Золотая паутина - Гандольфи Саймон (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Родди пообещал – он всегда с готовностью давал обещания. Женщинам клялся в верности и любви – обещания нередко облегчали момент расставания. Он больше думал о Тренте, чем об этой девушке – сестре Марко. В последние дни англичанин прочно обосновался в его сознании – Родди представлял его загнанным зверем, который мечется и изворачивается в поисках надежного убежища и каждый раз переживает взлеты и падения от надежды к отчаянию.
– Давай выпьем, – предложил он. – Сейчас посмотрю, что тут есть.
На базе нашлась бутылка рома; Родди налил двойную порцию Эстобану и себе. Когда Эстобан заснул, он позвонил домой из комнаты сержанта. Трубку сразу же взял отец.
– Он ушел, – сказал Родди. Адмирал задумался: как это произошло, и куда мог направиться Трент? Родди замялся.
– До рассвета можно не волноваться, посмотрев на карту, ответил адмирал, – их не возьмет на борт ни одно судно. С рассветом я поставлю радар в проливе. И тогда останется единственный путь – на маяк Лобос Кэй.
– Да, пожалуй, – согласился Родди. Иного пути не было. – Сейчас в море сильная волна, а они в открытой лодке – им еще повезет, если они сумеют переплыть пролив.
– Я отправлю на маяк десантную группу, – решил адмирал.
Родди хотел было задать вопрос: так ли уж необходимо высаживать на маяке десантную группу, но спрашивать не имело смысла. Англичанин выполнил свою миссию – он указал место, где затонула «Красотка», и, видимо, представляет обстоятельства ее гибели. Его необходимо остановить. Повесив трубку, Родди вышел из помещения и, повернувшись лицом к ветру, определил его силу и направление. Ему представились англичанин и девушка в крошечной парусной лодке, посреди бушующего моря.
Огромная волна, поднятая сильным северным ветром, подбросила лодку почти на три метра. На мгновение суденышко зависло на гребне, а затем устремилось вниз. Трент, сидя на корме, круто повернул руль. Днище ударилось о поверхность воды, брызги разлетелись во все стороны, несколько секунд лодка покоилась между волнами, затем ее снова подбросило. И так продолжалось вот уже четырнадцать часов.
Первые два часа они плыли по проливу, чтобы избежать кубинских сторожевых судов, и только потом повернули на север. Когда на горизонте начало светать, Трент увидел на расстоянии полумили бледную полосу, обозначавшую кромку Большой Багамской банки. Аурия лежала, съежившись, на мокрых досках на дне лодки. Вот уже много часов они не обменялись ни словом, ни даже улыбкой, не находя сил даже для этого. Лодка скользнула вниз, ударилась днищем – Аурия вздрогнула, осмотрелась вокруг и снова скорчилась на дне.
Краешек солнца поднялся из моря. Трент провел суденышко сквозь стену воды и брызг над кромкой рифа, и они вдруг оказались в сравнительно спокойной воде. Трент еще пятнадцать минут шел тем же курсом, а потом бросил якорь. Они улеглись спать, растянув в качестве навеса парус на привязанных к мачте веслах. Был почти полдень, когда Трент проснулся – его разбудила Аурия, ворочавшаяся и что-то бормотавшая во сне. Они лежали в тесной лодке, прижавшись друг к другу, в мокрой одежде, от которой уже начал подниматься пар. Аурия положила голову ему на руку, и он боялся двинуться, чтобы не разбудить ее, думая о том, что принесет им грядущий день. Рука онемела от неудобного положения.
До острова Южный Андрос было сорок восемь часов пути по ветру, тогда как до маяка Лобос Кэй они могли добраться за три часа. На маяке должен быть радиопередатчик, подумал он, и кубинцы это наверняка знают. Но для высадки десантного отряда на чужой территории должны быть очень веские причины – что-то на «Красотке» должно представлять для них исключительную ценность. Однако и такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.
Трент попытался представить себе ход мыслей командира такого отряда. Скорее всего он начнет высадку под покровом темноты, ожидая их появления на маяке вскоре после рассвета. К полудню кубинцы, по всей вероятности, уже устанут ждать, а если им известно, что Трент – профессионал, то они подумают, что он дожидается ночи.
Если эти предположения верны, то к полудню кубинцы расслабятся, займутся приготовлением пищи, покурят, а затем залягут спать на несколько часов, выставив на маяке часового. Трент вспомнил узкую площадку вокруг башни на верхушке маяка. Если часовой не привык к высоте, то скорее всего он войдет внутрь башни. Оттуда он за много миль сможет разглядеть даже маленький парус, но зато остекленные стены башни не позволят услышать звук подвесного мотора.
Аурия снова заворочалась, больно задев бедром ссадину у него на ноге. Трент попытался высвободить руку, но она держалась крепко. Наконец девушка проснулась, осмотрелась, застонала, попыталась отодвинуться и ударилась при этом коленом о шпангоут.
– Господи, – произнесла наконец Аурия, потирая ушибленное колено.
Она откинула край паруса и встала на колени, чтобы посмотреть, где они бросили якорь. Взяв стоявшую на корме посудину с водой, она отпила немного, вытерла губы рукой и, не поворачиваясь к Тренту, передала ему посудину. Затем удивленно осмотрела лодку.
– Неужели мы и вправду в бурю плыли на этом суденышке? – с сомнением в голосе спросила Аурия. – Где мы находимся?
– Это Большая Багамская банка. Мы стоим примерно в полумиле от пролива. А сейчас пора двигаться дальше, – ответил Трент.
Около часа они шли под парусом. Затем, сняв мачту и свернув парус, Трент завел мотор и, описав полукруг, оказался в двух милях от маяка Лобос Кэй, решив зайти к маяку со стороны солнца.
Аурия наблюдала за этим маневром молча, а затем нервно рассмеялась:
– Совсем как в фильмах о войне. А кого же ты опасаешься?
– Никого, но до сих пор все шло как-то странно, – отозвался он, бросив якорь в полумиле от маяка, и приготовился соскользнуть в воду, но минуту помедлил.
– Ладно, не говори ничего. Я и так знаю, что не должна двигаться отсюда, пока ты не крикнешь или не вернешься сам, – сказала Аурия.
– Я могу задержаться – может быть, на несколько часов, а может быть, и на всю ночь.
Он плыл брассом, не поднимая рук над водой. Лобос Кэй представлял собой овальный островок: тридцать пять метров в длину и сорок пять в ширину. Верхушка острова возвышалась над уровнем моря, вероятно, метра на четыре, а башня маяка – на все сорок пять. Черная, с белыми полосками, металлическая башня высилась над крышей бунгало, выстроенного в колониальном стиле, с идущей вокруг него верандой. Здесь же стояли две маленькие хижины, бетонное здание с антеннами на крыше и флагшток. На берегу росли два пальмовых дерева, согнутых постоянными северными ветрами.
В нескольких метрах от берега вода была покрыта пеной, и над этим местом с пронзительными криками носились чайки и фрегаты. Подплыв поближе, Трент увидел стайки рыбешек, сновавших вокруг мертвого тела. Труп плавал на отмели вверх животом. Это был негр в белой рубашке и белых шортах.
Странно, что труп бросили так близко от берега. Возможно, убийцы выбросили тело в море, а затем приливная волна и течение прибили его обратно к берегу. Или они уже покинули остров, и им было наплевать, что труп послужит предостережением для вновь прибывших? Или, может быть, этим они давали знать, будто их здесь уже нет?
Трент присел в воде, так что на поверхности виднелась только его голова. На острове не ощущалось никаких признаков жизни. Лишь стекло на башне маяка отбрасывало солнечные блики. На маяке мог укрываться отряд из двенадцати человек, как, впрочем, и в любом из других помещений. «Смешно, но в костюме для подводного плавания чувствуешь себя гораздо более уязвимым, чем в обычной одежде», – вдруг подумал Трент.
Между берегом и ближайшей лагуной лежала полоса жидкой соленой грязи. Единственное окно хижины выходило в сторону берега, где он лежал. Дверь, вероятно, была с противоположной, южной стороны, чтобы не так задувал ветер. До маяка было еще метров сорок.
Единственным его шансом было внезапное нападение. Все решалось в сотые доли секунды. Он мгновенно скинул с себя костюм для подводного плавания и голым выполз из воды. Растянувшись плашмя на песке, он прежде всего вымазал себе волосы грязью для маскировки.
