Праведники - Борн Сэм (читать книги онлайн без txt) 📗

К тому времени как Уилл наконец закончил, он вдруг поймал себя на мысли, что так и не добился пока от Тиши никаких объяснений. Она почти не перебивала его и лишь время от времени что-то уточняла или проверяла, правильно ли его поняла. А между тем он не узнал от нее ничего нового. Ничего такого, чего бы он уже не знал. В какой-то момент Уилл начал испытывать разочарование, которое, впрочем, старательно от нее скрывал. Надо набраться терпения. Тиша поможет… Раз взялась, значит, поможет… Но почему она ничего не говорит, а только смотрит на него? И что это за странный взгляд? «Говори же, говори что-нибудь, Тиша… Прошу тебя…»

…Он проснулся от того, что рука его соскользнула с подлокотника стула. Протерев глаза, Уилл понял, что незаметно для себя уснул. Он даже сумел припомнить, что именно ему снилось — какая-то дикая пляска: Бет в центре, словно шаманка в языческом племени, а вокруг нее хоровод из бородатых мужиков, все в белых рубахах и черных жилетках.

Уилл глянул на часы. Полтретьего. Значит, все это не кошмар. Значит, все это правда. Господи, какой длинный и ужасный день… Он начался для него почти восемнадцать часов назад, за много миль отсюда, когда он решил проверить свою почту… Кто бы мог подумать, что не пройдет и суток, как он будет спать здесь — у Тиши, в ее мастерской…

— Итак, продолжим, — вдруг услышал он голос.

Тиша сидела прямо перед ним и что-то писала на этюднике, положенном на колени. На лбу ее проступили напряженные морщинки. Уилл помнил, что это означало у нее крайнюю степень сосредоточенности.

— Стало быть, что мы имеем на данный момент… Первое. Бет жива, и ей ничто не угрожает до тех пор, пока ты будешь держаться от них и от нее подальше. Второе. Она не сделала им ничего дурного, и они это признают. Третье. Несмотря на это, они не могут ее сейчас отпустить. Они сказали, что способны понять твои чувства и твое раздражение, но ничего объяснить не могут. Зато уточнили, что скоро все прояснится само собой. В одном из электронных писем они сообщили, что деньги им не нужны. Их единственное желание — чтобы ты не путался под ногами. И помалкивал. Все так?

— Так.

— Отлично. Все это суть описание довольно редкого — я бы сказала, уникального — случая похищения. Возникает такое ощущение, что они взяли Бет в заложницы. На неопределенное время. И с непонятной нам целью. При всей странности ситуации они требуют от тебя понимания и невмешательства.

— Ты бы видела, с какой детской искренностью они настаивали на этом!

— Поначалу они опасались, что ты был подослан к ним федералами. Почему они так боятся федералов? Неужели в связи с похищением Бет? Я думаю, похищение тут ни при чем. Скорее всего у них полно других причин опасаться внимания спецслужб. Так, во всяком случае, все это выглядит. В качестве рабочей гипотезы предположим, что они занимаются чем-то незаконным и боятся разоблачения.

Уилл вдруг вспомнил Монтану, Пэта Бакстера и наводнение… Это было всего пару дней назад, а кажется, что в прошлой жизни.

— В конечном итоге они сняли с тебя это подозрение. Естественно, дело не в том, что они не нашли у тебя никакой спецаппаратуры. Они правы в другом: федералы подослали бы к ним правоверного иудея. Однако то, что ты не работаешь на ФБР, вовсе не успокоило их. Скорее напротив — испугало еще больше. Именно после этого тебя и стали топить. Вопрос — почему? Как они тебе сказали? «Ты не работаешь на федералов, но это значит, что ты работаешь на других, которые гораздо хуже федералов». Так? О ком это они? О враждующей с ними секте хасидов? О конкурирующей группировке похитителей?

Уилл подавил вздох разочарования. Вот уже десять минут Тиша рассуждала о том же, о чем он думал уже полдня. Ничего нового, никакой зацепки… Его это начинало всерьез раздражать.

— Что означают все эти хитрые еврейские словечки, которые я слышал? — спросил он.

— Пикуах нефеш? Деятельность во спасение человеческой души. Обычно этот термин используется в тех случаях, когда требуется оправдать некие отступления от канонов веры, на которые люди идут из благих побуждений. Именно про пикуах нефеш вспоминают, когда кто-нибудь спрашивает, например, почему кареты «скорой помощи» продолжают разъезжать по еврейским городам во время Шаббата. В твоем случае термин был употреблен в качестве угрозы насилия. Ярлык «родеф» страшен. Если ты родеф, иудей имеет право лишить тебя жизни.

Уилл поморщился.

— Он еще спросил: «Какой сегодня день? Шаббат шува?»

— Правильно. Покаянная суббота — самая главная в иудейском году. Кстати, она действительно сегодня. Она наступает после рош-хашана, Нового года, и перед Йом Кипур, днем Всепрощения. Сейчас у иудеев в самом разгаре декада Покаяния. Очень важное время. Особенно в представлении ортодоксальных иудеев, каковыми являются хасиды. Я не совсем понимаю, что твой дознаватель имел в виду, когда говорил «осталось всего четыре дня». Действительно, до Дня всепрощения осталось четверо суток, но в том контексте эти слова прозвучали как окончание некоего срока. Дело в том, что День всепрощения не подводит какие-то итоги в жизни людей, это лишь символическая дата, к ней трудно приурочить какие-то важные события. Я думаю, он имел в виду нечто другое. Как он тебе сказал? «Причина всего случившегося серьезна настолько, что вам даже не дано это вообразить. На весах лежит все то, во что вы верите, во что мы все верим. Сама жизнь. Ставки высоки, как никогда…»

— Другими словами, ты не знаешь, что и подумать?

Тиша вновь обратилась за советом к своему этюднику, еще больше наморщив лоб. Через минуту она подняла глаза от своих записей и вздохнула.

— Ты прав, не знаю.

— Тогда расскажи мне про ребе.

— Ах да, совсем про него забыла. Это еще одна загадка, Уилл. Припомни, пожалуйста, он тебе как-нибудь представился? Назвал себя?

— Он даже ни разу не позволил мне взглянуть ему в глаза.

— А с чего ты взял, что перед тобой был ребе?

— Его все ждали в той синагоге. Так ждали, что я тебе и описать не могу! А потом, когда уже почти дождались, меня вдруг утащили в ту комнату. Эти громилы сказали, что со мной будет говорить «учитель». И намекнули, что подчиняются его воле. Как он скажет, так они со мной и поступят.

— Ты говорил, что в синагоге кто-то подкрался к тебе сзади, положил на твое плечо руку и сказал: «Считай, мой друг, что для тебя все уже закончилось». Так? Ты запомнил тот голос? Это был голос того же человека, который приказал пытать тебя?

— Кажется, да…

— Если предположить, что это был ребе, как ему удалось незаметно подойти к тебе в синагоге, где все только его и ждали? Так, что никто вокруг не обратил на него ни малейшего внимания? Ты говоришь, что они там все неистовствовали как одержимые. И это они еще не видели ребе. А что стало бы с ними, если бы они увидели, что он уже среди них?

— Там была такая толпа… в ней можно было затеряться даже слону.

— Нет, Уилл. Ты сам сказал, что они боготворят его, называют мессией. Никто не позволит мессии шнырять посреди паствы, оставаясь незамеченным. Так не бывает. Вспоминай, он представлялся тебе? Он говорил, как его зовут?

Уилл смутился. Действительно, тот человек не назвал своего имени. Ни разу. Просто его появление удивительным образом совпало с безумной сценой в синагоге и с размышлениями Уилла о ребе…

Он покачал головой.

— А ты сам обращался к нему как к ребе?

А и правда… Уилл мысленно назвал его именно ребе, а вслух? Хоть раз он обратился к нему вслух по имени?

— Нет. Что ты хочешь этим сказать? Что этот человек не ребе?

— И никогда им не был.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, Уилл, знаю. Великий ребе умер два года назад.

ГЛАВА 21

Суббота, 06:36, Манхэттен

Они нежились в широкой белоснежной постели. В раскрытые окна вливалось тепло солнечного утра. Им повезло поселиться в красивом отеле, расположившемся в колониальном особняке прошлого века. С улицы долетали чьи-то голоса, гудки машин, выкрики торговцев фруктами, под потолком лениво летал заблудившийся комар. Они с Бет еще не отдышались после сладостного утреннего секса. Влажные от пота тела приятна утопали в прохладных простынях, на душе было легко…