальцы его сжали край нижней полки.
– Ну и погода, – услышал его голос. – Думал позагораю. Не фарт.
И он стал ощупывать замки на чемодане...»
Вот такую историю поведал мне когда-то пятидесятипятилетний друг-актер, играющий добрых министров глупых сказочных королей. Заинтересовался, предложил роль, потому что узнал: карты – моя профессия. (Дамочка выболтала.) Под впечатлением этой самой истории и заинтересовался. Признался, что атмосфера мира карт манит его. Потому что это... Театр... Театр жизни. И он завидует тем, кому довелось играть в этом театре.
Судя по описанию, героя рассказа я знал. Знал за нормального, звезд не хватавшего игрока. Середнячка. Знал раньше. С некоторых пор он перестал появляться среди нас. И в этот момент я пожалел об этом. С удовольствием при встрече порадовал бы его тем, что происшедшее наконец вскрылось.
Вот, изложил на скорую руку историю, которая подтверждает: игра в благородство – одна из самых популярных в среде «катал». Изложил и вспомнил еще одну. Подобную. Привести, что ли, и ее?.
Это история скорее из житейской, чем игровой биографии Людвига.
Людвига я знал давно, еще тогда, когда у него была кличка Гном. До карьеры картежника он тоже был спортсменом. Начинали мы примерно в одно время. Но ремесло «каталы» давалось ему медленнее. Мы не то чтобы дружили, просто были в приятельских отношениях. Не раз на пару приударяли за пляжными подружками. Но в глубине души я относился к ровеснику снисходительно. До тех пор, пока не узнал об одном из его любовных похождений. Узнал от самого Людвига-Гнома. Он рассказал мне эту историю, посмеиваясь, как курьез. Но я тогда представил ее до деталей. И вспомнил сейчас...
У Гнома затянулась тогда полоса неудач. И игровых, и житейских. Все было ни к черту. Прибыльных встреч не случалось все лето. Приличных фраеров перехватывали другие, более опытные ловцы-коллеги, которые по причине неурожайного сезона не желали делиться с молодняком. Дважды ввязавшись в крупную игру. Гном нарвался на гастролера-исполнителя. Особо не пострадал, но понервничал прилично.
В этот же период его отец, известный в Одессе аферист (протестующий против того, чтобы сын шел по его стопам), прокололся на комбинации. Терпилы, оказавшиеся московскими авторитетами-уголовниками, наехали на кинувшего их родителя Гнома. Чтобы остаться хотя бы при жизни, и своей и родных, глава семьи вынужден был продать все, включая квартиру.
Родители арендовали дом на Фонтане, Гном, отделившись от них, снял однокомнатную квартиру в городе.
За полгода до этого напарник Гнома, взяв у него деньги на раскрутку, подался в Якутию. Обещал выслать деньги из первых же заработков. Но за полгода даже ни разу не дал о себе знать. Кто-то из игроков, вернувшихся с отработок, привез новость: напарник спился.
Пометавшись, как зафлаженный, по черной полосе жизни. Гном избрал выход, достойный уважения и сочувствия. Решил завязать.
Вбил себе в голову, что для нормальной жизни в первую очередь нужна квартира, и поставил задачу: заработать на собственное жилье. Заработать без игры.
Миленькая задачка во времена, когда инженеры получали сто, а однокомнатные квартиры стоили восемь-десять тысяч. Непосильная задачка для молодого человека, относящегося, к ста рублям, как к ставке при перетемнении в покере.
Гном подался в грузчики. Почему-то решил, что в Одессе это самое прибыльное времяпрепровождение. Поддался влиянию расхожих слухов. Впрочем, в то время, возможно, так оно и было.
Во всяком случае, один из сомнительных знакомых Гнома, специалист по различным житейским услугам, сумел устроить его в элитную бригаду портовых грузчиков. И кроме этого, время от времени подбрасывал отщепенцу-«катале» внеурочные, в виде судна, пришедшего в Ильичевск.
Этот же специалист познакомил Гнома с женщиной, которая, по его уверению, никак не должна была сказаться на бюджете накопителя.
Для Гнома, привыкшего сорить деньгами, особенно в процессе обольщения, это было немаловажно.
Гном с женщиной сразу нашли хоть и циничный, но общий язык. Друг от друга им нужно было одно и то же: пару раз в неделю отводить душу и все остальное. Причем слово «душа» в последнем предложении можно было бы и выправить.
Они встречались дважды в неделю.
Гнома поначалу такая манера взаимоотношений сбивала с толку. До сих пор его любовные похождения не обходились без романтических выкрутасов. Но почти сразу же романтик-ловелас признал и удобство такой манеры.
Закончился этот его бездушный роман весьма огорчительно.
В одно из свиданий барышня проговорилась, что тоже копит деньги. Подрабатывая прачкой по частным заказам. Впрочем, проговорившись, спохватилась. Особо распространяться на эту тему не стала.
От приятеля-устроителя Гном узнал, что его зазноба одержима идеей выйти замуж за какого-то лоха-военного, ради которого готова уехать из Одессы. Уверяла, что любит того. Может, и не врала, но чувство ее к фраеру-милитаристу произросло явно от безысходности. Одесские женихи имеют обыкновение перебирать харчами. Присматривать себе суженых среди барышень с приличной репутацией.
Для переезда и замужества нареченной служивого требовались тысячи три приданого.
Делясь со мной подробностями этой досадной истории, Гном и сам не мог уразуметь, чего вдруг его понесло в непроходимые романтические дебри.
Он всучил все накопленные деньги этой сомнительной особе. И как всучил... Добыл через дружка адреса ее клиентов-грязнуль, и за две недели те порциями выплатили прачке якобы от себя переданные Гномом премиальные. Три тысячи рублей.
И все же одной из версий: зачем ему это было нужно. Гном со мной поделился. Оказалось, он вздумал проверить, так ли уж цинично относилась к нему эта искушенная штучка.
Должно быть, перечитавши О. Генри, просчитывал невероятное продолжение: что она изыщет способ всучить деньги ему. Даже запоминал номера передаваемых ей купюр. Но память засорял зря.
Барышня оказалась вполне искренней. И именно такой, какой, не маскируясь, представила себя с самого начаБарышня оказалась вполне искренней. И именно такой, какой, не маскируясь, представила себя с самого начала. Циничной, а не сентиментальной. Заполучив жертвоприношение Гнома, потерялась.
Позже Гном несколько раз встречал ее в городе, но только однажды в обществе военного. Американского моряка с пришедшего в порт корабля.
После того как еще не ставший Людвигом Гном, посмеиваясь, рассказал мне эту курьезную историю, я его не то чтобы зауважал... Но с тех пор, если случалось на пару обхаживать пляжниц, я невольно косился мыслями на Гнома. Опасался промельтешить в его глазах. Испортить о себе мнение. Мне оно стало важно...
А вот всплыла в памяти еще одна история...
Рассказ поведу от лица барышни-курортницы, которая в это приключение влипла.
«...По узкому проходу между пансионатами выходим к морю. Справа от прохода, у самой воды, наша вчерашняя компания. Эпицентром в ней мой давешний несостоявшийся поклонник. Держит в руках газету. Взгляд вроде только-только оторвал от нее. Нарываюсь на этот до угрюмости серьезный взгляд. Киваю. И он кивает угрюмо-серьезно. Странное лицо у него. Без единой округлости. Все резко, терто. В лице есть все для того, чтобы его боялись. Но почему-то не страшно. Угрюмая, задумчивая усмешливость в нем. Задумчивость и усмешливость не опасны.
