Смерть в Раю (СИ) - "Elair" (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
– Ты всё сделал правильно, – сказал он, осторожно увлекая Бергота к другой лестнице и к другому выходу, тихо добавил: – Пойдём, отметим.
Морис уже не говорил, что всё будет хорошо, хотя в этот раз Лазар очень хотел это услышать. Они попросту напились в каком-то баре, сильно, фактически до беспамятства. Во всяком случае, Бергот точно не помнил, как они добрались до дому, зато не забыл, что рассказывал Дику о том, как встретил Оржа, как они праздновали Рождество, как Стайлер прекрасно танцует и целуется. «Ты даже не представляешь, как он это делает!» – с пьяным восторгом выговаривал Бергот, а Дик смеялся и отвечал, что верит, но целоваться с мужиками точно не станет – и тогда Лазар поцеловал его. Морис простил ему эту глупую выходку, да и мимолетный шутливый поцелуй на ходу, в тёмном ночном переулке для них обоих не значил ничего. Утром Дик сделал вид, что не помнит этого, а Бергот, краснея от стыда, не стал напоминать.
Всю следующую неделю Лазар занимался подготовкой к отъезду и не расставался с сотовым телефоном – он ждал звонка от Оржа и в то же время зал, что тот никогда больше не позвонит ему. Бергот винил себя теперь и в том, что сам просил Альтерри не говорить Стайлеру, что это он его нанял. Лазар не хотел привязывать Оржа к себе подобным одолжением, но через неделю понял, что согласен был уже на что угодно, лишь бы вернуть Стайлера и получить ещё один шанс быть рядом с ним. Лазар решился: прежде чем он сядет в поезд и навсегда уедет в Швейцарию, он поговорит с Оржем ещё один, последний раз. Бергот позвонил ему, но женский мелодичный голос сообщил, что абонент вне зоны досягаемости или заблокирован и тогда Лазар вышел на улицу, поймал такси и поехал к тому, кому когда-то навсегда и безвозвратно оставил своё сердце.
***
Оржа не оказалось дома, и Бергот вышел во двор, чтобы дождаться его сидя на скамейке под огромным раскидистым дубом. Вечернее солнце запуталось в его толстых, огромных и скрюченных от времени ветвях бронзово-золотой сетью. Откуда-то с севера ветер нёс крохотные тонкие снежинки, казавшиеся в холодном воздухе взвесью серебристой пыли – они поблескивали и таяли, не долетая до земли. Лазар подставил ладонь, чтобы поймать одну из них, но в тот же миг от неё на коже не осталось даже капельки. В детстве, когда мать Бергота рассказывала ему чудесные сказки перед сном, он всегда просил её повторить историю, где один маленький принц сжал в ладони снежинку и загадал желание, а она не успела растаять и потому мечта принца сбылась. Видимо, желания Лазара сегодняшнему снегу казались пустяковыми и неважными, да и он сам совсем был не похож на принца. Он продрог, просидев на скамейке до самого вечера, всерьёз размышляя над тем, что схватит простуду или воспаление лёгких, а свет в окне Стайлера так и не загорелся. И лишь когда совсем стемнело, под арку ступила тонкая фигура в знакомом пальто. Сердце Лазара зачастило, едва не выпрыгивая из груди, и он сорвался с места навстречу Оржу.
Увидев его, Стайлер так и замер, взявшись за ручку подъездной двери. Он и Бергот смотрели друг на друга какое-то время совершенно молча, словно им после всего пережитого нечего было сказать или вспомнить.
– Орж, – Лазар начал первым, изо всех сил стараясь говорить спокойнее. От ледяного пустого и прямого взгляда Стайлера ему становилось дурно. Нет, его не простили, более того – он приговорён к вечному изгнанию из жизни человека, который едва не оказался в тюрьме из-за его глупой ошибки. – Послушай, я знаю, что очень виноват перед тобой, но я чем угодно клянусь, я никогда не считал тебя убийцей. Прости меня, Орж.
Стайлер едва вытерпев, выслушал Лазара до конца, а потом резко открыл дверь и скользнул в темноту подъезда, бросив напоследок только одно:
– Убирайтесь.
Бергот кинулся следом, не помня себя от отчаяния холода и боли, схватил Оржа за плечи и, развернув к себе лицом, прижал к стене.
– Нет, постой… Послушай, – он задыхался словами и мыслями, вновь наткнувшись на стену ледяного взгляда. Он так торопился всё сказать, пока ещё Стайлер не оттолкнул его прочь, как отталкивают тех, кого искренне презирают. – Я не писал на тебя донос, то есть писал, но… Я был зол и ревновал, да, но я никогда, слышишь, никогда не считал тебя убийцей. Я не говорил никому ни разу, что подозреваю тебя… Это всё глупая ошибка.
Орж спокойно моргнул и улыбнулся, но как-то совсем гадко.
– Ошибка? – переспросил он, открыто злясь – Бергот понял это по тому, что Стайлер даже не пытался вырваться из его рук. Он был – само спокойствие и сдержанность, но в этом его ярость становилась ещё ощутимее. – Ошибкой было то, что я вам верил, господин полицейский. – Орж усмехнулся почти брезгливо, сверля Лазара едким взглядом. – Сам виноват, видимо. Но зато я теперь знаю цену вашей хвалёной безупречности и ваши методы. Надеюсь, вы развлеклись за мой счёт, сначала трахнув меня, а потом засадив в тюрьму?
– Прекрати, не говори так, это не…
– Правда, – перебил Стайлер, сбросив со своих плеч руки Лазара.
– Ты не знаешь, что я пережил за это время, Орж, – Бергот пытался хоть как-то оправдываться, но его попытки на фоне обвинений, заслуженных обвинений, выглядели попросту жалко.
Стайлер от непонимания приложил ладонь ко лбу.
– А что пережил я? – спросил он всерьёз. – Я думал, что мы поговорим, всё обсудим, и ты поймёшь или хотя бы простишь. Но ты уехал, а ко мне в дом нагрянула полиция. А потом оказалось, что у меня и нож есть, которым Я убил Рауля… А я его пальцем не трогал. Он измывался надо мной два года. Два года, вовсю пользуясь своей буйной фантазией, и я честно сказал тебе, что ненавидел его. Когда я встретил тебя – Астайле я уже не любил. Я надеялся, что ты другой, что я наконец встретил кого-то, кто способен меня понять. Но потом с твоей лёгкой руки я попал в камеру к убийцам и насильникам, и они, кстати, очень скоро выяснили, кто я, откуда, и почему оказался за решёткой. Ты всё ещё хочешь поговорить о своих переживаниях? Я видеть тебя не могу и слушать ничего не хочу. И если ты пришёл, чтобы нелепо извиняться, то лучше уходи, Лазар, и не возвращайся. Ты мне не нужен. Я устал от предательств, и так низко как ты, со мной не поступал никто.
– Выслушай меня, Орж, прошу, – Бергот смотрел на него, сходя медленно с ума от горя, и голос его предательски дрожал. – Я не подкидывал тебе орудие преступления, это сделала Сьюзи, раньше, когда отвозила тебя домой и поила успокоительным. Никогда в жизни я бы не сдал тебя полиции, будь ты хоть трижды виноват. – Лазар осторожно взял Стайлера за руку и ласково сжал его ладонь в замёрзших пальцах. Сердце разрывалось в предчувствии неизбежной и вечной разлуки. – Я ни в чём не виноват перед тобой. Вернись. Поедем со мной в Швейцарию – мы же оба этого хотели.
Орж обречённо прикрыл глаза, и в тусклом освещении подъезда Берготу показалось, что на его ресницах блестят слёзы.
– Нет, – это слово прозвучало тихо и в то же время так решительно, что в его искренности не оставалось сомнений. Стайлер осторожно высвободил свою ладонь из рук Лазара и снова спокойно посмотрел в его глаза. – Я завязал со всепрощением. Если я не научусь уважать самого себя – предательства будут продолжаться всю мою жизнь. Я не могу больше так, Лазар. Не хочу. Не хочу, чтобы меня использовали ради собственных амбиций. – Стайлер отвернулся, с тоской взглянул на узкую лестницу, ведущую наверх. – Я не игрушка, – проговорил он, не глядя на Лазара. – Но почему-то все считают, что с проститутками можно обращаться, как вздумается, делать из нас козлов отпущения. Если бы не Альтерри, я бы сейчас сидел в тюрьме за то, чего не совершал, – и тут Орж так посмотрел в глаза Бергота, что тому стало очень стыдно и больше не хотелось опровергать правоту Стайлера. Как не крути, но все его упрёки были правдой, и Лазар в этот миг, изнывая от тоски и боли, понял, что за ошибки надо платить так же, как за преступления, а это значит: жить без Стайлера дальше.
