Семья Корлеоне - Фалько Эд (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗

— Я просто вспомнил, как в детстве любил сидеть на этом мостике и наблюдать за поездами.

Из кухни донесся голос миссис Колумбо:

— Ох уж эти поезда! Вечно они грохочут под окнами! Да сохранит меня от них господь!

Встретившись взглядом с Сонни, Сандра улыбнулась. Эта улыбка оправдывала вечно брюзжащую миссис Колумбо, красноречиво говоря: «Тут уж ничего не поделаешь, вот такая она, моя бабушка».

Миссис Колумбо вошла в комнату, держа в руках блюдо с тушеной картошкой, которое она поставила перед Сонни.

— Это приготовила моя Сандра, — с гордостью объявила она.

Отодвинувшись от стола, Сонни скрестил руки на животе. Он только что поглотил три порции телятины, а помимо них — целую тарелку лапши под острым соусом, да еще овощи, в том числе целый фаршированный артишок.

— Миссис Колумбо, — воскликнул Сонни, — такое от меня услышишь нечасто, но сейчас я клянусь вам, что не смогу больше съесть ни одного куска!

— Mangia! — сурово приказала миссис Колумбо, тяжело опускаясь на свое место и пододвигая Сонни тарелку с картошкой. — Сандра приготовила это специально для тебя!

Как обычно, она была одета во все черное, хотя ее муж умер больше десяти лет назад.

— Non forzare… — начала было Сандра, обращаясь к бабушке.

— Никто и не заставляет меня есть! — остановил ее Сонни.

Отправив в рот солидную порцию картошки, он принялся ее жевать, всем своим видом показывая, что в жизни своей не пробовал ничего более восхитительного, а Сандра с бабушкой сияли, как будто им доставляло огромное наслаждение смотреть, как он ест. Когда на тарелке ничего не осталось, Сонни отодвинул ее от себя, поднял руки и сказал:

— Non piъ! Grazie! Если я съем еще хоть один кусочек, — со смехом добавил он, — я лопну.

— Ну хорошо, — улыбнулась миссис Колумбо, указывая на крошечную гостиную по соседству с кухней, вся обстановка которой состояла из дивана у стены, кофейного столика и мягкого кресла. Над диваном висел писанный маслом лик Христа, искаженный в муках, а рядом с ним еще один холст, изображающий Деву Марию, воздевшую к небу взор, полный бесконечного горя и в то же время надежды. — Ступайте, посидите там. Я принесу кофе.

Встав из-за стола, Сонни взял руку миссис Колумбо.

— Обед был просто восхитительный, — сказал он, поднося ее пальцы к губам. — Grazie mille!

Подозрительно смерив его взглядом, миссис Колумбо повторила:

— Ступайте, посидите. Я принесу кофе.

Пройдя в гостиную, Сандра села на диван. Ее темно-синее платье едва доходило до колен, и она провела руками по ткани, расправляя складки.

Сонни, остановившись посреди комнаты, наблюдал за Сандрой, не в силах решить, то ли подсесть к ней на диван, то ли устроиться напротив в кресле. Он оглянулся. Миссис Колумбо возилась на кухне у плиты. Сандра робко улыбалась, ничем не подсказывая, как ему быть. Сонни быстро прикинул, что может провести минуту-другую наедине с Сандрой, и подсел к ней. У нее на лице тотчас же расцвела улыбка. Ободренный, Сонни взял ее руку, глядя ей в глаза. Он старался смотреть Сандре в лицо, не опуская взгляд на ее груди, однако он знал, что они уже налились и стремятся вырваться из оков простенькой белой блузки. Ему нравились смуглая кожа и черные глаза Сандры, и ее волосы, такие темные, что они казались чуть ли не синими в последних лучах солнца, проникающих в окно гостиной. Сонни знал, что Сандре всего шестнадцать, однако она уже была полностью сформировавшейся женщиной. У него мелькнула было мысль поцеловать ее, но он не знал, как она к этому отнесется. Сонни пожал ей руку, и когда она ответила на его рукопожатие, оглянулся, убеждаясь в том, что миссис Колумбо по-прежнему на кухне, затем наклонился к Сандре, поцеловал ее в щеку и откинулся назад, чтобы хорошенько ее рассмотреть и оценить ее реакцию.

Выкрутив шею, Сандра привстала, чтобы лучше видеть дверь на кухню. Судя по всему, удовлетворившись тем, что бабушка им не помешает, она положила одну руку Сонни на плечо, другой взяла его за затылок, привлекая к себе, и поцеловала в губы — с чувством, сладостно, страстно. Когда ее язык прикоснулся к губам Сонни, все его тело откликнулось возбужденным трепетом.

Оторвавшись от Сонни, Сандра снова расправила платье. Мельком взглянув на кавалера, она тупо уставилась перед собой. Пододвинувшись к ней, Сонни обнял ее, жаждая насладиться новым поцелуем, однако Сандра уперлась руками ему в грудь, удерживая его. И тут из кухни донесся раскатистый голос миссис Колумбо.

— Эй! — окликнула она. — Почему это я не слышу никаких разговоров?

Когда она через мгновение заглянула в гостиную, Сонни и Сандра чинно сидели в противоположных концах дивана, с улыбкой глядя на нее. Проворчав что-то себе под нос, миссис Колумбо снова скрылась на кухне, а затем вернулась с большим серебряным подносом, на котором стояли кофейник, две изящных чашечки и три вафельных трубочки с начинкой.

Жадно посмотрев на трубочки, Сонни неожиданно для самого себя заговорил снова, пока миссис Колумбо разливала кофе. Он с удовольствием рассказывал о себе, о том, как он надеется со временем добиться успеха в жизни, как ему хочется работать вместе со своим отцом, о том, какое у его отца процветающее предприятие — компания по торговле оливковым маслом «Дженко пура», о том, что это масло продается во всех продовольственных магазинах города, а со временем, возможно, будет продаваться по всей стране. Миссис Колумбо слушала его, кивая. Еда нисколько не мешала ему говорить. Сонни отпивал маленькими глотками кофе и говорил. Откусив кусок трубочки, он мгновение наслаждался ее вкусом, затем снова продолжал говорить, время от времени украдкой оглядываясь на Сандру, хотя миссис Колумбо не сводила с него глаз.

Лука Брази сидел за столом напротив своей матери, уронив голову на руки. Мгновение назад он спокойно ел и гонял в голове свои мысли, не обращая внимания на мать, пространно разглагольствующую о том и о сем, но тут она снова завела разговор на свою излюбленную тему насчет того, чтобы покончить с собой, и у Луки опять разболелась голова. Временами головные боли были настолько сильными, что ему самому хотелось вышибить себе мозги пулей, только чтобы прекратить это адское мучение.

— И не думай, что я это не сделаю, — говорила мать.

Лука принялся лихорадочно растирать виски. Здесь, в аптечке в ванной, у него был аспирин, а в доме на Третьей авеню — и кое-что посильнее.

— Не думай, что я это не сделаю, — повторила мать. — Я уже все тщательно обдумала. Ты даже не представляешь себе, что это такое, иначе ты бы так не поступал со своей родной матерью. Мне постоянно приходится жить в страхе, что в дверь постучат соседи и скажут, что мой сын убит или что его посадили в тюрьму. Ты не представляешь себе, что это такое, изо дня в день. — Она смахнула с глаз слезы уголком белой бумажной салфетки. — Уж лучше умереть!

— Ма, — устало произнес Лука, — пожалуйста, перестань.

— Не перестану! — упрямо сказала мать.

Бросив на стол вилку и нож, она отодвинула тарелку. На ужин были фрикадельки с макаронами. Все блюда получились ужасными, поскольку кто-то из соседей сказал матери, что какой-то крутой гангстер собирается расправиться с ее сыном, и у нее из головы не выходили кадры из фильма с участием Джеймса Кэгни, [28]где его подстреливают на улице, а потом притаскивают к дому его матери и бросают под дверью, всего перевязанного бинтами, как мумия. И мать представляла себе, как с ее Лукой произойдет то же самое, поэтому макароны она переварила, соус у нее подгорел, и вот теперь загубленный ужин стоял на столе зловещим предвестником чего-то еще более худшего, и она твердила, что скорее сама наложит на себя руки, только чтобы не увидеть, как ее сын будет убит или отправится за решетку.

— Не перестану! — повторила она, принимаясь всхлипывать. — Ты ничего не знаешь!

— Чего такого я не знаю? — сказал Лука.

Ему начинало казаться, что его мать как-то незаметно превратилась в старуху. Он еще помнил время, когда она одевалась со вкусом и пользовалась косметикой. Когда-то мать была красивой. У нее были яркие глаза, и на одной фотографии она была снята в длинном розовом платье с зонтиком в тон; она смотрела, улыбаясь, на своего мужа, отца Луки, который также был рослым и широкоплечим. Мать вышла замуж молодой девушкой, когда ей еще не исполнилось и двадцати, и родила Луку в двадцать один. Теперь ей было шестьдесят, что делало ее старой, но не древней, однако Луке она казалась именно такой — древней, дряхлой, кожа да кости; под сморщенным пергаментом лица отчетливо проступают очертания черепа, серые волосы жидкие и редкие, а на макушке лысина. Теперь мать носила только убогие черные наряды — старая карга, одетая в лохмотья. Она была его мать, но, невзирая на это, Луке было все труднее смотреть на нее.