А я леплю горбатого - Алешина Светлана (книги хорошего качества .TXT) 📗
Я уже успела заметить, что все сегодняшнее утро наш фотограф с секретаршей почти не разговаривал, хотя еще вчера все было так хорошо. Впрочем, пока мы ехали, все встало на свои места: я припомнила визит Ярослава, которого наш Виктор органически не переваривает с самого первого дня. Вполне понимая, почему здоровый и крепкий парень, отслуживший в Афгане, ненавидит белоручку-секретаря, я все-таки не решалась признаться даже себе, что на самом деле Сосновский принадлежал к разряду последних. «Что поделать, все мы не без греха», — тяжело вздохнула я, оживив в памяти слишком безупречный костюм и красивое лицо секретаря погибшего депутата.
Аля без лишних разговоров впустила нас в квартиру, поздоровалась и тут же отправилась на кухню ставить чай. Честно говоря, в прошлый раз супруга депутата Журавлева произвела на меня впечатление женщины хрупкой, чувствительной и очень ранимой, поэтому сегодня я ожидала увидеть перед собой сломленную горем Алевтину. Но увидела совершенно иное…
«Наверное, только вот такие почти прозрачные красавицы способны в трудных ситуациях противостоять большому горю», — искренне восхитилась я, поражаясь переменам, произошедшим с нашей знакомой. Теперь она выглядела совершенно спокойной, и только синяя жилка, пульсирующая на виске, выдавала ее душевное состояние. Голубые глаза приобрели более глубокий оттенок, но слез Алевтина уже не сдерживала — похоже, их уже не осталось, просто не хватило на сегодняшний день.
— Буквально сегодня утром приехала милиция с ордером на обыск, — спокойно, без эмоций сообщила нам Журавлева, — а я даже глазом моргнуть не успела. Конечно, ничего у нас в доме не нашли, да ничего и не могли найти, — уверенно добавила она.
Оглядевшись по сторонам, особого беспорядка я не заметила. «Значит, милиция и не надеялась найти что-то существенное, — поняла я, — просто решила организовать психологическую атаку». Мои размышления прервал телефонный звонок. Хозяйка дома, похоже, ничего хорошего от него не ждала, потому что трубку взяла с явной неохотой. Но уже через несколько мгновений ее лицо просветлело.
— Спасибо, не надо, — улыбнулась она, а в глазах снова заблестели слезы. — Тебе и самой сейчас не сладко… Пусть все идет своим чередом. Да, она здесь, — кивнула Аля и передала мне трубку. — Это вас.
— Бойкова слушает, — как можно спокойнее сказала я, стараясь ничем не выдать своего волнения. — А-а, здравствуйте, Инга Львовна…
Как только я произнесла это имя, Виктор и Сергей Иванович облегченно вздохнули. «Похоже, они больше меня переволновались», — подумала я, прислушиваясь к словам Владимирцевой.
— Мне кажется, это какое-то недоразумение, — возмущалась Инга. — Во-первых, Андрей Николаевич этого сделать просто не мог. Во-вторых, многие знали, что между ним и Геной кошка пробежала, и настоящий убийца запросто мог воспользоваться этой историей, чтобы навлечь позор на совершенно невинного и безобидного человека!
Даже не зная лично Журавлева, я почему-то была полностью с ней согласна. Может быть, потому, что Аля с первого раза произвела на меня благоприятное впечатление. Но скорее всего потому, что мы пришли к логическому выводу о невозможности участия в преступлении Андрея Николаевича. Менять свое мнение о людях только по прихоти милиции, которой вздумалось поверить сплетням, мы, конечно, не собирались. «А вдруг у Данильченко есть веские основания для обвинений его в убийстве, о которых мы пока не знаем?» — мелькнуло у меня, и я тут же спросила:
— Инга Львовна, вы не знаете, на основании чего следователь предъявил обвинение Журавлеву?
— Знаю, — после секундной заминки ответила Владимирцева. — Дело в том, что они сопоставили какие-то найденные улики с фактом ссоры. Но я в это совершенно не верю! К тому же Алька говорила, что они целое Рождество никуда из дома не выходили, а накануне были в деревне, — напомнила она.
Вообще-то я это знала уже раньше, но как заставить поверить всему этому твердолобого майора милиции, просто не представляла. «Стоп! Какие улики?» — побелела я.
— Объясните, пожалуйста, что нашла милиция? Разве те черные волосы принадлежат Журавлеву? — спросила я, чувствуя постепенно, как меня бросает то в жар, то в холод.
Я судорожно оглянулась по сторонам и заметила на полочке семейную фотографию Журавлевых: со снимка смотрела уже знакомая Аля, двое смеющихся детей и.., явный блондин, в котором я угадала главу почтенного семейства. «Что-то здесь не так», — подумала я про себя, медленно опускаясь в кресло, которое, на мое счастье, оказалось рядом.
— Нет, я не про волосы говорю, — растерялась Инга. — Помните, в мусоре милиция нашла какие-то подозрительные резиновые перчатки, а бабушка-соседка в подъезде, прямо возле почтовых ящиков, обнаружила черное портмоне, которое никто из жильцов не признал? Так вот, сейчас следователь хочет буквально за уши притянуть эти улики к подозреваемому Журавлеву! — с нескрываемым раздражением закончила Владимирцева.
Я похолодела. Только сейчас до меня стал доходить смысл ее слов. «Алевтина еще в первый наш приезд жаловалась на рассеянность мужа — он как раз потерял кошелек… Ну, кошелек ли, портмоне — разница небольшая, — рассуждала я, слушая короткие гудки, но по-прежнему прижимая телефонную трубку к уху. — А перчатки? Откуда взялись перчатки?»
Пока я некоторое время находилась в прострации, мои вполне реальные коллеги о чем-то говорили с Алей. Стараясь не обращать на себя особого внимания, я вышла из транса и жестом показала Кряжимскому на часы. Он тут же понял намек и начал прощаться с гостеприимной хозяйкой.
— Алевтина Николаевна, мы постараемся вам помочь, только держите нас, пожалуйста, в курсе всех событий, — попросил Сергей Иванович напоследок.
Журавлева улыбнулась и кивнула. Похоже, ее запас мужественности на этом иссяк, потому что из-за захлопнувшейся за нами двери послышалось сдавленное рыдание. Мы с тяжелым сердцем сели в машину, где я и отважилась наконец обменяться подробностями после разговора с Владимирцевой.
— Если на этих уликах, приобщенных к делу, обнаружатся отпечатки пальцев именно Журавлева, для нас все кончено окончательно и бесповоротно! — подытожила я. — В таком случае можно полностью признать нашу некомпетентность, потому что это значит, что мы все время шли не по тому следу и верили не тем людям.
— Ошибаться свойственно всем, — глубокомысленно изрек Виктор, выезжая со двора и глядя через плечо в открытое окно.
— Но это, между прочим, вовсе не означает, что ошибаемся в данном случае именно мы, — закончил Сергей Иванович его мысль и, повернувшись ко мне, очень серьезно продолжил:
— Если на этих вещах точно обнаружатся отпечатки Журавлева, а я в этом сейчас почти не сомневаюсь, — к моему ужасу, подчеркнул Кряжимский, — это только еще больше упрочит наши позиции и подтвердит, что как раз Андрей Николаевич здесь совершенно ни при чем.
«С ума сошли», — подумала я, безнадежно махнув рукой, и окончательно расстроилась.
Глава 8
Обсуждение расследования, проводимого «Свидетелем», началось в моем кабинете помимо моей воли. Когда пятнадцать минут назад я попросила Маринку сварить кофе, а сама углубилась в виртуальный мир новой компьютерной игры, я уже решила для себя, что дни нашей редакции сочтены. «Конечно, кто ж нам теперь поверит, если на протяжении почти четырех дней мы шли по ложному пути? — рассуждала я, убивая ненастоящих монстров одного за другим. — Впрочем, газету можно и сохранить, если переименовать ее в какую-нибудь лабуду вроде „По следам преступлений“, например».
Прерывая самым наглым образом оптимистичный ход моих мыслей, в кабинете один за другим появились все сотрудники — почти бывшие, надо сказать, — нашей редакции. Естественно, как и полагается в таких случаях, моего мнения на этот счет никто спрашивать не стал. Просто коллеги заняли свои излюбленные места вокруг меня и притихли, ожидая, когда мое величество соизволит оторваться от компа.
