Эфирное время - Дашкова Полина Викторовна (читаем книги .txt) 📗
– Хочу немного проводить вас. Не возражаете?
– Пожалуйста, – равнодушно кивнула она.
Он взял ее под руку, чуть склонился к уху.
– Елизавета Павловна, вы очень хотите спать?
– Честно говоря, да.
– Жаль. Ну, хотя бы пятнадцать минут своего драгоценного времени вы можете уделить старому нудному дипломату? Давайте с вами выпьем коньячку в баре на пятом этаже. Просто для того, чтобы снять напряжение долгого суетного дня. От коньяка хорошо спиться.
– Анатолий Григорьевич, коньяк я не пью, сплю и так очень крепко... – начала Лиза и вдруг, вырвав руку, бросилась бегом по коридору. Было слышно, как в ее номере заливается телефон. Короткие, нервные междугородние звонки. – Простите, – повернулась она, открывая дверь, – спокойной ночи.
Оставшись один в коридоре, Красавченко огляделся по сторонам и прижался ухом к дверной щели.
– Да, я тоже ужасно соскучилась... нет, все хорошо... Сразу не получится, дня через два, не раньше...
Несмотря на внешнюю солидность, двери номеров отлично пропускали звук. Красавченко слышал каждое слово. Он уже подумал было отойти, не рисковать. Ничего интересного. Ясно, ей звонит муж.
– Я пока не знаю, но в любом случае мне придется пару вечеров провести с семьей. Я обещала... Он был такой грустный в аэропорту, он почувствовал... Вообще, все это тяжелей и серьезней, чем казалось сначала... Перестань. Я приеду, мы поговорим... Я тоже все время о тебе думаю, ничего не могу поделать... Потому, что все это ни к чему. Ни тебе, ни мне... Будь, пожалуйста, осторожней. Береги себя.... Нет, ни в коем случае. Достаточно того, что ты приехал меня провожать, маячил там, как тень, и мне все время казалось, он тебя заметил. Если я опять увижу тебя в аэропорту, я стану сразу как деревянная. Он все почувствует... А ты хочешь, чтобы мне было безразлично, что он чувствует?.. Хорошо, с тобой я постараюсь это не обсуждать... Я понимаю... Прости, мне плохо без тебя. Я становлюсь мнительной идиоткой, вот сейчас норвежский профессор сказал, что я выгляжу как влюбленная женщина... Никакого счастья, сплошная рефлексия... Да... Нет... я тебя тоже очень люблю, Юрочка...
«Ото! Вот вам и верная жена, – – присвистнул про себя Красавченко, – вот вам образцовая мать семейства. Теперь все понятно. И блеск в глазах, и вспышка молодости. Юрочка – это очень интересно. Мужа ее зовут Михаил Генрихович. А кто такой Юрочка?»
* * *
В маленьком кабинете Бородина стекла запотели от пара. Кипел чайник. Илья Никитич заваривал чай, капитан Косицкий просматривал заключения экспертов.
Была проведена экспертиза на вменяемость гражданина Анисимова А. Я. Психиатр из больницы имени Ганнушкина утверждал, что на момент экспертизы Анисимов вменяем, однако ретроградная амнезия могла иметь место. Это косвенно подтверждал и результат анализа крови.
В крови Анисимова обнаружили синтетическое вещество, относящееся к группе галлюциногенов и обладающее ярко выраженной наркотической активностью. Оно временно парализует деятельность . головного мозга, и не исключено, что полученная подозреваемым доза могла вызвать ретроградную амнезию. Но главное, к моменту убийства наркотик уже был введен организм Анисимова вместе с алкоголем и выстрелить в таком состоянии он не мог, даже если бы очень хотел.
– То есть его надо отпускать? – спросил Иван, дочитав документы.
– Ну, если ты оплатишь из своего кармана круглосуточную охрану для Анисимова, для его жены и ребенка, тогда можем и отпустить под подписку о невыезде. – Илья Никитич выложил пирожки на тарелку, налил чай.
Кроме пирожков, у него были еще и бутерброды с ветчиной, на каждом лежал тонкий ломтик малосольного огурца и веточка укропа.
– Пей чай, Ваня. Между прочим, настоящая ветчинка, тамбовский окорок. Это тебе не какая-нибудь датско-немецкая прессованная соя с пищевыми красителями. Чувствуешь разницу?
Капитан действительно давно не пробовал натуральной ветчины. В сочетании с ржаным хлебом и малосольным огурцом было изумительно вкусно, под такую славную закуску не хватало ледяной водочки, и капитан в который раз пожалел, что Илья Никитич не пьет ничего, кроме чая и кефира.
– Ваня, мне бы тоже очень хотелось отпустить Анисимова к жене и сыну, но делать этого пока нельзя, – Бородин размешал сахар и сливки в своей чашке с лондонскими гвардейцами, глотнул чаю, зажмурился на секунду, размышляя, какой выбрать пирожок, с капустой или с куриной печенкой.
– А вы не преувеличиваете, Илья Никитич? – осторожно спросил капитан. – Жалко парня. Понятно, дело разваливается, все надо начинать с нуля, но парня ужасно жалко.
– Будет еще жальче, если, не дай Бог, тяжеловес с широкими плечами и короткой шеей, тот, что так отлично бегает, убьет их обоих, Анисимова и его жену. Знаешь, так вот сгоряча, от обиды. Слушай, ты с чем любишь пирожки, с капустой или с печенью?
– С капустой.
– – Ну, так и быть. Бери вот этот, кругленький. У тебя кто-нибудь дома печет пироги?
– Бабушка пекла когда-то, но только большие и по праздникам.
– Тогда тем более выбор за тобой. – Илья Никитич принялся за пирожок с печенью, некоторое время молча жевал, потом отхлебнул чаю и произнес:
– Хочешь, смешную историю о петардах? Мне на днях один телевизионщик рассказал. В начале восьмидесятых он работал оператором на ЦСДФ, на Студии документальных фильмов. Отправилась как-то съемочная группа в Сибирь, снимать научно-популярное кино о дореволюционных ссыльных местах. В городе Томске в гостинице «Заря» пили ночью водку. Оператору очень нравилась дама, консультант-историк, аспирантка Университета. Он так разгорячился, что решил в ее честь устроить салют. Незадолго до этого он побывал в Китае и привез оттуда набор петард. У нас тогда понятия не имели, что это за штуки. Кроме хлопушек с конфетти и бенгальских огней, ничего не было. В общем, кинодокументалисты крепко выпили и часа в два ночи отправились погулять по городу. Единственным трезвым человеком во всей компании оставалась как раз дама-историк. Но никто ей не сказал, чем они собираются заниматься, для нее готовился сюрприз, и предотвратить безобразие было некому. На одной из городских площадей оператор велел всем отойти на несколько метров и взорвал самую мощную петарду. Она закрутилась, захлопала, искры полетели. И тут выскакивают два патрульных милиционера, видят, носится над площадью какая-то круглая светящаяся дрянь, и пальба, как при перестрелке. Милиционеры выхватили пистолеты: «Стоять! Что здесь происходит?» Вся группа растерялась, только дама-историк митом сориентировалась и говорит: «Мы бы сами хотели знать, что здесь происходит. Мы – съемочная группа из Москвы, вышли подышать воздухом перед сном и вот, увидели этот ужас. Как вы думаете, товарищи милиционеры, может, НЛО спустился с неба?»
На следующий день в газете «Томский комсомолец» появилась заметка, в которой говорилось, что над городом совсем низко пролетел НЛО. Свидетелями происшествия стали два милиционера и группа кинодокументалистов из Москвы. А еще через неделю сенсационное сообщение перепечатало несколько центральных газет, в том числе «Труд». В Томск понаехали уфологи, а администратор съемочный группы получил строгий выговор за то, что не организовал съемку летающей тарелки. Вот так, Ваня, рождаются мифы.
– Смешная история, – кивнул капитан, – а с Анисимовым все грустно. Мне кажется, его все-таки лучше отпустить. А можно вообще, между прочим, приставить к нему наружников и попробовать взять убийцу на живца. Если вы так уверены, что он попытается...
– Я уверен только в том, Ваня, что семью Анисимовых в качестве живца я использовать не позволю, – быстро, раздраженно пробормотал Илья Никитич. – Я работаю в прокуратуре, а не в спортивном обществе «рыболов-охотник». Анисимов посидит, ничего не с ним не случится, тем более он не в тюрьме сейчас, а в больнице имени Ганнушкина. Там проводили экспертизу, я попросил, чтобы его там подержали в боксе для буйных.
– Он что, буянит? – вскинул брови капитан. – У него действительно съехала крыша?
