За строкой приговора… - Безуглов Анатолий Алексеевич (книга жизни .txt) 📗
Он сбросил пиджак, сдёрнул сорочку. На его голых мускулистых руках загримасничали вытатуированные женщины с рыбьими хвостами, якоря, сердца, пронзённые стрелами. На предплечье было написано: «Не забуду мать родную».
— Вы моряк?
— Вроде того.
Он подкинул в печь несколько поленьев и, смотря на огонь, задумчиво сказал:
— Хорошо. А в Воркуте сейчас под тридцать. Слыхал про Воркуту? «Воркута, Воркута, южная планета. Двенадцать месяцев — зима, остальное — лето».
— Вы к родным туда приезжали?
— А как же, к родичам. У меня вкруг родня, а в особь на севере. И родня, и кореша…
Сашка свалился на постель, натянул на голову одеяло и мгновенно захрапел.
Днём Сашка пропадал. Приходил только вечером или поздно ночью. Иногда к нему приходили гости.
Входя, гости подозрительно оглядывались, здоровались, перебрасывались с хозяином какими-то непонятными словами. Часто спорили, ругались, пили водку, распевали воровские песни. Почти всегда запевалой был Сашка. Пел он любовно, вполголоса, что называется «со слезой».
Однажды пришёл Колька Сухотин, которого Володя знал раньше. Ему было лет семнадцать, но Володя слышал, что он уже дважды судим за воровство. Год назад он несколько месяцев работал на комбинате. «Золотые руки. И голова какая ни на есть имеется, — говорил о нем начальник столярного цеха Коспянский. — Но вот беда: привык к лёгкой жизни… А потом Колька ушёл из посёлка, „захватив“ с собой пятьсот рублей из профсоюзной кассы.
— Ты как здесь? — поразился Колька, увидев Володю, и что-то зашептал на ухо Сашке. Тот понимающе кивнул головой и разлил водку по стаканам. Один из них он подвинул Володе.
— Приобщайся, малец.
Зажмурив глаза, Володя залпом выпил. Обожгло горло, захватило дыхание.
— Хорошо? — полюбопытствовал Сашка, топорща усики. А Колька хлопнул его по спине и покровительственно сказал:
— Ничего, ппривыкнешь. — Он слегка заикался.
На следующее утро произошёл тот самый разговор, которого Володя ждал со страхом и любопытством.
Сашка после вчерашней пьянки проснулся поздно. Сунул руку в чемоданчик, который всегда стоял под его кроватью, достал недопитую бутылку, сделал несколько глотков, поморщился. Подняв воспалённые глаза на Володю, спросил:
— Что скажешь? Иждивенцев не держу…
— Я в ФЗУ поступлю…
— Куда, куда?
— В ФЗУ.
Сашка хохотнул.
— В ФЗУ, говоришь? Дело… — Он закурил, провёл языком по усикам. — Слушай, пацан, я из тебя настоящего блатного сделаю, законника. Будешь работать в паре с Рыжим. Он хоть и дурак мало-мало, но обтесался и закон воровской знает…
— Я не буду воровать…
— Да ты погромче, ухи у меня заложило…
Не выдержав Сашкиного взгляда, Володя опустил глаза, тихо сказал:
— Не хочу я воровать…
— Вот теперь слышу, — сказал Сашка. — Нетерпение, значит, проявляешь? Спрашиваешь, когда на дело пойдёшь? Вот завтра и пойдёшь.
И на следующий день Володя вышел впервые с Колькой на «промысел». Сашка отправил их воровать по трамваям.
Воровали они в часы «пик», когда городские трамваи были переполнены. Колька чувствовал себя в полной безопасности.
— Черта ппочувствуют в давке, — говорил он Володе, который трясся от нервного возбуждения.
Обязанности Володи, как новичка, были скромными. Он является своего рода камерой хранения, куда Колька сразу же передавал украденный кошелёк или деньги.
— В случае чего — чист как огурчик, — объяснял он своему партнёру.
Что такое «чист как огурчик», Володя понял, когда Кольку задержала милиция. Его продержали несколько часов, но ничего из украденного при нем не нашли и выпустили.
Вскоре Володя залез в карман и сам…
— Ничего сработано, — похвалил Сашка, который присутствовал при его «дебюте».
Теперь деньги у Володи не переводились. Он купил себе новое пальто, ботинки. Постепенно Сашка втянул его и в выпивки… Новая, «безотказная жизнь» все более и более затягивала Володю. За его плечами был уже не один десяток краж, и Сашка выделял его среди других молодых.
Сашка Сила был тем, кого называют «горловыми ворами». Последнее время на «дела» сам он почти не ходил, ограничиваясь организацией краж и ограблений. Это было и спокойней, и доходней. У своих пособников он отбирал половину добычи, которую те ему безропотно уступали.
Молодые воры боялись Сашку. Они знали, как погиб Сенька Вихрь, пятнадцатилетний паренёк, который «продал» Сашку на предварительном следствии. Сеньку зарезали через год в поезде, когда он, полный радостных надежд, возвращался из колонии домой. Та же судьба постигла и Лёвку Белика…
От своих «мальчиков» Сашка имел постоянный доход. Но разве это были те масштабы, к которым он привык! Крохи, жалкие крохи. Сашка мечтал о «большом деле».
Но с «большими делами» не везло. То ли уголовный розыск лучше работать стал, то ли с годами пришла осторожность, которой раньше не было. А развернуться хотелось. Ох как хотелось! Он уже подумывал перебраться на юг, когда узнал, что один из жителей города, некто Глуз, выиграл по последнему тиражу Государственного трехпроцентного выигрышного займа пять тысяч рублей.
В тот же день Сашка установил адрес Глуза и организовал за его квартирой наблюдение. Такое же дежурство было установлено у проходной завода, на котором работал Глуз. Откуда бы Глуз ни надумал идти в сберкассу за выигрышем, об этом мгновенно должны были сообщить Сашке. Нет, этих пяти тысяч он из своих рук выпускать не собирался.
Все было продумано. Все, до мельчайших деталей. И тем не менее…
Глуз с кожаным портфелем в руках вышел из сберкассы в сопровождении жены. Оглянулся.
— Разрешите прикурить?
Перед ним стоял хорошо одетый молодой человек с подбритыми усиками.
— Пожалуйста.
Глуз передал портфель жене, достал из кармана спички, зажёг. Сашка наклонился над огоньком в заскорузлых согнутых ладонях…
— Держи! Держи! Грабят!
Вырвав портфель, Рыжий побежал к забору, за которым его дожидался Володя.
— Раз!
Портфель, перевернувшись в воздухе, полетел за забор. Володя подхватил его и, спрятав под пальто, побежал со всех ног. Неподалёку заверещал свисток.
— Караул! Грабят!
Скорей, скорей! Вот то самое место, где его должен ждать третий. Почему его нет?
Володя перескочил через канаву, свернул на тропинку и… попал прямо в руки милиционера.
Несколькими минутами позже был задержан и Колька.
Не везло Сашке последнее время!
А через час, забившись в угол камеры предварительного заключения — КПЗ, Володя уже читал переданную ему записку: «Честно признавайся, что налёт организовал ты, а Рыжий только помогал. И не вздумай Сашу приплетать. Ведь не было Саши. Понял? Твой брат».
По недосмотру работников милиции он и Колька оказались в одной камере. На час, но и этого было достаточно.
— Записку получил?
— Ну?
— Нне психуй. Мне за рецидив десятку дадут, а ты ккак-нибудь обойдёшься. А Сашку путать ни к чему, сам знаешь… Так и гговори: «Родных не имею, места жительства не имею…» Со мной на станции снюхался и ппредложил идти на дело. Я о-отказывался. А ты угрожал, что, если не ппойду, плохо будет. Ппонял?..
— Гады вы все…
Однако на предварительном следствии Володя так и показал. А в душе копошилось сомнение: разве это и есть воровская дружба?
Чувствовалось, что следователь, пожилой толстый человек с одышкой, не верит ни одному его слову.
— Таким образом, вы утверждаете, что приехали в город пятнадцатого?
— Да.
— А откуда вы узнали о том, что Глуз выиграл?
— Из газеты.
— Где вы её взяли?
— Прочёл на витрине у вокзала.
— Так, хорошо. А за какое число была эта газета?
— Не помню.
— Я вам напомню. Заметка была напечатана в газете за шестое число. А газеты на витрине меняются каждый день…
— Ну, прочёл не на витрине.
С каждым ответом Володя запутывался все больше и больше. Поняв это, он вообще отказался давать показания.
