Научите меня стрелять - Яковлева Анна (читаемые книги читать TXT) 📗
Сердце стучало, ладонями я упиралась в грудь Шалве, стараясь не потерять мысль, а он не спеша расстегнул на мне куртку, снял ботинки, устроил меня в спальнике, потом сам устроился рядом. Я пробовала возражать, но его поцелуи становились все настойчивее. «Господи, не допусти этого, что я скажу Егорову?» – попросила я, чувствуя на себе смелые опытные руки.
Наверное, Егоров обращался к Богу примерно с той же просьбой, потому что подножие Кавказских гор в тот же момент осветилось мощными прожекторами, по громкой связи раздалась команда «Не двигаться», потом нас предупредили, что сопротивление бесполезно, и почти одновременно с этим предупреждением я увидела в палатке человека. Он был в камуфляже, маске и с автоматом.
Человек двинул стволом автомата Шалве в грудь, защелкнул на нем наручники и выплюнул сложный мат, который я раньше никогда, нигде и ни от кого не слышала. Голос человека был таким родным, что я зажмурилась, боясь этому верить. Я ждала, что Егоров прижмет меня к своей груди, долго будет тискать, просить прощения и признаваться в любви.
Но Егоров исчез из палатки так же внезапно, как появился. Никаких объяснений, вопросов и поцелуев не последовало.
Я надела на себя в обратном порядке все, что успел снять Шалва, похлопала грузинского князя по щекам и, когда он открыл глаза, высунулась наружу. На утоптанном снегу, щурясь от света прожекторов, стояли Прясников и Никифорова. На руках у них блестели «браслеты».
Наша стоянка была окружена со всех сторон, мне даже показалось, что среди обычных микроавтобусов я разглядела силуэт бронетранспортера. Может, Егоров, спасая меня, вызвал на подкрепление сухопутные и воздушно-десантные войска, а также артиллерию и авиацию?
– Я же предупреждала, – с удовольствием напомнила я своим спутникам, – что ничего у вас не получится.
– Ведьма, – прошипела Гошкина вдова.
– Куда мне до тебя, – отбила я пас и решила, что с нее хватит.
– Говорила ведь вам, нельзя ее тащить с собой, придурки, – выговаривала она своему брату.
Прясников вытер разбитый нос скованными руками и посмотрел на меня:
– Оль, не волнуйся, ничего у них нет против нас.
Однако сестрица разозлилась еще больше.
– Это все из-за тебя! – заорала она и кинулась ко мне, намереваясь сбить с ног. Я успела отскочить, и Никифорова, потеряв равновесие, упала.
– Из-за тебя, все из-за тебя! – истерично выкрикивала она.
Но Ольга ошибалась. Я была ни при чем. По чистой случайности я угодила в завершающую стадию антитеррористической операции, о которой так душевно рассказывал Егоров в студии телеканала Южного федерального округа.
Я потихоньку стала перемещаться за границу освещенного круга: надо было где-то раздобыть ключ от наручников и освободить Шалву. Не успела я сделать и нескольких шагов, как меня остановил окрик.
– Не двигаться, – без намека на любезность приказал боец.
– Мне надо к Павлу Валентиновичу Егорову.
– Оставайтесь на месте.
– А если у меня секретные сведения?
– Оставайтесь на месте.
– А если я пойду, вы станете стрелять?
– Женщина, вернитесь на место.
Не знаю, сколько бы продолжался этот содержательный диалог, но рядом со мной из темноты возник Белый:
– Катерина, ты все воюешь?
– Мишаня, – кинулась я к Белому на шею, – наконец-то вы меня нашли.
– А мы как раз думали, что нашли тебя не вовремя.
Недоумевая, я уставилась на Мишку:
– Что ты несешь?
– Да это я так. – Он похлопал меня по плечу и подтолкнул: – Иди в мою машину. – И он показал на белую «Ниву».
– Так это ты ехал за нами от Владикавказа?
– Я.
– А где Пашка?
– Ты пока подожди, не показывайся ему на глаза, пусть он немного остынет, – посоветовал мне Михаил.
– Не поняла, – искренне призналась я.
Миша, видя мое недоумение, стал отыгрывать назад и, взяв меня под руку, опять потянул к машине.
– Нет, ты объясни, что это значит? – упиралась я.
– Ты даешь! Дел натворила и еще спрашивает.
– Я? Миш, ты ничего не путаешь?
– А разве это не ты уединилась с виноделом в ресторане, на свадьбе? Вот поэтому все так и вышло.
– Не ври, – я выдернула руку, – вы знали, что он захочет со мной поговорить, и радиомаяк Пашка пристроил мне в сумку еще в гостинице.
– Не исключали такую возможность.
– Тогда почему он не хочет меня видеть?
– Понимаешь, Катерина, – отводя от меня глаза, признался Мишка, – мы почти все время держали вас в поле зрения. Мы даже могли вас слушать…
Я подошла к Белому вплотную:
– И что дальше?
– Ну, кое-что мы слышали. Ты превысила… – Мишка сбился, подыскивая нужное слово. – Ты перешла черту.
– Ты так считаешь?
– Это не я, это Пашка так считает, а я с ним солидарен.
Я живо вспомнила, как Шалва домогался меня и какими ухищрениями я избежала близости с ним. Возможно, мое сопротивление кому-то могло показаться неубедительным, но я-то знала, чего мне это стоило. Легко им судить со стороны, сами бы попробовали отбиться от такого настойчивого, а главное – искушенного в постели поклонника. Если бы Шалва был насильником, все было бы иначе.
Но ведь он не насильник, он нежный, ласковый, заботливый. И этот запах скошенного сена…
– Ну и черт с вами, – легко согласилась я. – Слушай, можно я заберу из нашей машины свои вещи?
Белый поморщился:
– Может, не надо? Что там у тебя?
– Надо, Миша, там одно платье тысячу евро стоит. – Я уже тащила Михаила к темнеющему на фоне снега уазику.
Белый провел меня, я открыла уазик и принялась шарить по полу рукой. Рука наткнулась на металлический предмет, и я незаметно спрятала оружие в карман.
– Представляешь, – выйдя из машины, сказала я, – здесь ничего нет.
– А что там было?
– Пакет с платьем, сумочкой и туфлями.
– Ну, значит, ребята уже обыскали машину и изъяли все. Найдется, не переживай.
– Да, Миш, – вспомнила я, – тут дело государственной важности. У Прясникова есть какой-то код или ключ доступа, я не очень-то разбираюсь в этом. Шалва сказал, вроде код доступа к финансовым операциям одного благотворительного фонда в Бахрейне и цифровая подпись.
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Стой здесь, никуда не суйся, а то сгребут, – предупредил Мишка и исчез, а я побежала к нашей с Шалвой палатке.
Палатка оказалась пустой. Машины одна за другой стали отъезжать от лагеря, утонувшего в ночном мраке. Михаил перехватил меня, когда я рванулась к последнему отъезжающему микроавтобусу.
– Что с ним сделали? – заорала я на Белого. – Что вы с ним сделали? Я не была заложницей, понимаешь, я была его невестой!
– Ты в паспорт свой посмотри, невеста, – услышала я позади себя голос Егорова.
– Да, кстати, о паспорте, – обрадовалась я, – у меня там нет никаких отметок о замужестве. Не веришь, сам посмотри.
С этими словами я достала из кармана свеженький документ и протянула Егорову. Он выдернул его у меня, швырнул в снег и стал топтать:
– Память он тебе тоже отформатировал?
– Стокгольмский синдром, – прокомментировал Белый.
– Да пошли вы оба!
Я оттолкнула Пашку и подняла измятое и мокрое удостоверение своей личности.
– С памятью у меня полный порядок, я помню, что выходила замуж за Егорова Павла Валентиновича, майора милиции, – подтвердила я, – а жить мне приходится с безмозглым карьеристом, который перепутал работу с домом и собственную жену сделал наживкой.
– Ничего, тебе это на пользу пошло: выглядишь отлично, даже помолодела.
– Это от любви, Паша, от любви.
Егоров неожиданно прекратил препираться и подтолкнул меня к машине.
– Я не поеду с тобой, – категорически заявила я, вырываясь, – ты моральный урод. Ты сам меня втравил во все это, а теперь еще претензии предъявляешь.
Белый уже несколько минут сидел в «Ниве» и сигналил нам, но мы с Пашкой увлеченно скандалили.
– Да я-то тут при чем? Это же твоя подруга познакомилась с Никифоровым, а ты закрутила с виноделом! – орал Пашка, пытаясь схватить меня за руку.
