Век кино. Дом с дракончиком - Булгакова Инна (читать книги онлайн без .txt) 📗
— Как трактовать… Если у Марины был любовник… — Валентин услышал шорох за спиной, где-то в квартирных недрах; рванул в прихожую: одна из четырех дверей открыта настежь, и стоит, прислонясь к притолоке, пригожий подросток, судя по всему, сын.
— Подслушиваете?
— Давайте выпьем!
— Я тебе выпью! — материнский глас из глубины.
— Имею право, со вчерашнего. Рождество — головокружительное торжество.
— Это семейный праздник, — продолжала мать укоризненно, — который я почему-то должна проводить в одиночестве.
Усталая томность мальчика внезапно пропала, он обрел прыть; через секунду Валентин увидел его уже в кабинете с бутылкой, а также открытую дверцу пузатенького бюро, где в зеркальных пространствах пестрела компания спиртных собратьев.
— Я по наследству предпочитаю «Абсолют». А вы?
— Я на машине.
— Нет проблем. Закусите, как папочка, лавровым листиком. Или, как мамочка, запьете валерианкой.
Жанна протянула с ласковой укоризной:
— Ленечка, гость может подумать…
— Он не гость, а сыщик.
Значит, подслушивал.
— За тебя, моя дорогая! — Леня опрокинул в рот рюмку водки. — Вы по поводу дела Куркова? Так вот. Конечно, эти девки имеют любовников. Во-первых, наш артист…
Жанна перебила нервно:
— Марина вчера умерла!
В напряженной паузе Валентин отчеканил:
— Зачем вы оскорбляете свою мать?
— Я? — искренне удивился сынок. — Я про папашку…
— Да, про мужа при жене.
— Допер! Прошу прощения! — Он шлепнулся на диванчик, схватил мать за рукав. — Простишь?
— Леня, как бы ты ни относился к Пчелкиным, приплетать отца к уголовному делу…
— К уголовному? — Леня помотал кудлатой головой. — Туго соображаю со вчерашнего. Как она умерла?
— Из окна выбросилась, точнее…
— А предсмертная записка есть?
— Записки нет, — вмешался Валентин. — И там кто-то был в момент убийства.
— Убийства? — тихим эхом откликнулся Леня, а Жанна прошептала в ответ:
— Где «там»?
— У Пчелкиных.
— Кто?
— Привидение.
— Как вы смеете ее пугать! — возмутился Леня. — Она и так… Нет никаких привидений, мам, я тебе тыщу раз говорил, ни злых, ни добрых! А если и есть, то плевать они на нас хотели из сопредельной своей тьмы.
Красная рука
В дверях бесшумно возник глава дома, глаза воспаленные, лицо нездоровое, с желтизной. Они не слышали, как он вошел и разделся; в этом семействе все, должно быть, имеют привычку возникать и подслушивать.
Он молча подошел к диванчику, взял у сына «Абсолют» и рюмку, налил и залпом выпил.
— Вам не предлагаю, — обратился к Валентину с ледяной любезностью. — Сейчас видел «волгу» Пчелкиных у подъезда. — И к домочадцам: — Дорогие мои, хорошие, прошу нас покинуть.
Валентин ожидал, что сынок начнет выпендриваться, а жена приставать с вопросами. Ничего подобного — встали и ушли — вот как папа-миллиардер их вымуштровал. Они курили друг против друга на нелепых неудобных диванчиках в молчании чуть ли не враждебном. Которое нарушил коммерсант:
— Даша уже дома?
— Да, сбежала ночью. Откуда вы знаете?
— Там кто-то ходит.
— Где?
Серж помолчал, потом спросил отрывисто:
— Вы во сколько из дома уехали?
— Ну, часа два назад.
— Значит, там была Даша.
— Да о чем вы?
— Я проходил по переулку, где… — Он замолк и с трудом выдавил: — Где погибла Марина.
— Вы там прогуливались?
— Прогуливался. Взглянул на эркер — елка шевелится, будто кто раздвигает ветви.
— Вы увидели руку?
— Что-то промелькнуло… красное или коричневое.
— Елочная игрушка?
— Ну, она сразу исчезла.
— Или перчатка?
— Перчатка?
Собеседники уставились друг на друга с возрастающим беспокойством.
Валентин сказал медленно:
— Я оставил Дашу дома. Она так и не проснулась со вчерашнего, наверное, сильное снотворное. И врезал новый замок — тот, из сумочки Марины — в дверь Дашиной комнаты.
— И она не проснулась?
— Просыпалась, но тут же… Я написал записку, предупредил. — Он предусмотрительно умолчал о газовом пистолете.
— Почему замок не в дверь прихожей?
— Надо же его поймать. Устроить западню.
— Кого?
— Говорящее привидение.
— Вы — игрок, — констатировал Серж. — И готовы поставить на карту все, даже человеческую жизнь. Ну, это дело ваше. Только скажите: на кого вы работаете?
— На себя.
— Ну ладно. Вы сказали Даше не открывать дверь?
— Говорю же: она спала, когда я уходил.
— Почему ж она мне не открыла? Заметив в эркере шевеление, я поднялся и долго звонил.
— Может, увидела вас из окна.
— Ну и что?
— Может, Даша вас боится.
— Меня? — Серж задумался. — А вдруг в эркере была не она?
Валентин схватился за телефонный аппарат на столе.
— Можно?
Хозяин кивнул. Валентин насчитал десять длинных гудков.
— Спит. Или не берет трубку, ведь говорить она по-прежнему не может.
— Или не хочет. Как вы с ней изъясняетесь?
— Она пишет в тетради.
— И что написала? — Лицо Сержа вспыхнуло и помолодело от волнения. — Что случилось на Рождество?
— Сергей Александрович, мне надо ехать. — Валентин помолчал. — Что за «красная рука»? Вы не придумали?
— Мне, знаете, не до этого.
— Да жива ли она?
— Поехали, — заявил бизнесмен решительно.
Валентин и рад был убраться из дома, имеющего уши — две дверные щелки в шикарной прихожей, к которым несомненно приникли домочадцы.
В автомобиле Валентин осторожно и сжато восстановил картину убийства — с точки зрения, так сказать, младшей сестры. Таким образом, не Серж явился для него информатором, а он для Сержа, что ж, бизнесмен-актер в обоих ипостасях сильно занимал Валентина.
— «Дракончик!» — повторил Серж; заметно было, как им овладевает страх сильнейший, нежели боль от потери любимой женщины. — Он так сказал?
— Вы знаете, Сергей Александрович, кто он — такое у меня ощущение.
— Не говорите ерунды! Да, признаюсь, вы сумели страху нагнать. Голос совершенно незнакомый?
— Нет, она его где-то слышала, в какой-то очень страшной ситуации («нездешний», «из-под земли»), но не может вспомнить… или боится.
— Ничего не понимаю! Ни-че-го. Если, конечно, вы не умолчали кое о чем.
— О чем?.. Уверен, вы умалчиваете о большем. Даша была влюблена в зятя?
— Мне трудно судить о природе ее чувств: преобладала ли в них эротика, или она находилась под обаянием близкого по духу человека.
— Кажется, вы все находились под его обаянием.
— Это правда. Щедрость и широта натуры всегда окупаются. Он мог потратить, например, всю зарплату на шикарный пустячок для жены или свояченицы.
— А потом на что жили?
— По-христиански, на что Бог пошлет.
— Сергей Александрович, несмотря на обаяние, по-моему, вы его до сих пор ненавидите.
— Я — Алешу?
— Вы годы мечтали о его жене.
— Вам ли меня обличать, бывший историк?
— Чем я вам не угодил?.. Ладно, оставим чувства. Алеша не хотел последовать вашему примеру?
— То есть?
— Удариться в бизнес, ведь у него были неприятности в театре.
— «Удариться!» — саркастический смешок. — Этому надо жизнь отдать, для столь сложного и тонкого дела необходимы и способности, и своего рода страсть. И везение, конечно.
— И немалая доля бессовестности, правда?
— Вам виднее. Алеша был неудачник и богема, к деньгам относился пренебрежительно.
— А ваши компаньоны — там, на фотографии…
— Единственная, оставшаяся от Алеши; я повесил после его гибели.
— Что представляет собой Дмитрий Петрович?
— Откуда вы?.. А, Жанна рассказала. В своем роде философ. На презентации они быстренько сошлись с Алешей, подружились и сцепились на евангельскую тему: кому легче пройти в царствие небесное — Митьке или верблюду.
— Философ очень богат?
— Нормально. Он потом переживал, даже пожелал войти со мной в долю по поводу кладбищенской взятки.
