Век кино. Дом с дракончиком - Булгакова Инна (читать книги онлайн без .txt) 📗

— Ты не понимаешь, какое значение Вика придавала этой встрече с банкиром. Все наши надежды были на него.

— Да ладно, Танюша нечаянно подарила вам нового чудака. Как раз для «Египетских ночей».

— А кто будет ставить? — Узкие извилистые губы его растянулись в сардонической усмешке, которая тут же погасла. — Не дай Бог, попали в аварию.

— Но мы совершенно определенно договорились, что я отвезу их в Молчановку!

Самсон стремительным шагом прошел в «детскую»; я, помедлив, за ним: он рылся на полке с кассетами, обернулся.

— Ваня просил и меня, и мать привезти какой-то чертов «Пинк флойд», а мы все забывали. Для девчонки, конечно, он классикой одержим.

— Ну и?..

— Не забрал, вот она. Хотя… они в среду с Лелей поссорились, может, надобность отпала.

— С теткой он, похоже, не ссорился, однако в ночлежку не заехал.

— Ох уж эти мне изломанные, исковерканные девицы!

— Какая же она девица?

— Старая, — проворчал Самсон сварливо, но тут же переключился на меня: — Так ты действительно привез ее сюда ночью?

— Самсон, какого черта!.. (Он молчал.) Ну-ка разберемся. Виктория была в длинном, очень открытом платье золотистого цвета и, кажется, с сумочкой, крошечной такой… тоже золотистой. Давай посмотрим.

Ни платья, ни сумочки не нашлось. В вечернем туалете за город не ездят, конечно, но Вика могла прихватить его, например, для ужина с продюсером…

— Ведь так, Самсон?.. Что с тобой?

Взгляд застывший, устремлен в одну точку на полу. Шепот:

— Ковра нет. Перед кроватью.

Деревянное обширное ложе, покрытое пестрым покрывалом из шелка, старый начищенный паркет.

— Здесь лежал ковер?

— Точнее, коврик… где-то два на полтора, легкий, из искусственного бархата, ценности не представляет.

— Может, она отдала его в чистку?

— Да недавно чистили!

— А вообще что-нибудь ценное пропало, не заметил?

— Ничего.

— Деньги?

— Вчера расплатились с рабочими за дом, остались гроши.

— В этот ковер могли завернуть… ты понимаешь?

— Труп? — прошептал Самсон. — Да иди ты!

— Надо просчитать все варианты. Или… ковер забрали, если на нем остались какие-то улики.

— Какие улики?

— Кровь.

В прихожей зазвонил телефон, мы бросились туда.

— Викторию Павловну? — переспросил Самсон (истерично гаркнул). — А кто ее спрашивает? Кто вы? — швырнул трубку.

— Кто это?

— Испугался, гад.

— Кто?

— Где-то я слышал этот голос…

— Чего он испугался?

— Черт его знает!.. Нет, не вспомнить… — Самсон набрал номер. — Лелечка? Сбегай, голубчик, к нам на дачу, посмотри, не приехали Ваня с матерью. Хорошо? А потом мне позвони. Диктую телефон… Дочка Ильи Григорьевича, — пояснил мне, задумался. — Вани в клубе точно не было?

— Нет, нет, Вика сидела с Василевичем…

— Он! — взвизгнул Самсон. — В нос говорит, гундосит… Он звонил!

— Странно. Ты не ошибаешься?

Он не ответил; лицо еще больше помрачнело. Любопытная комбинация, вдруг подумалось: «Египетские ночи» — уж не вздумала Виктория сменить сценариста?

— Сценарий уже готов?

— Практически да. Обрабатываю на компьютере. — Самсон достал из пиджака записную книжку, полистал, позвонил, послушал.

— Василевич, точно!

— Чего ж ты с ним не объяснился?

— Успеется.

Мы опять закурили, на нервах, в ожидании. Между тем я чувствовал — надежды нет. Почти нет. Меня напугала пропажа ковра — обстоятельство весьма многозначительное. Машинально я окинул взглядом желто-коричневую дорожку… за телефонной тумбочкой на полу клочок бумаги. Поднял. Половинка машинописного листа с текстом: «Приди ко мне тот, кто под землей». Над текстом нарисован паук или жучок… что-то в этом роде.

— Что это? — Самсон вырвал у меня листок. — Что это такое?

— Тебе лучше знать. — Наши взгляды встретились; его — тяжелый, воспаленный. — Чей почерк?

— Ее… Вики.

— А бумага?

— Кажется, из письменного стола, я на такой обычно пишу… желтоватая, из старых запасов.

Мы мигом очутились в кабинете, он рванул верхний ящик: стопка, сверху аккуратно оторванная половинка листа.

— Вот. — Самсон соединил обе половины. — Отсюда. Но… я не понимаю.

— «Приди ко мне тот, кто под землей», — повторил я. — Похоже на заклинание. Виктория, случаем, не занималась черной магией?

— Да иди ты!..

— Куда ты меня все время отсылаешь?

От звонка мы оба вздрогнули. Банкирская дочка. Ни Виктория, ни Ваня в загородном доме не появлялись.

4

Не появились они и в понедельник. А мне опять приснился мальчик. Точнее, я знал, что это Ваня, но его не видел: он прятался и смотрел на меня из-под земли… Вот такое сюрреалистическое ощущение: взгляд из-под земли, от которого стало невыносимо страшно, такая мука охватила (земля гладкая, черная, злые колючки на ней), такая мука, что я проснулся в ожидании звонка. «Не ищите мою могилу, ее очень трудно будет найти».

Слава Богу, обошлось. Но потом, после разговора по телефону с Самсоном, я упрекнул себя в малодушии. «Обошлось»! Они, должно быть, мертвы. «Не ищите мою могилу…»

Естественно, я сразу попытался отстраниться: какое мне, в сущности, дело до сценариста и его семьи? Мы так давно не виделись, что, встреть я Ваню — наверняка не узнал бы. И вообще, человек я черствый, холодноватый (прохладный, так сказать), уединенный. Но это сновидение, этот зов незнамо откуда, из каких-то, мерещилось, посмертных сфер, — не давали покоя. И, получив заработанные позавчера в клубе наличные, отправился я зачем-то в Молчановку. От нечего делать — новой работы пока не предвиделось, а «пушкинский» замысел, кажется, испарялся, превращался в исчезающее привидение на засвеченной пленке.

Молчановка и встретила безмолвием, дом не заперт, но пуст. Прошелся по новеньким комнатам, еще пряно пахнущим краской, лаком, деревом… нашел вчерашнюю лужайку, на которой Танюша — с вечера, что ль? — так и лежит. Увидев меня, что-то быстро спрятала под сборчатый подол. Так большая уже девочка прячет куклу, интеллигентная дама — бутылку, ну а убогая… что-нибудь эдакое — молитвенник, четки… Сестры одной породы (темноволосые, маленькие, одна красива, другая нет), и потаенная страстность, внутренний огонь — в обеих, но разного свойства: сладострастие Виктории — и какая-то блаженная придурковатость в младшей.

— Зря вы с больным позвоночником валяетесь на земле, — с ходу начал раздражаться я; эта женщина раздражала как нечто чужеродное.

— Мне хорошо, тепло. Их нет нигде?

— Нету. — Я сел на белый стульчик; ажурная мебель так и осталась под липой символом дачного уюта и беззаботности, длинных душных дней. — Звонил Самсону, он уже побывал в милиции. Там, конечно, глухо: приходите на днях. Для «дела» нужны трупы.

— Они убиты.

— Да что вы, как Пифия! — Я и сам подозревал истину, но не мог унять раздражение. — Самсон сумел связаться с одним крупным чином: в сводках происшествий за сутки ни среди убитых, ни среди раненых Виктории с сыном как будто нет.

— Как будто?

— Ну, согласно описанию. Он обзвонил больницы и морги… У Вики всегда при себе удостоверение Союза кинематографистов, понимаете?

Она кивнула и произнесла:

— Вам же сказано было про могилу.

— А вы, помнится, к чему-то приплели Иоанна Кронштадтского.

— Это слова последнего русского императора: «Не ищите мою могилу, ее очень трудно будет найти». Святой увидел его во сне. Оба были еще живы.

У меня мурашки по спине поползли.

— Вы рассказывали об этом Ване?

— Рассказывала, он был потрясен.

— Зачем забивать голову?..

— Мы должны знать. Чтобы спастись. — Она помолчала, глаза засверкали, странно преображая лицо. — Николай Васильевич, их надо найти.

— Если они убиты, то какая разница…

— Похоронить по-настоящему. И вы должны остановить его.

— Кого?

— Не знаю. Тайное зло — самое страшное.