Глаза ребёнка - Паттерсон Ричард Норт (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗

Девочка разговаривала со своими человечками.

— Ты будешь сидеть здесь, — распоряжалась она. — А папа сядет здесь.

— С кем это ты говоришь? — спросила Терри.

— С тобой. Ты сядешь рядом с папой.

— А ты где?

— Вот здесь, — с торжествующим видом объявила Елена, усаживая девочку-куклу между ее пластмассовыми родителями.

«Ребенок командует миром взрослых», — с грустью подумала Терри. Она была уверена, что ей до сих пор удавалось оградить Елену от семейных проблем, бремя которых ощущала сама. Вечные скандалы из-за денег, из-за того, что Рики сидит без работы, из-за его фантастических проектов, в которые он вкладывал ее деньги. Раздражали ухищрения мужа, к которым он прибегал (никогда, разумеется, в этом не признаваясь), чтобы искусно изолировать их всех троих от окружающего мира и чтобы уничтожить ее собственное «я». Однако Елена, должно быть, интуитивно что-то чувствовала; она провела целый час, играя в семью. Терри редко видела ее такой самозабвенно увлеченной.

— Тебе нравится, во что ты играешь? — спросила она дочь.

— Угу. — Елена пристально посмотрела на свою воображаемую семью, затем перевела взгляд на Терри. — Почему ты такая злая с папой?

Казалось, она спрашивала и обвиняла одновременно. В ее голосе была зловещая безапелляционность, словно девочка изрекала не подлежащую сомнению истину.

На мгновение Терри словно лишилась дара речи.

«Не подавай виду, — твердила она себе. — Веди себя так, как будто тебя интересуют только факты». И уже вслух спросила:

— С чего ты взяла, что я «злая» с папой?

Елена ответила уклончиво, но вполне убежденно.

— Папа плакал, знаешь?

— Ты что, сама видела?

Елена покачала головой.

— Нет. Он не хочет, чтобы я видела, как он плачет. Папа плачет один, когда ты делаешь ему больно.

Терри вся внутренне сжалась. Стараясь сохранять внешнее спокойствие, она задала вопрос:

— Так откуда тебе это известно?

— Потому что он рассказывает мне, — с некоторой гордостью сообщила Елена. — Вечером, когда никого нет, он накрывает меня одеялом и мы разговариваем о нас.

Терри наконец определила эти нотки, которые уловила в голосе дочери: нотки мнимой детской мудрости, взлелеянной на напускной доверительности взрослого манипулятора. Больше она себя не сдерживала:

— Папе не следовало бы говорить тебе такие вещи.

— Нет, следовало. — Елена начинала злиться. — Папа говорит, что я уже большая и должна кое-что знать.

Терри поняла, что сглупила. Нельзя было допускать этого разговора. Но она также понимала, что не стоит, пока Елена не забыла, говорить на эту тему с Рики. Иначе девочка могла бы установить своеобразную причинно-следственную связь между событиями.

— Можно мне с тобой поиграть? — спросила Терри, переводя разговор.

— Давай. — Улыбнулась девочка, сменив гнев на милость.

С полчаса Терри старательно напоминала себе, что пришла сюда, чтобы заниматься со своей дочерью. Они играли и болтали обо всем и ни о чем, пока не стало прохладно.

По дороге домой Елена о чем-то говорила ей, но Терри, погруженная в собственные мысли, почти не слушала: на душе у нее было так же холодно, как за окнами машины.

Рики сидел на кухне. Завидев Елену, он изобразил ослепительную улыбку и наклонился к ней.

— Как моя деточка?

Он едва не мурлыкал. Возможно, все дело было в ее подавленном настроении, но это еще больше вывело Терезу из себя.

— Неужели нельзя убрать за собой игрушки? — раздраженно выговорила она Елене.

Девочка тотчас засеменила по коридору. Терри показалось, что дочь как-то неожиданно покладиста: уж не желание ли это — пусть подсознательное — угодить родителям, чтобы они были довольны и веселы.

— Как прошел день? — спросил Рики. — В суде все нормально?

— Превосходно, — холодно ответила Тереза. — А что у тебя? Или ты весь день проплакал?

Рики замешкался, затем попробовал примерить вопросительную полуулыбку, которую моментально стерло, как только он увидел взгляд жены.

— Самое забавное в том, — произнесла она, — что ты не умеешь плакать. Иначе, может, я чувствовала бы себя лучше. Но единственное, на что ты способен, — это вызывать жалость к самому себе и лишь для того, чтобы манипулировать мной. Разумеется, Елена этого пока не понимает.

В окно заглянул луч заходящего солнца. Смеркалось. Стоя рядом с Рики, Терри ощущала, как вокруг сгущается тьма.

— Оставь этот оскорбительный тон, — наконец произнес он. — Люди, знаешь ли, по-разному выражают свои эмоции.

— О чем ты говоришь с дочерью?

От женщины не ускользнуло, как напружинилось его упругое тело, а в черных настороженных глазах мелькнул радостный огонек.

— Я всего-навсего выполняю родительский долг, — спокойным тоном вымолвил он. — Я хочу, чтобы Лейни поняла разницу между подлинной любовью и безотчетной пылкой влюбленностью.

Было что-то зловещее в том, как Рики старался использовать пятилетнего ребенка для достижения собственных целей.

— Вон как! — воскликнула Терри. — И что же, по-твоему это такое, подлинная любовь? А то я не уверена, способна ли распознать ее.

— Так позволь мне объяснить. — Рики выдержал паузу и с нарочитой размеренностью продолжал: — Подлинная любовь — это когда человек берет на себя определенные обязательства по отношению к своей семье и выполняет их, невзирая ни на какие обстоятельства. Это прямая противоположность той безрассудной страсти, которая связывает тебя с Кристофером Паже, чувству поверхностному, лишенному внутреннего содержания…

— В таком случае у меня, видимо, недостаточно тонкая натура, и я не заслуживаю тебя. — Терри осеклась. То, что она чувствовала, было слишком важным, чтобы позволять себе быть саркастичной. — Неужели ты не понимаешь? Мне нравится работать с Крисом. Обстоятельства, говоришь? Он не имеет — и никогда не имел — к этому никакого отношения. И это не я хотела, чтобы ты стал величайшим в мире антрепренером. Это была твоя мечта. А я желала одного — чтобы мы жили подлинной жизнью.

Он покачал головой.

— Тебе не угодишь. С одной стороны, ты хочешь, чтобы я был хорошим отцом для Лейни, а с другой, недовольна именно тем, что я стал для нее хорошим отцом. У тебя никогда не выиграть.

— Ты всегда в выигрыше, Рики, — тихо возразила Терри. — Но на сей раз я не дам тебе выиграть. — В горле у нее пересохло. — Я не позволю, чтобы Елена посвятила свою жизнь тебе.

Рики уперся ладонями в разделочный столик.

— Лейни совсем не то что ты, и она смотрит на меня совсем другими глазами. У нее, как и у меня, богатое воображение. Тебе недоступен тот уровень, на котором мы с ней общаемся. — Голос мужа звучал все более весомо: — Ты должна подняться над своей ревностью и признать, что лучшего отца не найти.

Терри не могла вымолвить ни слова. Ей оставалось лишь принять горькую правду: Ариас свято верил в то, что он незаменим. Он всегда рассматривал Елену в контексте собственных желаний, и если ему требовалось использовать ее для оказания давления на Терезу, он не колеблясь шел на это, искренне считая, что действует в интересах дочери. Терри поняла, что эта правда, возможно, и есть самая страшная. Муж был не просто себе на уме, в глубине души он верил, что счастье Елены неразрывно связано с тем, насколько счастлив он сам.

— Я ухожу от тебя, — сказала Терри.

Рики как будто оцепенел. Погруженные в полумрак, они наблюдали друг за другом.

— Ты не сделаешь этого. — Он старался говорить как можно более ровным тоном. — По крайней мере, не посоветовавшись с консультантом-психологом. Я договорюсь о приеме. Давай дадим друг другу полгода сроку.

Терри не сразу осознала смысл сказанного, а в следующий момент с губ ее сорвались слова, в которых она уже не сомневалась:

— Тебе не поможет никакой консультант. Как, впрочем, и мне.

Рики казался уязвленным:

— Что между нами такого, чего мы не могли бы поправить?

В его голосе вдруг обнаружились жалобные нотки, и на какое-то мгновение Терри даже захотелось утешить мужа. Но было слишком поздно.