Последняя свобода - Булгакова Инна (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗

Они посмотрели на скрюченный труп у камина — старик оделся как на торжественную премьеру — и абсолютный ужас на его лице как бы пронзил их. Ледяное дыхание вечности — я ощутил его у гроба Прахова.

Она внезапно спросила: «Что такое эвтаназия»?» — «Старик бредил». — «Я докопаюсь».

Василий говорил мне, что именно в тот момент он понял, что убьет ее. Ни про какое «проклятие Прахова» он еще не слыхал, но впервые почувствовал себя убийцей. «Марго, меня лишат практики!» — вырвалось у него невольно и умоляюще. Она тогда не поняла, конечно, и бросила: «Правильно сделают!» Оба разом отвели взгляд от мертвого тела и посмотрели друг другу в глаза. «За что ты хотел погубить брата?» — «Он — предатель!» — «Леон?» — «Пустые слова… а когда я это сделал, меня же считают ненормальным!» — и вновь это слово привело его в бешенство. — «Что сделал?» — «Умертвил отца».

Василий почувствовал ее ужас, который вдруг передался ему. Марго заверила его, что ничего никому не расскажет. «Мерзкая шутка, но если подтвердится, что старик вправду умер своей смертью…». Он ей не поверил.

Однако назавтра у нас на даче, в кругу близких, убедился: действительно — ничего никому… пока!

Слушая мой роман, Василий, по его словам, был поражен совпадением… нет, не фактов, а помыслов: атмосфера смерти в творчестве и жизни, сама суть убийства. Все чаще и чаще их взгляды встречались, и он понимал: она докопалась.

Слова «меня лишат практики» были слишком многозначительны: эта женщина («шлюха», он сказал, но я не повторил это слово профессору), несомненно, рано или поздно положит конец его «милосердной миссии».

Скорее — рано. На другой день он убил ее.

— Но позвольте! — Профессор давно уже сидел, подавшись вперед и нервно постукивая пальцами по резным подлокотникам; гнилой сквознячок с реки витал над нами, меж нами. — Позвольте! Ведь это событие двухлетней давности?

— Да, прошло два года — и пятнадцатого августа я нашел ее могилу.

— Ваш брат так сумел замести следы?

— Так сумел.

— Уникальный случай! Я готов участвовать в судебно-медицинской экспертизе.

Глава 32

В царстве заката бродили мы с сыном по берегу. Озерная чаша, как драгоценный потир, сияла в вечерних лучах.

— Я все равно не понимаю, — говорил он с отчаянием, — почему она не позвала меня!

— Не хотела втягивать в скандал, ведь ты уезжал за границу.

— Будь она проклята, эта…

— Никаких проклятий!

— Он во всем признался?

— Во всем. Был слишком потрясен… а я догадался слишком поздно!

— Блаженный убийца! Та женщина соврала про его алиби?

— Нет. Действие наркотических таблеток — я испытал его на себе, более слабое — принял одну. Ощущение «благодати», как будто времени уже нет: «Остановлю мгновенье, оно прекрасно. И перепутаю часы не напрасно. День на дворе или ночь? Шутить опасно. Гроза грядет, сверкает, мгновенье страстно».

— Ее стихи?

— Она, как сумела, выразила это ощущение.

— Пап, какой это все-таки ужас!

— Да. У нее дома, в полумраке лиловых штор, Василий сказал, что беспокоится за меня, надо подъехать к закрытию ресторана. В девятом часу он отправился в Кукуевку. На звонок Марго открыла сразу, очевидно, ждала Гришу. Ей надо было с кем-то посоветоваться.

— Почему не с тобой?

— Кажется, мы уже анализировали проблему шантажа.

— Но почему Горностаев действовал так тайно?

— Насчет женщин у Гриши помыслы всегда «про это».

Тайно от жены.

Мы помолчали.

— Ну, мама открыла на звонок…

— Переменилась в лице и бросилась в спальню: увидела хирургические перчатки на его руках. На этот раз он предусмотрительно захлопнул дверь и прошел за нею. Она держала нож. «Тот самый! — говорил он. — Значит, все предрешено». Твоя мать отчаянно сопротивлялась. Опрокинулась бутылка, вино разбрызгалось по ковру, чуть не упала картина Нестерова (ее потом на свою беду «поправил» Гриша). Он ударил точно в сердце, она не мучилась. Вообще именно подробности невыносимы…

— Я должен знать. Почему он вынул твой нож из раны?

— Он не помнит, сколько времени просидел на полу возле мертвой. И вдруг заметил в правой ее руке обрывки своей перчатки. Сорвала во время борьбы. Но никак не мог разжать пальцы. Вынул нож и разжал.

— А кровь?

— Ее было сравнительно немного; видимо, сердце сразу остановилось. Пижама пропиталась кровью, а капли с ножа забрызгали рукопись. Как он понял впоследствии — тогда не заметил — тетрадь упала и лежала под кроватью. Вид крови привел его в чувство.

— Вампир!

— Хирург, привык. И начал действовать: еще заранее он спланировал ее «уход» от меня. В прихожей взял сумочку с паспортом, положил в дорожную сумку. Начал собирать вещи. И на первом же платье из шкафа проступили пятна: руки в крови. Бросил в сумку нож и упавшую на пол серьгу.

— А вот с озером убийца промахнулся.

— Он собирался закопать вещи вместе с мертвой.

— Но почему же…

— Потом. Чтобы не замараться кровью, он надел брошенный мною на стул халат, взял убитую на руки, сумку… понял, что все вместе не донесет. И оставил сумку под вешалкой, возле самой двери.

— Она обычно там и стояла, — перебил Коля. — Я не обратил внимания.

— Ну да. Он прикрыл входную дверь, поставив на предохранитель, рассчитывая вернуться за сумкой. Но не сделал этого сразу — единственный, но роковой промах. Нет, не промах: вмешались небесные стихии, начался ад. Ты помнишь ту ночь.

— Навсегда. Все вокруг сверкало и стонало.

— И на какое-то мгновенье, признался Василий, его душа пережила нечто «мистическое». Ледяное дыхание вечности — происходит «проклятие Прахова», о котором только вчера услышал он. Экстаз не мешал, а как будто способствовал действовать с дьявольской быстротой — вот-вот разверзнутся хляби небесные и все зальется кровавым ужасом. Когда он положил на дно ямы мертвое тело, то вспомнил… сумка!

И вот представь: возле дома кто-то стоит. Они не узнали друг друга, но словно электрический ток пробежал между учеником и братом. «Черный монах» в молниеносном блеске совершает крестное знаменье. Неизвестный уносится, как заяц. Входная дверь заперта.

— Горностаев?

— Конечно! Привычка — вторая натура. Как он, убитый исчезновением жены, подтирал тряпкой пол… Перед лицом смерти даже Гриша не смог бы оставить открытым пустой дом.

Что делать? Взломать замок? Нужен инструмент и… неизвестный, который, возможно, притаился где-то в окрестностях. Нет, главное — закопать могилу, а там поглядим…

И вот уже позже, уже решившись на взлом, убийца услышал голоса. На терраске зажегся фонарик. Мария поднялась по лестнице в мансарду. Ты отпер дом своим ключом, вошел в спальню. Сейчас — или никогда! Он кинулся в прихожую («взметнулось, прошелестев, черное знамя»), схватил сумку и прокрался к калитке.

Но как — хоть на время! — избавиться от вещей? К себе отвезти нельзя: бдит бессонный старичок из больных подопечных. И время, время! Для алиби надо заехать за мной в ЦДЛ. И этот неизвестный, который, может быть, следит за ним! Какое счастье, что на нем такая экстравагантная хламида. Проходя мимо соседской темной дачи, он чуть не упал, споткнувшись обо что-то… Рука дотронулась и ощутила каменный холод «надгробья». Мгновенно возник новый план.

— Какое все-таки воображение.

— Да, профессор отметил: писательское. Семейное, Коля. И знаешь: «проклятие Прахова» существует в какой-то реальности.

— Это мракобесие.

— Совершенно верно. Ему помогали бесы, но их помощь всегда ущербна и оборачивается проигрышем.

— И он взял камень.

— Положил в сумку, перебежал через улицу — ветер развевает черную одежду, — под фонарем обернулся, почуяв чей-то взгляд: неужели тот человек, канувший во тьму, следит… улица как будто вымерла.

— Мария тебя с ним перепутала.

— Мы же братья. Одна женщина сказала, что мы похожи.

— Какая женщина?

— Ольга.

Коля окинул меня оценивающим взглядом.