Топ-модель - Валяев Сергей (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Я заставляю себя ответить:
— Я тоже надеюсь.
Общее состояние странное, будто я получила резкий удар ногой противника по голове: не могу сосредоточиться и мироздание, меня окружающие, перемещается в стороне какими-то цветными хаотическими мазками.
— Дай-ка руку, — слышу уверенный голос.
— З-з-зачем?
— Надо, Маша, — усмехается Стахов. — Не трусь, я добрый и пушистый, и уточняет. — С друзьями.
— Где-то уже слышала про «пушистость», — говорю не без вызова.
— А-а-а, это Жорик у нас пушистый, — вспоминает Евгения.
— Как? — изумляюсь. — И Жорик наш человек?
— У нас все под контролем, «Маруся», — говорит менхантер и наконец перехватывает мою нервную руку. — Так, небольшой тренинг. Все будет хорошо, ты ничего и никого не боишься, ты сильная, уверенная, красивая, тебя любит весь мир, ты победительница…
Трудно сказать, что на меня подействовало: то ли голос человека, который мне нравился, то ли его невидимая энергия, исходящая из руки, но факт: я успокоилась, как младое чадо от появления сильного родителя.
И на самом деле — я нахожусь под надежной защитой. Все страхи должны быть сброшены. И поэтому ляпаю:
— Спасибо. Я уже готова к выполнению задания родины.
— Как? — вскидывается водитель, и мы едва не врезаемся в соседнюю машину.
— Маша, меньше пафоса, — просит Евгения.
— А я пошутила, — огрызаюсь; хотя какие могут быть шутки?
— Прости, — смеется господин Стахов и признается, что отвык от таких «высоких» слов.
— Привыкайте, — ворчу я.
— Молодец, — качает головой. — В нашей Маше есть что-то от моря утреннего…
Я ожидала услышать что угодно, но такое попадание в любимый мой образ совершенно покоряет меня. Так отгадать мог лишь тот, кто или обладает богатым опытом обольщения, или тот, кто хорошо чувствует стороннюю душу. Богатый опыт обольщения? Нет, это мы отметаем. Почему? Так мне хочется. А вот то, что Александр почувствовал мое «морское» состояние…
— Теперь о нашем деле, Маша, — говорит он и ожесточается лицом, будто надев на него маску из железа.
Мы комфортно мчались по вечернему городу на джипе. Было такое впечатление, что я, как поэт, нахожусь за письменным столом и наблюдаю за мелькающими потоками жизни, чтобы потом их навечно запечатлеть в образах на бумаге.
— Главная наша задача, Маша, — слушала, — на сегодня такая: обратить внимание господина Шопина на тебя.
— Это как — обратить внимание?
— Тебя с ним познакомят.
— И что дальше?
— Обаяешь. Сделаешь вид, что от него без ума, как от мужчины и как от политического деятеля нашей эпохи.
Я признаюсь, что это все мне не нравится по понятным причинам. Стахов смеется: не волнуйся, «Маруся», мы будем все контролировать: каждый шаг и каждое слово — твое и его. Каким образом? Самым банальным и примитивным: с помощью «жучка», вмонтированного вот в эту брошку. Я изумляюсь: неужели все это происходит со мной? Такое видела лишь в кино про шпионов.
— А теперь это наша жизнь, — говорит охотник на людей. — Иногда чувствуешь себя в тылу врага. Женя, будь добра, — обращается к моей двоюродной сестре, и та ловко, словно не в первый раз, цепляет к моей маечке брошку, эстетический вид коей меня печалит, и я вспоминаю старенькую госпожу Штайн. — Ничего-ничего, Мария, — смеется менхантер. — Потерпи. Это всего на два-три часа.
— А что потом? — спрашиваю тоном примерной девочки, но которую хотят выпустить на уличную панель.
— Вопрос понят, — отвечает Алекс. — Потом мы проведем оперативную акцию в загородном доме господина Шопина… и все. С ним.
— Оперативную акцию?
— К ней будем готовиться, — не вник в мое состояние Стахов.
— Нашу Машу беспокоит лишь один вопрос, — выступила Евгения. — Не заставим ли мы её лечь с кем-нибудь в постель, выполняя задание родины.
— Машенька, посмотри на меня, — укоризненно проговорил Алекс. — Я похож на сутенера?
— Похож, — пошутила я.
Хорошо, что менхантер обладал чувством юмора и понял: я не хочу его обидеть. Просто нервничала, да и любая на моем месте испытывал бы душевную маету. Не каждый день тебя берут во взрослые игры, где правила неизвестны. Как себя вести и что делать, спросила.
— Будь сама собой, — ответил Александр. — Единственная просьба: господин Шопин должен находиться в твоем поле зрения.
— А если не захочет находиться в поле моего зрения?
— Ой, захочет, — рассмеялся охотник на людей. — Он у нас известный бабник. Не одной юбки…
— Алекс, — вмешалась сестра, — Маше все это необязательно знать.
— Что не должна знать?
— О юбках, например.
— Я должна знать все, — выступила в свою защиту.
— Я же говорю: Маша — наш человек, — проговорил менхантер и пообещал: — И мы с ней такую кашу сварим…
Я посчитала, что охотник на людей рисуется передо мной, и не обратила должного внимания на его последние слова. Мой малый жизненный опыт утверждал, что мужчины в большинстве своем пустомели и ради красного словца…
Как я заблуждалась! Если бы только знала, что последует через несколько дней… Не знала. И поэтому с любопытством провинциалки глазела на вечернюю столицу. Она была прекрасна и дышала легкой свежестью наступающей ночи. Ветер рвался в открытое окно джипа и холодил лицо.
Затем боевое авто влетело на горбатый мост над мерцающей Москвой-рекой и я увидела Кремль, освещенный прожекторами, и древнюю стену увидела, и небесное сияние увидела над куполами спящих церквей. Картина была величественная и благолепная. Я ощутила некий душевный подъем, схожий на беспричинную радость ребенка. И, словно почувствовав мое состояние, охотник на людей спросил:
— Лепота? Нравится?
— Да, — призналась. — Как шкатулочка.
— Как шкатулочка, — повторил Алекс и высказал мысль о том, что многие наши современники, о коих галдят без умолку телевизионные программы, лелеют мечту угодить на эту кремлевскую территорию.
— Зачем? — хотя прекрасно знала о чем речь.
— Власть, девочка. — И спросил: — Что может быть слаще власти?
— Не знаю. Деньги?
— У нас без власти деньги мусор, — ответил менхантер. — И это убедительно показывают последние события.
— Какие события?
— С нашими любимыми олигархами, — следует ответ и я узнаю, что некоторые фигуранты на нашем домотканом политическом олимпе, нахапавшие за последнее десятилетие миллионы и миллионы в валютном эквиваленте, канули в зарубежном небытие; впрочем, правда, ещё барахтаются, как гуси в нечистом пруду, а вернее, это дерганье висельника после того, как из-под него выбили березовую табуретку.
— Надо сказать, — вмешалась тут Женя, — что табуреточку наш Алекс выбивал.
— Не надо переоценивать мои возможности, — засмущался менхантер. — Я скромный герой своего трудового народа. Табуреточку выбивали мы общими усилиями.
— А теперь новую табуретку подставляем? — нашлась я. — Для Шопина.
— Ребенок меня покоряет, — восхитился Александр. — Я сразу почувствовал в ней родственную душу.
— Какой ещё ребенок, — запротестовала. — Мне уже семнадцать.
— Семнадцать и моей… — хмыкнул охотник на людей, — душе.
Здесь мы услышали возмущенный голос Евгении, прерывающий наше глуповатое кокетство друг перед другом:
— Черт возьми! Тогда мне сколько? Десять?
Сестра не успевает получить ответа: наше коротенькое автомобильное путешествие благополучно завершается: праздничный и яркий «Балчуг», отражая свои огни в реке, встречает гостей.
Их много и они по базарному толкаются у парадного входа, словно боясь не успеть поздравить высокопоставленного сановника.
Мы не спешим выходить из машины — по словам Стахова, к нам должен подойти некто Виктор, с которым я и буду работать.
— Работать? — фыркаю я.
Мои спутники начинают уверять, что это тоже работа, такая, как, например, работа ассенизатора.
— Да, мы очищаем общество от мерзости бытия, — не без патетики говорит Алекс. — И гадких людей. Посмотри, Маша, — указывает на парадную дверь ресторана, — на этих представителей высшего света. Бомонд! Политическая элита! А снять мишуру с каждого… там такая черная бездна!
