Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич (книги бесплатно без онлайн txt) 📗

— Че, брателло, попал? Ты мне теперь торчишь три желания, — говорить хриплым голосом было трудно, и я съехал на другую тему — мультипликационную.

И продолжил уже, как «Вовка в Тридевятом царстве» про «пирожное и морожное», едва сдерживая хлынувшие слюни, начал перечислять, загибая пальцы:

— Хочу богатства — раз, душевного спокойствия — два, и любви — три! Любви к доброй, порядочной и красивой умнице! Причем взаимной любви!..

Я поймал себя на мысли, что на самом деле озвученные желания имели для меня приоритетность, обратную озвученной. Вспомнились Стивен Кови и матрица Эйзенхауэра. Способ разбиения дел на 4 группы по характеристикам срочности и важности.

Важны лишь несрочные важные дела. И их единственных только и нужно делать, никогда не доводя до категории «срочные и важные». Остальное просто мусор, который ворует время, силы и вообще жизнь. И я сейчас это лишний раз подтвердил, подсознательно отодвинув именно то, что нужнее всего, на «потом». А ведь завтра — это день, который никогда не наступит…

Лешич умер месяц назад. Официально — от передоза. Но, скорее всего, его очередное изобретение оказалось смертельным не с отсрочкой, как все наркотики, а убийственным сразу и бесповоротно.

Это был сумасшедший и гениальный сукин сын. Нашел его еще покойный Зула, но при нем Лешич выполнял лишь стандартные действия штатного химика, а именно: осуществлял проверку качества наркоты. Той, которую покупали — с ней проблем практически не было. И той, которую сбывали на точках Свина — там бодяжничество случалось нередко. Дилеров исправно карали, но всегда находились те, которые считали себя умнее и хитрее «начальства».

Еще тогда Свин понял, что Лешичу неплохо было бы дать свободу действий, что он и сделал, когда занял место Зулы. Круг интересов Лешича не ограничивался одной химией — он давал советы в вопросах организации бизнеса, осуществления надзора и даже разработал действенную тактику общения с коррумпированными полицейскими и чиновниками.

Он изобретал новые наркотические препараты и практически все пробовал на себе — при всем своем высокоразвитом интеллекте Лешич был бесконечно жаден до кайфа. Торчал он постоянно — сгорая в этом адовом огне, генерировал гениальные идеи.

Свин надеялся, что химика хватит еще хотя бы на три года, но ошибся. Когда Лешича нашли холодным в его лаборатории, толстяк чуть не плакал — он успел привязаться к этому чудаку и по-своему даже полюбить.

Кроме того, за последние полгода прибыль от сбыта наркоты увеличилась почти на 40 %, а это были огромные деньги. И весь этот прирост был организован и осуществлен именно Лешичем. Теперь этот завоеванный прирост будет потихоньку уменьшаться: кое-что переймут конкуренты, кое-что устареет и отомрет само. Жизнь не стоит на месте…

Свин перезвонил дяде Лешича и договорился о новой встрече. Встреча состоялась в людном месте на набережной Дона и подтвердила худшие опасения Бориса Михайловича. Его шантажировали. Дядя Алексея, Вадим, был ненамного старше своего племянника и некрасивыми темными глазами производил ощущение неприятного человека. Человека, который своего не упустит.

Он и не упустил. Сказав, что у него есть о-о-очень интересный фильм, который был обнаружен в отошедшей ему по наследству от племяша видеокамере. Фильм этот стоит полмиллиона евро и ни центом меньше. Посмотреть? Утром деньги — вечером просмотр. О чем хоть фильм? О, он, будьте уверены, того стоит! Но анонса не будет. Единственное, что дядя согласился указать в дополнительных сведениях, что снято видео было в День Независимости США, 4 июля этого года.

Когда была произнесена дата съемки, Свин почувствовал себя выброшенной на берег рыбой — он дважды судорожно вдохнул, но воздуха все равно не хватало. Именно с этим днем было связано одно из самых главных событий последних лет, а может быть — и всей его жизни. Именно это событие нельзя было афишировать ни в коем случае. Это было, мягко говоря, очень опасно.

Похоже, от Вадима не укрылась столь явная заинтересованность лысого толстяка, и в его белесых глазах начало проскальзывать сожаление об озвученной величине гонорара. Но, закуривая сигару «Montecristo» (Свин это узнал по оставленному сигарному банту, такие же вонючки курил его адвокат Юровский, он еще говорил, что это любимые сигары… как его? а, Хичкока!), алчный дядя зацепил взглядом троицу охранников наркоторговца, и его денежный аппетит заметно притупился. Во всяком случае, пока.

В связи с тем, что Свин соврал, будто на сбор денег необходимо какое-то время, встречу с просмотром видео и последующим его выкупом назначили на среду, 23 ноября. Провести ее решили в людном месте, и хитрый толстяк предложил кафе «У Рыцаря». На что Вадим, выпустив густой сигарный дым в лицо Борису Михайловичу, улыбнулся и выбрал одну из сетевых кофеен в центре. Свин должен был прибыть туда без охраны к часу дня с дипломатом купюр по 100 евро.

Свин даже не был зол, когда шел к своей машине. Он был напуган.

Сон был ярким и четким, словно жизнь без наркотиков. Мы что-то делали с Ирой за одним столом, причем стоя. Друг напротив друга. То ли пельмени лепили, то ли деловые бумаги разбирали и разговаривали. Это совершенно не важно. Она случайно меня задела, и я в шутку бросил:

— Грубиянка!

Она заканчивала фразу и не сразу среагировала. И только через целых 3, а то и 5 секунд деланно возмущенно воскликнула:

— Я грубиянка?! — и бросилась за мной вокруг стола с твердым намерением отшлепать. Я, убегая и давясь от смеха, успел припомнить ей эту паузу:

— Нет! Ты — тугодумка! — и рванул в другую комнату. Она догнала меня там, мы обнялись — как-то чересчур нежно, но совсем не как любовники, хоть и целовались — или я просто слизывал ее слезы? Она с болью в голосе произнесла:

— Ты моя шишка. Мне хочется больше уделять тебе внимания. Потому что сам ты себя жалеть не можешь…

Я подумал, что шишка — это из-за того, что я на видном месте и ей больно от меня. Но узнать правильность моих выводов мне не довелось. Зазвенел будильник. Я проснулся, хотя все еще находился всем своим существом в ее объятиях, безумно ласковых, но при этом абсолютно не сексуальных. Было ясно, что чувства переполняли и ее. Правда, это была не любовь. Точнее, не страсть и не желание, а что-то вроде ответственности за тех, кого мы приручили.

И еще, у нее был какой-то странный акцент — он легко узнавался, был приятен, и его вполне можно было бы вписать в графу особых примет. Акцент чувствовался в каждой фразе — сначала сила голоса нарастала, а с середины фразы с такой же скоростью затухала. Это было как езда на горках. И на этих горках я бы катался всю оставшуюся жизнь. Даже если во фразе было всего одно слово, состоящее из нескольких слогов, оно тоже подчинялось этому закону, иногда даже казалось, что Ира с ловкостью опытного фокусника делает в слове два ударения, и это было очень мило. Потому, что больше никто не умел так говорить. И потому, что это была Ее особенность…

Пробуждение прошло больно. Разница между нашими текущими отношениями и теми, что были во сне, не хотела помещаться в голове. Безумно хотелось позвонить Ирке и начать все заново. Просить прощения, прощать самому, глотать свои слезы и слизывать ее.

Хорошо хоть вовремя очухался какой-то изначальный хохмач в моей голове, выдувший огромный переливающийся мыльный пузырь с надписью «Недостаток соли в организме?», и тут же громко его лопнул неприличным звуком, разом вернув меня на землю.

Было ясно, что, если я начну развивать эту тему, депрессия вернется, и вместо ожидаемого сегодняшнего крохотного шажка вперед я сделаю два шпагатообразных шага назад. А то и вовсе разревусь и убегу в детство…

ГЛАВА 36

Ах, увольте!