Девять граммов пластита - Баконина Марианна Станиславовна (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
– Нет. Честно не знаю. И я честно не думаю, что это имеет отношение непосредственно ко мне.
– А к кому же? Машина-то твоя! – не выдержал кто-то из молодых.
– Могли заминировать любую студийную машину. А Лизаветина попалась случайно. Я эту версию не исключаю, – оторвался на секунду от текста Саша Маневич.
– Лизавета, там тебя милиция ищет, сразу трое, – просунула голову в двери студии Женя Хвостова, коллега Ирочки Рыбкиной по отделу информации. Лизавета кивнула и пошла к выходу.
– Ой, кошмар какой, – затараторила Женя, едва она с ней поравнялась, – взрыв ужасный, и Володю жалко. Наши ездили в больницу – поснимать и навестить. Говорят, ничего страшного, хоть завтра может выписываться, но все равно жуть. А тут еще эти кретины приволоклись. Вчера Ирочку целый день дурацкими вопросами изводили. Теперь за тебя взялись. Ходят, требуют, мандатами своими трясут, хорошо за оружие не хватаются. Я их в твой кабинет отправила.
Странное дело, медлительная в работе Женя могла тарахтеть со скоростью сто сорок слов в минуту. Остановить ее было практически невозможно. Особенно быстро и долго она говорила по телефону. Не с теми, кто хотел оповестить «Петербургские новости» о программе пребывания в городе Тони Блэра или об улетевшем из зоопарка попугае, а с подругами и поклонниками. Женя висела на телефоне так долго и так упорно не замечала окружающих, пристающих со своими дурацкими вопросами о работе, что как-то один из редакционных остряков заявил: «Когда Женя говорит по телефону, ее можно даже трахнуть, она ничего не заметит».
Шутка народу понравилась, и Хвостову за глаза стали называть «секс-по-телефону». Прозвище никоим образом не соответствовало действительности. Женя отличалась строгим нравом.
Поднявшись на свой этаж, Лизавета увидела трех мужчин в штатском, которые в живописных позах стояли и сидели возле дверей ее кабинета. Один, похожий на мускулистую обезьяну, – его она уже видела на «паперти», – стоял, устало опустив голову и свесив руки. Второй, среднего сложения и ничем не примечательный, разве что губы очень толстые, подпирал стену, сидя на корточках. Третий, маленький блондин с веселыми глазами, устроился удобнее всех – он просто сидел на полу. Блондин и заметил Лизавету первым.
– О, вот и она, точь-в-точь как на экране. Даже лучше!
– Елизавета Алексеевна, мы хотели бы с вами поговорить. Насчет сегодняшнего происшествия и насчет «Тутти-Фрутти».
– Проходите, – Лизавета распахнула дверь, – присаживайтесь.
Она оглядела имеющиеся в комнате сидячие места, собрала раскиданную на диване косметику. Высокий уселся в кресле, двое других выбрали освобожденный Лизаветой диван. Она же села за рабочий стол.
– Я готова.
– Вы хорошо себя чувствуете? – заботливо спросил гориллообразный.
– Вполне.
– Меня зовут Игорь Горный. Со мной мой коллега Дмитрий Сунков. – Он указал глазами на веселого блондина. – Мы из РУБОПа, занимаемся делом о попытке отравления в «Тутти-Фрутти». А Алексей Николаев – из Петроградского РУВД. Он старший оперуполномоченный уголовного розыска, будет заниматься взрывом. Учитывая ситуацию, мы решили объединиться, чтобы не отнимать у вас слишком много времени.
– Не думаю, что понадобится много времени. Я ведь ничего не знаю. – Лизавета пристально рассматривала своих гостей.
Примечательная троица. Три милицейских богатыря. Илья Муромец – как и положено, большой и слегка похожий на медведя, в наши дни таких могучих мужчин чаще сравнивают с заморскими гориллами. Маленький, русоволосый, веселый – типичный Алеша Попович. Такие лица бабам нравятся, как писал классик. Средний – менее заметный, но даже сквозь кожу куртки проступают ощутимые мускулы. Былинный Добрыня Никитич, скорее всего, выглядел посолиднее, но для современного Васнецова и так сойдет.
Все вместе они вполне могли бы попозировать плакатисту, вдруг решившему поднять престиж российских правоохранительных органов в стиле традиционного лубка.
Пока Лизавета рассматривала милиционеров, они изучали ее и все, что их окружало в комнате. Лизавета следила за тем, чтобы комната была свободной от политики, поэтому здесь не нашлось места для предвыборных плакатов. Зато были репродукция Магрита – облачко влетает в запертую комнату, картина Дейнеки – на афише из Русского музея, календарь «Красавицы глазами художников» и географическая карта мира. Ярким пятном у окна горел экран телевизора. И большое зеркало, на котором помадой был начертан вечный вопрос, гораздо более животрепещущий, чем «Кто виноват?» и «Что делать?»: «Ты доволен?»
Гости почему-то не спешили начать разговор.
– Вы хорошо себя чувствуете? – еще раз спросил Горный.
– Да, нормально. Насколько это возможно, – усмехнулась Лизавета.
– Я уже сказал, мы специально пришли вместе, чтобы не мучить вас повторными расспросами. Понимаете?
Лизавета кивнула.
– Только я действительно не вижу, чем могу быть полезна. Я ничего толком не знаю. И не понимаю, кто и зачем поставил это взрывное устройство.
– Довольно интересное устройство, – подал голос опер из Петроградского РУВД. – Пластит. И вы никого не подозреваете?
Лизавета отрицательно покачала головой.
– Но ведь так не бывает!
– Почему?
– Потому что не бывает. Обычно люди знают или хотя бы могут предположить, кто ненавидит их до такой степени, что готов пойти на убийство.
– Значит, ситуация не обычная.
– Ой, вы точно так же на экране брови поднимаете, когда что-нибудь ехидное говорите, – вклинился в разговор веселый Алеша Попович. – Вы вообще мой любимый диктор. Только на экране вы совсем другая, строже и старше выглядите.
– Это свет такой, мы смотримся, как переболевшие гепатитом. Только я не диктор, а журналист. Я пишу и снимаю, а не только чужие слова проговариваю. – Лизавета привыкла поправлять не посвященных в телевизионные тонкости граждан, полагающих, что каждое лицо на экране – это лицо диктора. Когда-то, на заре телевизионной эры, так оно и было, но позже стало ясно: хорошей дикции и смазливого личика мало. Пока держались дикторы первого набора, прошедшие театральную или кинематографическую школу, все было в порядке, а потом стал ощущаться дефицит личностей. И функции дикторов резко ограничили.
– Я, как только вас увидел, сразу понял – что-то тут не так. Не похожи вы на диктора. – Веселый Дмитрий Сунков, казалось, был готов довольно долго распространяться на эту тему, но его остановил Горный.
– И, как журналист, вы поехали снимать репортаж в «Тутти-Фрутти»?
– Да, хотя очень не хотела. Это был мой выходной день, у меня имелись другие планы.
– Но вы поехали и даже заявили, что располагаете важной информацией?
– Можно сказать, да.
– И что же это была за информация?
– Я уже рассказала вашему полковнику Бойко. Звонили не только в «Интерпост», но и нам, в «Петербургские новости». Это достаточно важно, если речь идет о терроризме.
– И больше ничего?
– Ничего. Ребята, мне честно больше ничего не известно! – воскликнула Лизавета.
В этот момент в кабинет заглянул Савельев.
– Я вернулся, все в порядке. Завтра можем ехать на интервью. – Тут Савва заметил гориллообразного Горного. – О-о-о, дорогой милиционер! Ты занята?
– Наверное, да. – Лизавета вопросительно посмотрела на присутствующих. Они промолчали.
– Тогда я у себя. Кстати, выпуск через двадцать минут. И еще… Вы уж извините, что отвлекаю. Меня Борюсик перехватил. Он распорядился текст Сашкиного сюжета разослать по газетам и агентствам, а то все звонят, хотят с тобой поговорить, а ты к телефону не подходишь или все время занято. Коллеги нервничают.
– Ладно, буду подходить. – Лизавета положила на место снятую с рычагов трубку. Она только сейчас заметила – кто-то позаботился о том, чтобы им не мешали звонки.
– Я думал, так будет быстрее, – сказал Горный, когда Савва исчез.
– Да Бога ради! Я совершенно не хочу говорить по телефону – ни с кем и ни о чем.
– Мы закончим как можно быстрее, – пообещал Горный. – Вот вы сказали, что вы журналист. Мог кто-нибудь отомстить вам за не слишком лицеприятный репортаж?
