Боулинг-79 - Литвиновы Анна и Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– Деньги неподотчетные, – сделал отстраняющий жест Седович, – можешь тратить, как считаешь нужным.
Валерка рассеянно сунул деньги в задний карман треников. Он только и думал: «Сейчас они уйдут, и я отправлюсь на вахту и позвоню Лиле…»
* * *
Лиля приехала в назначенный день к назначенному часу. Она держалась холодно – словно между ней и Валеркой никогда ничего не было.
Они прорепетировали, а потом отыграли спектакль – в пустом зале, в присутствии лишь семи важных персон.
Деятели потом пришли за кулисы и со значением жали агитбригадовцам руки. Скупо хвалили артистов.
А когда комиссия отправилась восвояси, Валерка подошел к своей бывшей девушке и тихо сказал: «Я провожу тебя».
Лиля покачала головой:
– Не надо.
– Почему?
– Ты знаешь, почему.
– Значит, между нами все кончено?
Она дернула плечами.
– У тебя еще есть шанс.
И спешно, словно он хотел задержать ее, надела дубленку, обмоталась шарфом – и была такова.
А после Нового года стали ходить слухи… Валерка им не верил, но вскоре они оформились в полуофициальное сообщение, которое сделал Седович: агитбригаде в феврале предстоит ответственнейшее выступление. Не где-нибудь, а в Кремлевском дворце съездов. На самом важном концерте года – для делегатов и гостей двадцать шестого съезда КПСС. Перед Брежневым и всем Политбюро – а также перед пятью с половиной тысячами членов ЦК, ударников, передовых колхозников, деятелей науки, литературы и искусства, и коммунистических делегаций со всех концов планеты.
Никто и знать тогда не знал, что для Брежнева и большинства его престарелых сотоварищей по Политбюро это будет последний съезд в их жизни – да и, в сущности, последний подлинный коммунистический форум: с долгими и продолжительными, переходящими в овацию, здравицами и возгласами: «Родной коммунистической партии – слава!» Следующий, двадцать седьмой, съезд пройдет уже без Брежнева и Устинова, Черненко и Андропова, с молодым, лихим Генсеком Горбачевым, с ощутимо витающими под сводами дворца ветерками свободы – а больше никаких партийных съездов уже не случится…
Но в восемьдесят первом… Тогда приглашение в Кремль, да еще по такому важному случаю, равнялось едва ли не правительственной награде. Разумеется, агитбригадовцы из МЭТИ должны были играть на форуме не весь свой спектакль, а самую важную (по мнению партийной комиссии) часть: тот самый кусочек, что вписал Валерка в последний момент. А именно – отрывки из «Малой земли». Престарелому Генсеку будет приятно, когда со сцены прозвучит напоминание о его горячей фронтовой молодости.
Валерка, разумеется, поделился новостью со своим соседом Володькой, и тот глубокомысленно сказал, точь-в-точь как Лиля:
– Это твой шанс.
Артист насупил брови.
– Что ты имеешь в виду?
– Я тебе в этот раз ничего подсказывать не буду – но ты подумай, подумай. Я, знаешь ли, считаю, что это – твоя главная возможность в жизни.
А за два дня до концерта – уже прошла ночная репетиция во Дворце съездов вместе с Зыкиной, Кобзоном, Хазановым и Ротару (Лиля по-прежнему держалась с Валеркой отчужденно) – молодой человек наконец решился.
Он явился в кабинет к Седовичу и, преодолевая отвращение к самому себе, не присаживаясь, заявил:
– Я на концерте в КДС выступать не буду.
И снова – странное дело, непонятное дело! – Седовичу почудилось, что перед его столом стоит не артист Валерка, а Володька Дроздецкий – большелобый, упорный факультетский секретарь.
– Подожди-подожди, – чтобы скрыть смущение, комсомольский вожак потер лицо. – Присядь, пожалуйста.
Визитер опустился на стул. Седович снова глянул на него: то был, несомненно, артист Беклемишев. Он почувствовал легкую тошноту. Чертовщина, что происходит?
Комсомольский лидер озвучил свой вопрос:
– Что происходит, Валерочка?
«Конечно, конечно же, это Валерий Беклемишев – и никто другой».
– У меня сложные личные обстоятельства… – ответил артист, а потом бухнул: – Короче говоря, мне нужно распределение в Москву – на кафедру.
Седович шумно выдохнул.
– Пуфф! Что ж ты раньше-то молчал?..
Он почувствовал, как, в прямом и переносном смысле, под ним рушится его кресло. И, так как гость молчал, продолжил:
– Не знаю, что и делать… Может, поговорим после концерта? Я обещаю тебе, сделаю все, что смогу.
– Нет, – упрямо мотнул головой агитбригадовец, – не будет распределения – и концерта не будет.
И снова: тот же странный сон – это не Валерка говорит, а Володя!
Седович моргнул – вернулось прежнее изображение: в самом деле, Валерка.
– Но ты же понимаешь, – растерянно проговорил Седович, – если вы подведете нас, да еще на таком высоком уровне, будет страшный скандал.
– Понимаю. И поэтому прошу тебя.
– Да-а, ну ты выдал пенку… Что ж. Я постараюсь решить твою проблему. А ты обещай, в свою очередь, не выкручивать нам руки.
– Что ж, буду ждать, – бросил Валерка, и, презирая самого себя, вышел из кабинета.
А назавтра, за день до концерта, Седович явился спозаранку к нему в общежитие. Володька уже умотал из общаги на консультацию по диплому.
– Пляши, артист, пляши! – провозгласил комсомольский лидер на всю комнату своим зычным голосом. – Ты не представляешь, чего мне это стоило! До каких я сфер добрался! С какими людьми о тебе балакал!
– Что, разрешили? – улыбнулся еще нежащийся в кровати Валерка.
– Да! Да! Ты идешь в аспирантуру! Правда, пришлось потеснить твоего друга и соседа. Место Володьки отдали тебе… Придется, кстати, тебе самому с ним объясняться… Но что делать!.. Ты нам сейчас важнее… Тебя оставляют на кафедре… Только если через три, максимум четыре года ты не защитишься – я лично приду и плюну тебе в глаза. Помни: я за тебя ручался!..
– Ура! – заорал Валерка, выпрыгнул из-под одеяла и прошелся по комнате на манер лезгинки.
* * *
Лиля впоследствии часто спрашивала себя: а что сделалось нынче с теми людьми, кто имел власть и силу при прежнем, советском режиме? Куда делись всевластные социалистические персонажи? Продавщицы пива с золотыми зубами? Директора магазинов? Товароведы?.. Наверно, торгаши благополучно отправились на пенсию и стали жить-поживать, стричь лужайки, проедать наворованное… А вот что сталось с бесчисленными инструкторами райкомов, обкомов и ЦК? Секретарями парткомов? Спецами по идеологической работе?.. Одно время Лиля даже расспрашивала мужа и знакомых, внимательно просматривала газеты в поисках ответа на этот вопрос. И за несколько лет наблюдений сделала вывод: те, кто при прошлой власти достиг чего-то своим умом, хитростью и трудом, и нынче не потерялись.
Однажды она увидела по столичному каналу интервью Седовича (явную «джинсу») – того представили генеральным директором корпорации «Белый парус»… Новое руководство, прихватизировавшее ДК МЭТИ и устроившее в нем развлекательный комплекс, не забыло Олъгерда Олъгердыча. Его (даром, должность у него была почти юмористическая) назначили не директором, но заместителем оного по культурной части. И если раньше он договаривался о выступлении в своих пенатах Арсения Тарковского и Беллы Ахмадулиной, то теперь приглашал в казино петь группы «Корни» и «Сливки». А Боря Барсинский, еще один питомец МЭТИ и бывший комсомольский функционер, стал настоящим олигархом: дома, яхты, футбольные клубы… Да и Володька Дроздецкий в грязь лицом не ударил… Значит, сделала для себя вывод Лиля, не в общественно-политической формации дело. Свою судьбу определяет сама личность. А какое тысячелетие на дворе – махровый капитализм, реальный социализм, – значения не имеет. И раз тот же Валерка не смог пробиться в люди в новых условиях – он бы и при старом режиме сдулся…
Но тогда, в феврале 81-го… Никто ничего не знал о том, что случится и кому какая судьба уготована…
В день концерта в Кремле Валерка появился на ее пороге весь сияющий, с букетом заснеженных роз (наверно, на Центральный рынок за ними мотался, дурачок).
