Только не дворецкий - Блейк Николас (читаем книги .TXT) 📗

— Аккуратнее, Майкл, — предупредил Уилсон, и Прендергаст со стыдом и досадой заметил, что того, кажется, зрелище ничуть не выбило из колеи. — Не суетись больше, чем требуется, помочь ты уже не сможешь. Нам нужны улики. — Он недовольно оглядел кровавые следы, покрывавшие пол. — Вы сюда заходили, мистер Бартон?

— А как же? — оскорбился тот. — Вошел посмотреть, думал, что смогу помочь. А когда понял, что ему уже не поможешь, попытался найти револьвер или что-то такое. Если вдруг это он сам себя… если вдруг это было самоубийство.

— Включите свет, будьте добры, — раздался голос Прендергаста, склонившегося над телом. — В этой норе такая темень.

— Не включается, — отозвался Бартон. — Я пробовал, когда вошел.

Он, однако, послушно потянулся к старомодному фарфоровому выключателю, но Уилсон опередил его. Обернув руку носовым платком, он несколько раз попробовал выключатель, но безрезультатно.

— И вправду не работает, — заключил он. — Вероятно, лампочка перегорела. Майкл, придется тебе обойтись моим фонарем. Поторопись. Мы уже ничего не можем сделать для бедняги, кроме как найти его убийцу, и чем скорее, тем лучше.

Пока Прендергаст заканчивал осмотр, Уилсон неподвижно стоял в дверях, разглядывая тесную комнатушку так, словно пытался запомнить все, что в ней было: телефон, мирно стоящий на довольно высокой полке напротив двери, полку над ним с двумя-тремя старыми справочниками, суконную занавеску, спадавшую с телефонной полки до пола.

— Вы не знаете, что за этой занавеской? — спросил он Бартона.

— Ботинки, наверное, и всякий старый хлам, — ответил тот. — Мистер Карльюк обычно прятал за занавески все ненужное.

— Вы, значит, хорошо его знали?

— Да не особо, — ответил Бартон. — Так же, как и все, наверное. Не очень много у него друзей — нелюдимый он был старик.

Прендергаст выпрямился.

— Осмотрел как мог, — сказал он. — Бедняга, конечно, мертв, уже часов двенадцать. Вряд ли после выстрелов он прожил больше пары секунд.

— Стреляли с близкого расстояния? — спросил Уилсон.

— С очень близкого, не больше нескольких дюймов. И стреляли в него из широкоствольного ружья вроде мушкетона [55].

— Мушкетона? — воскликнули остальные двое.

— Да, или из чего-то подобного, картечью или пулями с наконечником из мягкого свинца. Зверская штука. Вот эти две я подобрал с пола, а еще несколько — у него в голове. В заряде, должно быть, их было несколько десятков.

— Да ну? — недоверчиво отозвался Бартон. — Зачем кому-то стрелять в беднягу Карльюка из мушкетона?

— Вот это нам и нужно выяснить, — отозвался Уилсон. — Мистер Бартон, вы знаете дом: где здесь можно сесть и поговорить?

Мужчина повел их в маленькую комнатку, которая, очевидно, служила чем-то вроде рабочего кабинета или утренней гостиной, и жестом пригласил Уилсона и его друга садиться. В ярком дневном свете Прендергаст с интересом принялся изучать Бартона, но не обнаружил ничего примечательного. На вид это был самый обычный представитель среднего класса, клерк или лавочник, примерно сорока пяти — пятидесяти лет, с лысиной, обрамленной седеющими рыжеватыми волосами, с рыжими клочковатыми усами и заурядными чертами лица. Казалось, он взволнован и расстроен даже сильнее, чем можно было бы ожидать, хотя, конечно, любому на его месте было бы не по себе. Однако при всем своем волнении на вопросы Уилсона он отвечал весьма четко.

— Как полностью звали мистера Карльюка? И расскажите, пожалуйста, как вы стали друзьями, — начал Уилсон.

— Гарольд Карльюк, — ответил Бартон. — Только мы были не совсем друзьями, я же вам сказал, скорее просто знакомыми. Познакомились мы на работе, от случая к случаю играли в шахматы, иногда прогуливались вместе.

— А где вы работаете?

— В хемпстедском филиале «Банка Столицы и графств». Мистер Карльюк — кассиром, а я — старшим служащим кассового отдела.

— У него есть родственники? Он был женат?

На второй вопрос Бартон ответил отрицательно. И родственники тоже вряд ли были. Однажды он упомянул своего племянника, кажется, довольно непутевого юнца, который доставил ему какие-то неприятности. Но на этом все. Мистер Карльюк был не такой человек, чтобы много говорить о своей семье, и его не особенно по-расспрашиваешь. О нем почти никто ничего не знал.

— Как так получилось, — спросил Уилсон, — что он в доме один? У него что, не было слуг?

Бартон сказал, что не было. С его слов получалось, что в мистере Карльюке было что-то от сварливой старой девы — он терпеть не мог, чтобы по дому сновали слуги. У него была приходящая прислуга — женщина, которая убиралась в доме и готовила ужин, пока он был на работе, и уходила прежде, чем он возвращался. По воскресеньям у нее был выходной.

— Не представляете, как у него портилось настроение, — добавил Бартон, — если он заставал ее вечером в доме.

— Быть может, он был болен? — подсказала Прендергасту его профессия. Но, кажется, дело было не в этом. Мистер Карльюк обладал отменным здоровьем, ни разу не брал больничного.

— У этой прислуги, наверное, был ключ? — спросил Уилсон.

— Наверное, да. Но она не бывает здесь по воскресеньям. К тому же, когда я пришел, дверь была закрыта на засов и цепочку.

— Вы имеете в виду парадный вход?

— Да, но задняя дверь тоже была заперта на засов.

— Вот как? — заинтересовался Уилсон. — Вы, значит, хорошо осмотрелись, прежде чем забить тревогу?

— Только на первом этаже. — Бартон облизал губы с несколько испуганным видом. — Для него я не мог ничего сделать. Так что решил посмотреть… нет ли кого в доме.

— И?

— Нет. — Бартон покачал головой. — Никого. Но осматривался я совсем недолго. Потом открыл дверь.

— Понятно, — сказал Уилсон. — А сами вы как сюда попали?

— Через вон то окно, — указал Бартон. Уилсон подошел к окну и осмотрел отодвинутую задвижку.

— Почему вы решили забраться внутрь?

— Мне никто не отвечал. Мы с Карльюком договорились пойти прогуляться. Я стучал, звонил, но меня никто не слышал. Назначенное время уже прошло, и я заволновался — мало ли, вдруг ему плохо. И залез в дом.

— Понятно. Когда вы видели его в последний раз?

— Вчера вечером.

— Во сколько?

— Примерно… часов в девять, — ответил Бартон, снова облизнув губы. Вид у него был весьма подавленный. Прендергаст вздрогнул от удивления, но потом, вспомнив, что представляет закон, взял себя в руки и постарался, как Уилсон, напустить на себя невозмутимый вид. Неудивительно, что щуплый человечек проявлял все признаки беспокойства. Он оказался в двусмысленном положении.

— Не могли бы вы рассказать подробней? — попросил Уилсон.

Мистер Бартон мог — и рассказал, при этом то и дело нервно поглядывая на Уилсона. Карльюк пригласил его на ранний ужин с чаем и партию в шахматы. Бартон ушел от него около девяти вечера, так как обещал забрать жену с вечеринки у друзей в Хендоне, но они с Карльюком договорились в воскресенье прогуляться на природе. Бартон пообещал зайти в девять часов утра; Карльюк проводил его до самого поворота на Уиллоу-роуд, где они и распрощались. Бартон отправился за женой, но они задержались на вечеринке и вернулись домой лишь около часу ночи. Понимая, что вернется домой поздно, он попытался позвонить Карльюку и перенести прогулку. Он позвонил два раза — один от друзей, другой — уже из дому, но не смог дозвониться.

— Я подумал, что он куда-нибудь ушел, — сказал Бартон. — Хоть это и показалось мне странным. Ведь когда мы прощались, он сказал, что сразу же ляжет спать. Он всегда рано ложился и рано вставал. Я позвонил еще раз, но трубку никто не брал, и я решил, что он, должно быть, спит. Потому и пришел сегодня так рано, как только смог, — я ведь думал, он будет ждать.

— Понятно, — снова сказал Уилсон. — Вы никого не встретили, когда мистер Карльюк вас провожал?

— Не то чтобы встретил, — очень нервно сказал Бартон. — Вечер выдался прекрасный, и на улице было много народу, но никого знакомого мы не видели. Единственное — пару минут простояли у входа в «Собаку и утку». В дверях стоял хозяин. Я его видел, и он тоже мог нас заметить. Они с Карльюком были хорошо знакомы. Послушайте, — внезапно выпалил он. — Я вижу, к чему вы клоните, вижу, к чему все идет! Если, проводив меня, Карльюк сразу вернулся домой, то я последний, кто видел его живым. Но он был жив и здоров, когда мы расстались, клянусь вам! — Бартон привстал в кресле и снова рухнул в него, с испугом глядя на собеседников.