Семейное проклятие - Литвиновы Анна и Сергей (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
– Вы к кому? – дружелюбно поинтересовался охранник.
– К Насте и Зоиньке Кузовлевым, – улыбнулась Алла.
– Минуточку, – сказал страж. Взглянул в монитор компьютера, нахмурился: – А в каком они номере, не знаете?
– Не знаю, – растерялась Аля. – Это дочки мои. Они в конкурсе «Суперталант» участвовали.
– А, все, вспомнил! – Мужчина тут же расплылся в улыбке. – У малышки голос, как колокольчик, и старшая такая боевая! Но только… – Охранник снова уткнулся в компьютер, произнес удивленно: – Да, они уехали. Вчера.
– Как уехали? – опешила Аля. – Они ж еще неделю должны были здесь жить!
– Неделю?! Кто вам сказал?! – изумился мужчина. – У телевизионщиков по вчерашний день оплачено, вчера все и съехали. А из конкурсантов трое остались. Им в Якутск лететь, билеты только на сегодня.
Но Аля уже не слушала, дрожащими руками вытаскивала телефон. И вот оно, счастье, – дочка отозвалась с первого же гудка.
– Настя, ты где? – напустилась на девочку Аля.
И услышала невозмутимый ответ:
– Как где? В доме отдыха, я же тебе говорила! Мы с Зоинькой сейчас как раз в бассейн идти собираемся.
Слезы текли и текли. И ни единой мысли не было в голове: каким образом ей справляться с новой бедой. Что противопоставить сладкой паутине Веры, в которую та засосала ее старшую дочь.
Настя – она же подросток, психика неустойчивая – будто в уме повредилась. Кричала на мать:
– Не смей вмешиваться! Тетя Вера из нас звезд будет делать мирового масштаба!
А Зоинька – где-то на заднем плане – только горько плакала.
Наконец, трубку взяла сама Бородулина. Процедила чрезвычайно сухо:
– Ладно, приезжай. Поговорим.
И назвала адрес.
…Аля в последние годы считала себя – не без гордости! – преуспевающей женщиной. Свой дом в центре Калядина, собственное дело. А теперь – когда она, наконец, рассчиталась с Николаем Алексеевичем и с банком – смогла себе и чисто женские излишества позволять. Перестала покупать одежду на рынке. Ходила, пусть нечасто, на массаж, в салон красоты. Волосы – давняя мечта! – стала подкрашивать в парикмахерской, а не сама!
Но едва она увидела жилище Бородулиной, поняла сразу: все ее провинциальное преуспевание просто смехотворно. Разве можно сравнить частный домик еще старосоветской постройки и откровенно лучащийся роскошью особняк на Остоженке? Они с Викторией Арнольдовной, когда недавно делали ремонт, приценивались к паркету и ужаснулись высоким ценам, положили на пол ламинат. А тут даже в холле – пол дубовый, как в музее. Кожаные диваны. Аккуратные, листик к листику, пальмы в дизайнерских кадках.
И безупречно вежливый, но полный внутреннего презрения охранник:
– Будьте любезны обождать. Вера Аркадьевна спустится, как только у нее появится такая возможность.
«Конечно, на Настю – она тщеславная, вся в отца – этот антураж должен произвести впечатление, – грустно думала Аля. – Но Зоинька – пусть она и Верина дочка по крови – в этой золотой клетке несчастлива, я уверена…»
Впрочем, наконец явившаяся Вера первым делом продемонстрировала: кожаный альбом, заполненный фотографиями ее малышки. Зоинька дома, на репетиции, в магазине, в кафе, в парке аттракционов. Да, вроде везде улыбается. Но Аля увидела под счастливой маской ребенка тщательно скрываемую грусть. И вообще неприятно резануло: с какой стати бывшая подруга делает фотоальбом ее дочери?
Да еще и воркует, будто над родной кровиночкой:
– Посмотри, какая Зоинька у нас красотка!
Алла с вызовом взглянула на Бородулину:
– Вера. Не строй из себя любящую мамочку. Мы с тобой обо всем договорились еще семь лет назад. Я возместила тебе расходы, и Зоя теперь – моя дочь. Моя, и ничья больше.
– Ты забыла про моральный вред, – усмехнулась бывшая подруга.
– Что-о?
Получилось настолько громко, что даже дрессированный охранник скосил в их сторону глаза.
Вера наградила его уничижительным взглядом. Поднялась с кожаного дивана, махнула Але:
– Пойдем.
Выглядело так, будто собачке свистнула. Однако направилась Бородулина к лифтам, и Алино сердце забилось от предвкушения: неужели сейчас она обнимет обеих своих дочерей?!
Но квартира встретила ее стерильной чистотой и еле слышным Шопеном.
– Настя с Зоей на репетиции, – сухо проинформировала Вера. – А их комнаты – вот и вот, можешь посмотреть.
Темно-бордовые портьеры, бархатные кресла, двуспальные кровати. Никакого ощущения, что здесь дети живут. Подле идеально взбитой подушки совсем уж сироткой смотрится старичок-медвежонок, любимец Настеньки.
– Все, пойдем в гостиную, – отдала очередной приказ Вера.
Давние подруги сели напротив друг друга – будто две противницы в шахматной партии.
– Вера, объясни, наконец. Что ты задумала? – выпалила Аля.
Бородулина усмехнулась:
– А ты еще не поняла? Я хочу вернуть себе свою дочь. Она – моя родная кровь. И расти должна в моем доме.
Сделала ход и смотрит испытующе: как отреагируешь? Закричишь, зарыдаешь? Полезешь в драку?
«Нет, Аля, нет! Не доставляй ей этого удовольствия!» – приказала себе Кузовлева.
И, как могла сухо, произнесла:
– Зоя – не твоя дочь. И ею никогда не была. Ты семь лет назад сама продала ее мне. За сто семьдесят тысяч долларов, насколько я помню.
Вера прищурилась:
– О, я смотрю, ты научилась вести переговоры! Да, да, я и забыла. Ты же у нас теперь бизнесвумен!
В голосе ее звучала нескрываемая ирония, глаза насмешливо блестели:
– Только биологическая мать Зои – все равно я. Генетическую экспертизу уже проводят. И договорчик между мной и тобой – помнишь, мы в клинике Милены Михайловны заключали? – сохранился в целости и сохранности. Все, все, не раздувайся, как жаба. Я прекрасно знаю: да, отказ от ребенка в мою пользу ты не подписывала. И в свидетельстве о рождении мать Зои ты. Оспорить сей факт сложно. – Сделала паузу. Подмигнула: – Но мы – в открывшихся обстоятельствах! – попробуем.
И тут же сменила насмешливый тон на гневный:
– Ты понимаешь хотя бы, что у девочки талант исключительный? Она – золото, самородок! Такие один раз в сто лет рождаются. А ты ее держишь в глуши, водишь в обычную школу, вокалу не учишь!
– Она ходит в музыкальную школу уже второй год.
– Ой, да чему там ее могут научить – в твоем убогом Калядине? Тогда как я в состоянии дать ей все. Нанять лучших педагогов. Отправить учиться в Милан!
Аля уже из последних сил сдерживалась. Однако постаралась взять себя в руки:
– Вера, чего ты от меня хочешь? Чтобы я написала отказ от ребенка в твою пользу – сейчас?! Ты же прекрасно понимаешь: этого не будет. Ни за какие деньги. Ни при каких обстоятельствах.
Думала хотя бы слегка поколебать уверенность Бородулиной, однако этого не произошло. Вера хладнокровно парировала:
– А ты у самой Зои спросить не пробовала? Где – и с кем – ей лучше?
– Вера, я даже обсуждать это не хочу, – повысила голос Аля.
– И очень зря, – поджала губы подруга. – Вот, кстати, ознакомься. Заключение органов опеки.
И швырнула на журнальный столик пару машинописных листков.
Аля пробежала глазами текст. Что за безумие? «Акт первичного обследования условий жизни и воспитания несовершеннолетнего»… Бытовые условия – все изумительно. «Происходит всестороннее развитие ребенка, девочка посещает частные уроки музыки, вокала, сценического движения». Да еще и «опросом Кузовлевой З.В. установлено, что дочерней привязанности к воспитывающей ее Кузовлевой А.С. она не испытывает и возвращаться в Калядин не хочет».
Алла Сергеевна отбросила бумажонки, криво улыбнулась:
– Сколько ты за них заплатила, Вера?
– Нисколько, – лучезарно улыбнулась собеседница. – Сотрудники опеки просто описали реальное положение вещей.
И чем ей отвечать на такую наглость?
А бывшая подруга совсем разошлась, еще и укоряет:
– Охота тебе, Алла, мучить ребенка? Чтоб девочка на суде присутствовала?