Иллюзии красного - Солнцева Наталья (электронные книги бесплатно txt) 📗
…Бока лошади лоснились на солнце, расчесанные хвост и грива чисто блестели. Вторая лошадь паслась рядом, лениво щипала сочную травку. Сквозь ажурную зелень густых крон деревьев просвечивало солнце, играло туманным золотом, ложилось на траву, мелкие синие цветочки, пестрыми пятнами. Густо усыпанная душистыми гроздьями черемуха истекала острым ароматом, слегка кружившем голову…
– Мишель…
– Да.
Молодой белокурый офицер в блестящем позументами мундире легко вскочил, подошел, неся в руке тонкий сиреневый колокольчик.
– Посмотри, какой он хрупкий… Как он пробился из-под земли, вырастил свой нежный бутон, раскрыл его на рассвете, когда первые розовые лучи проникли сквозь завесу листьев?
Женщина в бордовой амазонке, плотно обтягивающей ее пышную фигуру с полной талией и красивыми прямыми плечами, протянула руку и взяла цветок. Густые, черные, как вороново крыло, волосы выбивались из прически, небрежно сколотой позолоченным черепаховым гребнем. Непослушные короткие колечки обрамляли выразительное лицо с темными глазами, ярко-красные пухлые губы капризно изгибались… Легкий пушок над верхней губой придавал ее чертам какое-то неуловимое очарование… что-то персидское, турецкое, восточную томность… Она взмахнула густыми ресницами, бросив мимолетный взгляд на офицера, вновь опустила их. На груди, у самой ключицы, темнела бархатистая родинка… Длинные золотые серьги оттягивали нежные мочки ушей, спускаясь по шее, едва не касаясь плеч. Камни в них – огромные, гладкие, ало сияющие, казалось, окружали женщину таинственной розоватой аурой, мягко и необычно светящейся, изменчивой в лучах солнца, пробивающих листву.
– Поехали!
Офицер помог женщине забраться в седло, приподняв ее легко, без малейшего усилия. Они долго скакали по тенистой просеке, между частыми стволами деревьев, хранящих прохладу в глубине леса, пахнущую хвоей, цветущим шиповником, черемухой, грибной сыростью… пока не устали. Всадники свернули в эту разлитую в сумрачной глубине прохладу, спешились. Мишель осторожно прижал женщину к себе, чувствуя ее тепло через сукно мундира. Высоко-высоко, там, где смыкались темно-зеленым шатром кроны дубов, просачивалась сквозь них небесная голубизна, легко и торжественно плыли прозрачные облака…
– Сандра…
Офицер был намного выше, широкоплечий, тонкий в поясе. В его светло голубых глазах застыл немой вопрос. Женщина опустила ресницы, медленно вздохнула… Они долго целовались в сырой тени деревьев, под птичье чириканье, тихий шелест листьев. Ветерок приносил запах мяты и полыни с лугов…
Лугами они возвращались обратно, по разноцветному душистому ковру под небом, по которому носились жаворонки, вдыхали дрожащий от зноя воздух, поднимающийся от горячей груди земли…
Валерия заплакала во сне и проснулась… Она была счастлива. Что за сон! Вытерла мокрое от слез лицо. Там, на зеленой лужайке под деревьями, она знала офицера, который так сладко и долго целовал ее. Здесь, проснувшись, она уже забыла, кто он. Здесь никто и никогда не целовал ее так…
На подушке лежали лунные полосы. Снова захотелось вернуться туда, где лошади скачут, утопая в траве, топчут копытами сочные стебли, где ласково смотрит стройный офицер, гладит ее шею в завитках волос, целует… Веки сомкнулись, как сомкнулись волны забытья, унося на своих легких крыльях в иную реальность…
Высоко изогнутый сахарно-белоснежный ажурный мостик с витыми перилами невесомо парил над прозрачными водами реки. Солнце просвечивало голубовато-зеленую толщу на всю глубину, играя светом и тенью, до самого дна, желтого, усеянного большими и маленькими ракушками. Между плавно колышущимися водорослями плавали стайки золотых рыбок, сверкая чешуей. Берега реки густо заросли пышной свежей зеленью, цветущим кустарником… Она шла по этому мостику, потому что на другом берегу реки ее ждал кто-то… А может быть там, в глубине роскошных цветущих зарослей, ее ждало что-то прекрасное, светлое, то, что ищут все, но не каждому дано найти?.. Она прибавила шагу и увидела, что, откуда ни возьмись, на середине моста появился странник в серой длинной одежде, с низко надвинутым на лицо капюшоном. Он возник как будто из пустоты, прямо у нее на глазах.
Над кружевным мостиком внезапно навис клубящийся прозрачно-белый туман, который становился все гуще и гуще. Вот уже не видно другого берега. Женщина почувствовала, как омерзительный, липкий страх заползает в ее сердце, подобно змее. Она оглянулась назад – и с другой стороны берег оказался скрыт зловещим туманом. Мостик, на котором она стояла вместе со странником, оказался как бы вне времени и пространства, повисшим в непроницаемом мраке между миров, или вне их. Ни внизу, ни вверху, ни справа, ни слева не было ничего, кроме сизого тумана. Цвет его менялся стремительно и неуловимо. Бесшумные молнии прочерчивали его темные пещеры, вспыхивая изнутри лилово-розовым…
Невыносимая тяжесть опустилась ей на грудь, ноги словно налились свинцом. Фигура странника то появлялась, то исчезала в клубах тумана, но женщина чувствовала его неотрывный взгляд. Он словно ждал от нее чего-то, неумолимый, как судьба.
Душный туман проникал в нос и горло, заполнял легкие. Она хотела взлететь, вынырнуть из вязких удушливых клубов, но невыносимая тяжесть не давала ей оторваться от земли, от мостика, по которому она шла к чему-то прекрасному и светлому, к Свободе и Любви… Больше нельзя сделать ни одного вдоха. Свет в ее глазах померк, стремления угасли, сердце в последний раз слабо трепыхнулось, как умирающий птенчик, и замерло… Все покрыл туман забвения….
ГЛАВА 15.
Валерия проснулась оттого, что не могла вдохнуть воздуха. Она в ужасе приподнялась с подушки, и тут начался тяжелый, раздирающий внутренности, приступ кашля. Она кашляла, выдыхая остатки воздуха, судорожно пытаясь вдохнуть, и не в состоянии сделать это. Панический страх, что она сейчас задохнется, и некому даже вызвать скорую помощь, накрыл ее, словно гигантская волна. Все ее тело мгновенно покрылось испариной, руки и ноги дрожали.
Мало-помалу кашель утих, страх отхлынул, оставив ее обессиленной, как выпотрошенная рыба. Ни мыслей, ни желаний… Как будто вся ее горячая кровь вытекла до капли, вместе с жизнью.
– С этим надо что-то делать.
Вялая эта мысль одиноко проплыла в ее опустошенном сознании. Проем окна за занавеской посерел, зыбкий утренний свет лег на пол тусклыми пятнами. Над Москвой вставал пасмурный холодный рассвет, окрашивая мутные воды реки, каменные мосты, угрюмые башни Кремля, луковицы соборов, шпили высотных домов в отраженный серо-желтый цвет. Такое утро посреди лета напоминает об осени. Еще шелестит на ветру пышная яркая зелень, но уже кое-где возьмет, да и блеснет в солнечных лучах желтый лист, как искра разгорающегося осеннего костра, который вскоре заполыхает красным, лиловым, оранжево-золотым, сжигая все это великолепное убранство жаркого лета.
Валерия любила стихи Апухтина, особенно про «ночи бессонные, ночи безумные», которые находили неожиданный отклик в ее душе деловой, рациональной женщины, пробуждая смутную тоску, печаль по чему-то непонятному, безвозвратно ушедшему. «Осени мертвой цветы запоздалые»… – эта фраза непостижимым образом объясняла всю ее жизнь, как она в глубине своего внутреннего мира ее ощущала. Именно мертвым цветком… Но почему?
Валерия вдруг вспомнила вчерашнюю затею с уборкой, как вынула из серванта пасхальное яйцо, на котором изображена церковь, талый снег за оградой, черные, сырые деревья, с сидящими на голых ветках грачами…
В школьном кабинете литературы, на покрашенной зеленой масляной краской стене висела репродукция с известной всем картины Саврасова «Грачи прилетели», наводя на нее, еще беззаботную школьницу, неизменное затяжное уныние. Что это было? Неужели предчувствие грядущих событий? Значит, в жизни все не просто так…
Она всегда, сколько себя помнила, размышляла о жизни только в практическом ключе: дела, работа, финансовое благополучие, прочное, надежное замужество. Последнее не столь важно. Мама часто упрекала ее в сухости, равнодушии и чуть ли не в цинизме.
