Черная вдова - Островская Марина (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Уединившись с майором из МУРа в небольшой подсобной комнате, где стояли старый потертый диван, пара стульев и небольшой столик с электрочайником, вахтерша тут же заговорила:
— А вы знаете, мой муж тоже работал в органах. Правда, не в Московском уголовном розыске, а в транспортной милиции, но все равно я очень уважаю людей вашей профессии. Сослуживцы мужа были в нашем доме самыми дорогими гостями.
Какие замечательные времена! Я постоянно вспоминаю… Это был конец сороковых — начало пятидесятых годов, мы все служили одному делу, был такой энтузиазм! Не то что сейчас. Знаете, мы даже песни за столом пели патриотические. А то, что сейчас по телевизору показывают… Тьфу! — Она смачно сплюнула на пол. — Сплошной разврат! И молодежь такая же растет.
— Вот как раз о молодежи я и хотел с вами поговорить, — вставил Старостин, прерывая бурное словоизвержение собеседницы.
— Я сразу догадалась, что вы пришли по серьезному делу. — Чайник закипел, и Соколова залила кипятком заварку в граненых стаканах. — Вы по адресу обратились. Я тут не просто так сижу. Знаете, многие думают о нас, пенсионерах, с пренебрежением — мол, старая рухлядь, сидят тут, пользы от них никакой… А мы ведь все примечаем, все на ус мотаем: кто, когда, с кем пришел, ушел, как при этом себя вел, как выглядел, иногда даже слышно, 6 чем разговаривают. Нет, вы не подумайте, что я специально подслушиваю, но и уши затыкать не собираюсь.
Они ведь проходят мимо, на нас внимания не обращают. Не могу, конечно, сказать этого обо всех. Есть люди культурные, приличные, всегда поприветствуют, поинтересуются здоровьем, самочувствием. Вот, например, наш генеральный директор — очень приличный мужчина. А его жена — так та просто душечка!
— Я и не сомневался, что ваш руководитель — порядочный человек. Но меня интересует кое-кто из ваших технических сотрудников.
— Да-да. — В глазах у Соколовой блеснуло непритворное любопытство. — И кто же?
— Вы не припоминаете некую Наталью Мазурову?
— Наташу? — Вахтерша удивленно вскинула брови. — Я ее прекрасно знаю!
Вот уж на кого бы не подумала ничего дурного… А что она сделала?
— Да пока по нашему ведомству за ней ничего не числится.
— Почему же она вас интересует?
Старостин наклонился к вахтерше и, понизив голос, доверительно объяснил:
— Понимаете, мы сейчас заняты расследованием одной крупной мошеннической операции, в которой замешан некий влиятельный бизнесмен.
Устанавливая круг его знакомых, мы выяснили, что он довольно близко общался с Мазуровой. — Он врал, даже и не предполагая, насколько близок к правде.
— А… — понимающе протянула Соколова. — Я всегда была уверена, что все они — жулики. Их тут много толчется. Вы, наверное, имеете в виду того, который за Наташей на таком большом черном «Мерседесе» приезжает?
— На «Мерседесе», — наугад подтвердил Старостин.
— У них на рожах написано, что мошенники. И как это в наше время, когда пенсионеры, .еле-еле сводят концы с концами, можно швыряться деньгами налево и направо? Понастроили тут всяких казино, борделей, живут в свое удовольствие…
Нельзя же так!
— Совершенно с вами согласен, — честно признался Старостин.
— Вот в наше время даже руководство вело себя скромно.
— Времена переменились, — торопливо произнес Старостин, стараясь не допустить, чтобы наблюдательная старушка целиком ушла в область ностальгических воспоминаний. — Так вы говорите, что видели этих бизнесменов?
— Да-да, и не один раз. Все обхаживали Наташу. Только она — молодец!
Вот уж о ком ничего плохого сказать не могу, так это о ней, — повторила вахтерша. — Презирает она это жулье. Сколько раз своими глазами наблюдала: он к ней и так и эдак, а она носик вверх, отвернется и пошла себе гордо мимо распахнутых дверей машины. Вообще она — девушка порядочная, не вертихвостка какая-нибудь. У нас ведь в театре много таких, что только и думают — как бы замуж повыгоднее выскочить. А Наталья себя блюдет, хотя тут, в театре, многие по ней сохнут.
— Так уж и сохнут? — подзадорил ее майор.
— А что вы думали? Взять, например, нашего художника — Сретенский его фамилия. Он у себя в мастерской ее портрет пишет. Правда, скрывает от всех…
Но у нас в театре ничего не спрячешь. Сама-то я эту картину не видала, но вот уборщицы наши… — Вахтерша многозначительно замолчала.
— И что, красивая картина? — полюбопытствовал Старостин.
— Говорят, что красивая. Наташа там — как королева на троне.
Старостин почувствовал, что начинает все больше и больше путаться. В принципе все рассказанное его прежними собеседницами укладывалось в некую психологически целостную схему: самостоятельная, гордая, независимая. Все это, по-видимому, обусловливалось психологической травмой, полученной в детстве, — потерей родителей. Однако это вовсе не предполагало в ней страсти к совершению хладнокровных преступлений. Может быть, надо искать причину в неудовлетворенных личных амбициях: при всей ее страсти к театру она вынуждена довольствоваться скромной ролью гримерши. Приживалка при чужой славе. Возможно, но…
Чем больше Старостин думал об этом «но», тем больше терзался сомнениями. Может, напрасно он затеял всю эту бодягу? Вместо того чтобы заниматься серьезными делами, тратит время на какую-то девчонку, да еще втайне от начальства. Что он скажет Арсеньеву в понедельник о проделанной за неделю работе? Пока что его умозрительные заключения ничем конкретным не подтверждались. Следы от ножа на лице погибшей в форме креста — и крест на щеке у Мазуровой?.. Это делает ее похожей на жертву, которая скрывает факт посягательства на нее. От страха? Не слишком на нее похоже. Но как ни крути — зацепка…
— Скажите, Фаина Яковлевна, а вы не замечали за Мазуровой чего-нибудь такого… Например, странностей в поведении?
— Нет. Она всегда приветливая. Хотя… Какая-то грусть появилась у нее в глазах. Ну и… Я не знаю — важно это или нет, но мне показалось, что походка у нее изменилась.
— Это любопытно.
— Раньше она словно порхала, а сейчас — ходит задумчивая, словно груз на нее какой-то давит. Но мне кажется, что это из-за мужчин. Может, влюбилась… Да вы бы сами с ней поговорили.
