Золотая паутина - Гандольфи Саймон (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Отталкиваясь одними пальцами рук и ног, он потихоньку полз по мягкому песку по направлению к лачуге. От напряжения его бросило в пот, который разъедал глаза; многочисленные царапины и ссадины на теле нестерпимо болели. Погрузив лицо в песок, он медленно приближался к лачуге. И только по легкому изменению в звуке волн, отражающемся от стены, по перемене в направлении ветра понял, что она рядом.
Наконец кончики его пальцев коснулись края бетонного фундамента. Он стал понемногу поворачиваться, пока не вытянулся всем телом вдоль стены. Осторожно приподняв голову, сразу же ощутил острый запах свежей крови – как на бойне. Осмотрелся вокруг: впереди – никого; обернулся назад, через плечо – никого.
Тогда Трент слегка привстал и заглянул в окошко. Отсюда была видна левая половина помещения – вплоть до открытой двери. Обстановка состояла из пары парусиновых коек, стола и двух скамеек, сколоченных из плавника. Возле стены были сложены рыбацкие сети и бамбуковые поплавки. На пыльном полу отчетливо видны следы подошв, а также широкая полоса, будто кто-то протащил мешок кукурузы от дверей в дальний угол.
Трент снова пополз по-пластунски вокруг угла лачуги. Открытая дверь заслоняла его от маяка, и он мог теперь двигаться быстрее. Пригнув голову к земле, он заглянул в дверь. В углу лежал убитый, наверное, рыбак-багамец. От него и тянулся этот след – видно, он отползал в угол, как раненый зверь или испуганный ребенок. А тот, кто стоял в дверях, раз десять выстрелил ему в голову и в грудь, хотя было достаточно одной пули.
Трент, пригнувшись, прокрался мимо окна. Морские волны бились о берег и, шурша по песку, откатывались обратно. Вдали над морем слышались крики чаек и фрегатов; шуршали листья пальм, раскачивавшихся на ветру. И нигде больше никакого движения. Оставался всего один час дневного времени, но Трент все же тщательно изучил путь от лачуги к бунгало, а затем – окна, выходившие на веранду.
Отсюда был виден угол стоявшего неподалеку от маяка бетонного здания с торчавшими над ним антеннами. Трент решил, что это пост береговой охраны или таможня. Радист должен раза три или четыре в сутки выходить на связь. В случае, если вызова не было, на остров должен вылететь вертолет или прибыть сторожевой катер. Значит, радиста должны были оставить в живых, чтобы он передавал сигналы. Большая часть бандитов по всей вероятности находилась в здании маяка, там же, наверное, и оставшиеся в живых служители.
Но когда они будут уезжать с острова, они уж, конечно, не оставят живых свидетелей.
Прячась за стенами дома, Трент прополз обратно к морю и поплыл на юг. Он весь погрузился в воду – над поверхностью остались только нос и глаза. У короткого каменного причала лежала на дне затопленная лодка для ловли крабов. В конце причала валялись два трупа – их клевали чайки. Наверное, багамцы, пришедшие встречать убийц. Тренту пришлось проплыть вокруг причала, находясь под прикрытием со стороны маяка. Вскоре его уже прикрывала вторая лачуга; она была без окон и поменьше первой.
Оставшиеся восемнадцать метров от берега до хижины пришлось преодолеть бегом. Затем, спрятавшись за стеной, он снова вымазал лицо и тело свежей грязью и подполз на животе к лачуге. Теперь можно было внимательно осмотреть бетонное здание поста береговой охраны, одноэтажное, квадратное, с крытой жестью четырехскатной крышей, придававшей ему сходство с невысокой пирамидой. С южной стороны к нему было пристроено помещение с плоской крышей, скорее всего склад. Два окна основного здания поста выходили на открытую площадку размером в восемнадцать метров, отделявшую его от стены дома. Судя по расположению антенн, радиопередатчик находился в правом углу здания, а главный вход в него, видимо, был напротив маяка.
Трент, упираясь пальцами рук и ног, пополз на животе вдоль другой стены хижины в сторону пристройки. Преодолев половину пути, он оказался под прикрытием складского помещения – теперь его не было видно ни из окон, ни из маяка. Он медленно продвигался вдоль стены и наконец добрался до первого окна.
Окно открывалось наружу. Деревянная рама делилась переплетом на шесть квадратов. Изнутри окно было закрыто металлической сеткой от москитов. Вначале Трент заглянул в окно с левой стороны, затем, пригнувшись, перешел на правую сторону и увидел комнату площадью метров в девять. Вся ее обстановка состояла из простого стула, стола, крытого фанерой, дешевого шкафа и железной солдатской кровати, где лежал покрытый простыней труп. Судя по разгрому в комнате, в этого человека выпустили из автомата целую обойму. Дверь из комнаты в коридор или прихожую была закрыта.
Трент подполз поближе и заглянул в другое окно. На столе, стоявшем между двумя окнами, он увидел автомат Калашникова и два запасных магазина. В брезентовом кресле дремал светлокожий латиноамериканец; на его коленях покоился чешский автоматический пистолет девятимиллиметрового калибра.
Прямо напротив Трента, на деревянной скамье, прибитой к перегородке, за передатчиком старого образца сидел спиной к Тренту багамец. Рядом с ним на скамье лежал раскрытый радиожурнал и шариковая ручка. Багамец не мог бы добраться до автомата, потому что ноги у него были переломаны и он был привязан к скамье так, что при каждом движении должен был испытывать невыносимую боль.
Латиноамериканец был немного старше багамца и, видимо, прошел военную выучку в Анголе, так что умел убивать. Но он дремал, и это давало Тренту некоторые шансы на успех. В конечном счете все зависело от прочности сетки и от того, насколько удачно он приземлится после прыжка.
Открытая дверь слева от скамейки радиста выходила куда-то в коридор, ведущий к главному входу. Трент предпочел бы, чтобы эта дверь была закрыта, на случай, если в этом здании был еще кто-то из кубинской десантной группы. Для того, чтобы открыть дверь, потребовалось бы несколько секунд, а ему были важны даже доли секунды. Трент рассчитал, что ему понадобится восемь, самое большее десять секунд. Если сетка в окне вылетит сразу – у него есть шансы, если же она не поддастся – можно считать, что он труп.
Он нацарапал кончиком ножа на побеленной стене – пониже подоконника – широту и долготу места затопления «Красотки» и снова спрятал нож. Бросил последний взгляд на стол и на автомат, лежавший на нем, затем отошел на десять шагов назад и присел в пружинистой стойке, пристально глядя в окно. Он не думал об окне, даже не видел его, не видел кубинца. Он видел только то место на полу, куда должен был приземлиться.
Обычно в моменты напряжения он считал про себя. Досчитав до пяти, он поднялся и взял разбег. От удара в окно левым плечом рама вылетела мгновенно, и сетка упала в комнату. Голову он спрятал и, ударившись об пол левым предплечьем, сделал кульбит и встал на ноги, но не удержал равновесия и упал на стол. Падая, правой рукой успел схватить автомат и, извернувшись в воздухе, упал на правую сторону спины. Его спасло то, что он был голый. Этому его научил один югослав в десантных частях.
– Каждый, кто бы он ни был, всегда прежде всего взглянет на твой член, – уверял тот.
Кубинец взглянул вниз всего на какую-то долю секунды, но этого было достаточно.
– Замри! – закричал Трент по-испански и поднялся на ноги. Держа автомат, направленный на кубинца, он велел ему положить пистолет на пол.
У Трента совсем не было времени – там, наверху, на маяке, могли услышать шум разбитого окна. Он отдал команду радисту:
– Передай радиограмму старшему инспектору Скелли – скажи, что его вызывает Виктор. Пусть пришлет вертолет на рассвете.
У несчастного багамца, посеревшего от мучительной боли, в глазах появилась надежда.
– Вертолет не сможет сделать посадку ночью, а если они попытаются высадиться в темноте, их всех перебьют, – объяснил Трент и спросил, сколько на острове кубинцев. Радист ответил, что насчитал шестерых.
Теперь Трент обратился к кубинцу:
– Я гринго с катамарана. Может быть, твой начальник говорил обо мне. Моя профессия – убивать. – Он приставил дуло автомата к горлу кубинца. – Для некоторых профессий особенно важна удача. Когда твоя профессия – убивать, ты должен быть удачлив, иначе убьют тебя самого. А тот, кто владеет большой яхтой, очень удачлив.
