Ночь с роскошной изменницей - Романова Галина Владимировна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Он и в самом деле был растерян стремительностью того, что произошло. К которой примешивалось чуть-чуть сожаления.
Может, поторопился?! Может, не стоило так стрем-глав набрасываться на нее, тащить в круглую свою гостиную, швырять ее на свой удобный диван и, комкая ее одежду и все на свете приличия, набрасываться изголодавшимся до тела мужиком? На свете сотни тысяч женщин, зачем же все замкнулось именно на ней? Не поторопился ли…
– С какой целью ты совратила меня, Сонька? – он зарылся лицом в ее кудри.
Ему хотелось, чтобы вопрос прозвучал чуть беззаботно, чуть иронично, но уж никак не с тревогой. Не получилось. Она все расслышала и все тут же поняла как надо. Выбралась из-под него, не очень-то он и упорствовал. Подобрала с пола платье, белье и начала одеваться. Потом вдруг, будто что-то вспомнив, глянула на него через оголенное плечо и сказала с печальной иронией:
– Говорить с тобой, Олег Сергеевич, стану только в присутствии адвоката.
– О как!
Он криво ухмыльнулся, поймал ее за подол и чуть подергал, все еще делая попытки не растерять, не разбить вдребезги того, что проскочило между ними каких-то десять минут назад.
Соня подачи не приняла. Отошла от дивана подальше и начала выдергивать из волос заколки, складывая их крохотной сверкающей горкой на телевизоре.
Обиды на Олега не было, нет. Обижаться стоило прежде всего на себя, неразумную. Соскучилась она, видите ли, повидаться ей захотелось. Повидалась? Молодец! Получила то, что хотела? А как же! Снова молодец?..
Идиотка! Ох, Максу Дворникову сейчас бы было где разгуляться. Ох, и вольных невозделанных земель в ее душе сейчас для его пагубной привычки все предавать анализу – не один гектар и года на три. Все бы распахал, все бы возделал и уж унавозил, нет вопросов.
Олега прежде всего обвинил бы в похоти и слабоволии. Ее бы распял так, что великомученикам и не снилось.
– Ты считаешь, что мы поторопились? – Соня села на стул, подальше от дивана, вложила ладони меж коленей и сдавила их с силой. – Что нам не следовало этого делать?
– Чего «этого»? – Губы Снимщикова выполнили виртуозный переход от циничной ухмылки до вежливого оскала. – Ты о сексе вообще или о чем-то еще?
А, ну да, ну да. Для него же это просто секс, а она…
А она напридумывала, нагородила, усложнила.
Что, собственно, произошло? Секс с подозреваемой? Делов-то?! У Липатова, к примеру, это вообще в порядке вещей. Он почти с каждой спит, чья задница хоть на минуту опустилась на стул возле его стола. Будь то свидетельница или подозреваемая.
Олег до недавнего времени липатовские методы презирал, но все течет, все изменяется. Кто сказал, что человеку свойственно жизнь прожить, не изменяя своим принципам?
– Нет, ничего. Все нормально. – Она тоже что-то такое сотворила губами, по его примеру рождая улыбку за улыбкой, дрянно получилось, к слову. – Как у тебя движутся дела после нашего с тобой разделения? Мне теперь можно говорить тебе «ты»?
И не хотелось, но ехидством отдало.
– Не вопрос, дорогая! И ты можешь говорить, и я, – скаламбурил он, без особого, впрочем, веселья. – А дела?.. Что дела, что дела? Дела не стоят на месте. И кое-что у меня имеется. Готова обсудить?
Она ко всему была готова. После всего, что довелось испытать…
Не была готова к одному. К тому, что он так быстро и так охотно переступит через последний их общий час и снова сделается официальным, холодным и отстраненным.
Олег встал с дивана, подобрал с пола трусы, не успев надеть как следует, сразу полез в шкаф за джинсами. Подумав, прихватил с полки и футболку. Быстро оделся, пригладил волосы руками и через мгновение предстал перед поникшей Софьей полностью защищенным.
Это он так считал, наивно полагая, что тонкая ткань одежды способна от чего-то оградить. Ага, как же! Защитила, оградила, на путь истинный наставила! Только с чего-то, стоило им усесться за стол в кухне, впору по рукам себя бить, так захотелось снова до нее дотронуться. И сесть не напротив, а поближе, чтобы своим плечом ее касаться и чтобы волосы ее лицо щекотали, и запах… Ее неподражаемо прохладный свежий запах, от него одного свихнуться можно.
Разве при таких мыслях возможно защитить себя одеждой?..
Олег прокашлялся, пытаясь сосредоточиться на листках из блокнота, которых он исписал за минувшие дни тьма-тьмущую.
Так-так-так, что там касательно Сочельниковой Татьяны у него нарисовалось? Какие соображения?
Соображений было немного, и все они неизменно сходились в одном месте.
– Баулина Надежда, вдова бизнесмена Баулина, застреленного около полугода назад. Как ты считаешь, могли они быть знакомы?
– Не знаю. Она же не так давно купила там дом, эта женщина. Татьяна к тому времени уже пропала.
Соня подняла голову и глянула так, что ему сделалось неловко уже от одного того, что усадил ее за старый обшарпанный стол. Разве этого она достойна?! А вспоминать о том, чему она подверглась по его милости в день убийства Сочельниковой, было и вовсе невмоготу.
Кругом он перед ней виноватый, кругом!
– Вот и Виктор Гаврилович сказал мне то же самое, представляешь! – обрадованно вскинулся Снимщиков, чуть приподнялся и пододвинул табуретку много ближе к тому краю стола, где она сидела. – А вдова сказала, что они были знакомы! Это как?!
– Ну… Они могли познакомиться где-то еще. – Соня пожала плечами, жалея себя до слез.
Не нужно было ей приходить сюда. Ой, не нужно! Он вот сидит сейчас совсем рядом с ней и старательно делает вид, что ничего между ними не произошло. Что их по-прежнему связывают интересы дела. И неловко ему при этом, и противно, может быть. И зарекается он наверняка перед самим собой, что никогда теперь с ней и ни под каким предлогом.
Может, встать и уйти?
Позвонить Дворникову. Тот хоть и чокнутый, но в последнее время все чаще и чаще говорит вполне разумные вещи. Обещал сегодня к вечеру преподнести ей сюрприз. Какого рода только, не уточнил.
– Ты меня совсем не слушаешь! – обиделся Олег, трижды повторив одну и ту же фразу и не дождавшись на нее никакой реакции.
– Почему, слушаю, – вяло запротестовала Соня, намереваясь тут же встать и уйти.
Не получится у них работать вместе. Прав был Олег, предлагая разделиться. Неуютно ей было на его кухне после его дивана. Неуютно, неловко и немного стыдно за свою и его поспешность.
Конечно, она то и дело отвлекалась на свои мысли и слушала его вполуха. А его это, кажется, злило.
– Не слушаешь! Иначе бы удивилась тому, что я только что сказал! – Он сгреб со стола с десяток исписанных мелким почерком блокнотных листков и потряс ими в воздухе. – Надежда Баулина утверждает, что познакомилась с Татьяной на даче! Именно на даче!
– Это ложь, – удивилась Соня. – Зачем ей врать? Может, она что-то перепутала?
– Нет, Софья Андреевна, думаю, причина в другом. Кофе хочешь? – спросил он и тут же кинулся к чайнику; кофе она захотела, кивнув.
– Так в чем причина ее вранья?
Она слышала за своей спиной его суетливое метание. Слышала, как он громыхает крышкой от чайника, как наливает в него воду, чиркает спичкой, зажигая газ. И пыталась сосредоточиться на его словах.
Ну, честно пыталась! Но не выходило, хоть убей. Мало того, что она была расстроена из-за их близости, так и не сблизившей их ни насколько – как раз наоборот, так его слова к тому же все напрочь путали. И перечеркивали стройную и подведенную под логическую основу версию Макса. У того ведь уже все четко и правильно сложилось. Либо убийца Никита, чему Дворников нарыл с десяток причин и объяснений. Либо какой-то тайный наследник, о котором у Сони нет никаких сведений.
При чем тут Надежда Баулина?!
– Да при том, что она врет, – посуровел сразу Снимщиков, гвозданув дном чашки об стол. – Вот твой кофе, пей.
– Спасибо. – Соня вцепилась в нее обеими руками, чуть отхлебнула, обожглась и покачала головой. – Врать можно по любой другой причине. Никак не связанной с убийством Татьяны.
