Будни прокурора - Лучинин Николай Семенович (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Ага, вот как раз кстати! — сказал Лавров, заметив вошедшего в кабинет Романова. — У вас есть что-нибудь?
— Пока ничего, товарищ прокурор. Но Олег Николаевич кажется уже крепко держит Путоева, — и он одобрительно поглядел на молодого следователя.
Оставшись один, Глебов задумался. Перебирая в памяти подробности разговора с Путоевым, он старался понять, почему этот допрос вызвал в нем чувство какого-то неосознанного беспокойства? Поведение Путоева было обычным для преступников, не признающих вину: голословное отрицание свидетельских показаний, утверждение своей невиновности и ссылка на родственников и знакомых… И все же в поведении Путоева было что-то такое, что заставляло Глебова вновь и вновь мысленно возвращаться к нему. Глебову было всего двадцать шесть лет. В этом возрасте не так-то просто понять чужой характер, почувствовать его. А ведь от этого зависит и умение правильно подойти к человеку. Да, жизненный опыт Глебова был небогат. И все же, будучи от природы человеком впечатлительным и наблюдательным, Глебов сейчас интуитивно чувствовал, что Путоев вел себя не так, как вел бы себя преступник. Его ожесточенность, озлобленность поразили Глебова с самого начала допроса, но он объяснял это недоверием подследственного к нему, молодому следователю. «Может быть, он думает, что я просто не смогу или не намерен объективно во всем разобраться? Что я обязательно хочу «списать» на него, семь раз судимого, это убийство? — думал Глебов, вглядываясь в сгущающиеся за окном сумерки. — И почему он так тяжело посмотрел на меня, когда я спросил про кровь на одежде? Непохоже, чтобы он был уличен этим вопросом. Неужели он все-таки не виновен и действительно считает, что мы просто «подгоняем» доказательства?»
Глебов встал из-за стола и, подойдя к двери, щелкнул выключателем. Яркий электрический свет залил кабинет. Чтобы рассеяться и отогнать мучившие его сомнения, следователь вышел, спустился на первый этаж, в дежурку. Вскоре туда пришла жена Путоева, затем Григорий Грешняк. Ковалева явилась немного позже, когда Глебов, вернувшись в кабинет, уже допрашивал жену задержанного.
IV
В кабинет к начальнику горотдела милиции вошли Лавров и Рябинин. Начальник уголовного розыска Романов докладывал о каком-то деле.
— Продолжайте, мы подождем, — сказал Лавров.
— Ничего. Сделаем перерыв, — ответил Орешкин и обратился к Романову: — Зайди позднее, а я пока займусь с прокурорами.
Романов вышел. Лавров начал разговор:
— Мы со Степаном Николаевичем решили проверить, как горотдел милиции борется с преступностью.
— А как вы это будете проверять? — спросил Орешкин, прищурившись.
Лавров перечислил разделы работы, которые в данном случае интересуют прокуратуру.
— А как проверять будем? По конкретным делам, конечно, — чуть улыбаясь, сказал он. — Надо полагать, вы нам поможете?..
— Представление в горком на меня решили написать! — заявил Орешкин. — Ясно!
— Да разве в этом дело, товарищ Орешкин? — удивился Лавров. — Мы ж не о том думаем! Хочется наладить работу, нашу с вами работу, поймите вы это! Посмотрим ваши дела, заявления граждан, организаций; проверим, как работники горотдела реагируют на эти заявления. Иначе говоря, поинтересуемся вашей работой со всех сторон. Начнем с камеры предварительного заключения. Правда, я недавно побывал там, но это не повредит. Может быть, пройдете вместе с нами? — спросил Лавров, явно пытаясь сбить с Орешкина взятый им враждебный тон.
— Там есть дежурный, — сухо возразил Орешкин. — Он и проведет вас. Я ему сейчас позвоню.
— Нет, нет, звонить не надо, — сказал Лавров. — Мы сами пойдем…
Лавров и Рябинин просматривали заявления граждан, проверяли обоснованность возбуждения уголовных дел, качество дознания… Прокуроры указали оперативным работникам милиции на серьезные недостатки в их работе, на случаи нарушения законности.
Большинство работников милиции внимательно отнеслось к замечаниям прокуроров. Лишь Орешкин просто уклонялся от разговоров. Поняв это, Лавров перестал беспокоить начальника милиции. А тот, выждав несколько дней, явился в горком к Дымову и заявил:
— Прокурор Лавров мешает милиции нормально работать, бороться с преступностью. У нас накопилось много фактов! Я не могу молчать! Мы задерживаем преступников, а прокурор их освобождает. Мы заканчиваем следствие по делам и посылаем к прокурору, чтобы затем судить преступников, а Лавров эти дела либо прекращает, либо возвращает обратно в милицию, создавая тем самым волокиту. От этого теряется эффективность борьбы с преступностью. Я написал письмо. Прошу ознакомиться и принять меры. Если горком не вмешается, мы не сумеем нормально работать…
Выслушав Орешкина, Дымов взял письмо, прочитал его и произнес:
— А почему вы раньше ничего нам не сообщали? Надо было о первых двух-трех фактах проинформировать горком, и мы бы сразу приняли меры…
— Я думал, что Лавров поймет. Но из моих замечаний он не делает для себя никаких выводов. Поэтому-то я и решил обратиться к вам.
— Хорошо, — сказал Дымов. — Будем ставить вопрос на бюро.
Из кабинета секретаря горкома Орешкин вышел довольным. «Молод еще, чтобы меня провести! За меня не такие брались — и то не получалось!» — думал начальник милиции.
А Дымов, оставшись один, вновь прочитал письмо Орешкина и пошел к первому секретарю.
— У меня только что был Орешкин, — сказал Дымов, входя в кабинет первого секретаря. — Оказывается, наш прокурор плохо разбирается в делах. Орешкин сообщил такие факты, на которые мы не можем не реагировать. Мы допустили оплошность, что ни разу не проверили работу прокурора, а тот черт знает что творит! У Орешкина с прокурором ненормальные отношения, это тоже мешает их работе. Нам, пожалуй, надо их обоих заслушать на бюро, обоим всыпать и заставить работать, а не спорить.
— Подождите, Яков Петрович! — заговорил Давыдов.. — Прежде чем «всыпать», как вы выразились, мы должны во всем разобраться. Разрешите ознакомиться с письмом?
Прочитав письмо Орешкина, Семен Сергеевич сказал:
— Это только сигнал. Покажите это письмо товарищу Лаврову. Пусть он обязательно даст объяснение. Тогда-то мы и решим, что делать дальше.
— Мы Орешкина больше знаем! Он у нас работает давно, — начал было Дымов.
Но Давыдов перебил его:
— Согласен, Орешкина мы знаем больше. И должен признаться, что я вовсе не в восторге от его работы. Что же касается его письма, то и здесь есть над чем задуматься. Как оно появилось? Почему? Понятно, что работники милиции, пренебрегающие законностью, вряд ли будут довольны деятельностью прокурора, указывающего им на это. Теперь остается понять, чего не поделил Орешкин с Лавровым. А чтобы понять это, надо выслушать обе стороны и как следует разобраться в конфликте, прежде чем делать выводы.
— Да, но ведь Орешкин в письме сообщает конкретные факты! — стоял на своем Дымов. — Против этих фактов прокурор вряд ли сумеет возразить!
— А вдруг сумеет? — сказал Давыдов. — И потом: ведь оценка того или иного факта начальником милиции может не совпасть с оценкой прокурора? На то прокурор и является представителем центральной власти, чтобы быть свободным от местных влияний, если они наносят ущерб делу укрепления законности.
Дымов взял письмо и, сказав, что обязательно пригласит к себе Лаврова, вышел из кабинета.
Юрий Никифорович внимательно просмотрел записи, которые делал при проверке милиции, взял у Рябинина дополнительные материалы, и оба они направились к Орешкину.
— Мы со Степаном Николаевичем проверили работу в вашем горотделе, — с места в карьер взял Лавров. — Надо сказать, что картина выявилась печальная. Очень много серьезных ошибок. Взять хоть дело об убийстве новорожденного ребенка. Вместо того чтобы по получении сведений об этом поднять на ноги оперативный состав и немедленно связаться со следователем прокуратуры, вы отдали все материалы участковому уполномоченному, который продержал их у себя 16 дней, а затем вынес постановление о прекращении дела за неустановлением виновных. Разве это серьезно, товарищ Орешкин? Или дело о краже вещей из квартиры Кашеваровой. Преступники взломали замки, забрали у женщины все ценные вещи. Она их трудом наживала. И вместо того чтобы изобличить преступников, вы пишете постановление о прекращении дела и обвиняете потерпевшую Кашеварову в том, что она часто отлучалась из дома, оставляя квартиру без присмотра. Кроме того, вы не выполняете предложений прокурора. Мы за последнее время не раз проверяли камеру предварительного заключения и каждый раз сталкивались с фактами незаконного задержания граждан. Только в последние шесть месяцев было пять таких случаев. И сейчас мы обнаружили двух задержанных, не совершивших никакого преступления. Конечно, мы их освободили, но дело, товарищ Орешкин, не только в них. Вы вообще не считаетесь с требованиями прокурора, нарушаете законность, ущемляете права граждан, а это уже посерьезнее.
