Неро Корлеоне - Хайденрайх Эльке (читать книги онлайн .TXT) 📗

Эльке Хайденрайх

Неро Корлеоне

Кошачья история

Предисловие

Перед вами удивительная книжка: только возьмешься ее читать, как история начинает множиться. Она словно детский калейдоскоп — повернешь чуть-чуть, посмотришь под иным углом — и картинка изменилась: вроде стеклышки все те же, а узор — другой.

Почему так выходит? Да потому что ее создатели известная немецкая писательница Эльке Хайденрайх и художник Кинт Бухгольц обладают редким талантом — заново открывать для читателя хорошо известные сюжеты и образы. Они словно играют с нами, предлагая прочесть книжку то так, то этак. Вот и на этот раз — вроде перед нами обычная «кошачья сказка», но постойте, почему тогда этот черный кот так похож… то на немецкого философа, то на итальянского мафиози? Причина, конечно, не только в имени, но и в повадках и даже, не побоюсь сказать так про простого деревенского кота, — в мировосприятии! Ну, прямо хоть кино про него снимай! «Дон Неро Корлеоне — крестный отец кошачьей мафии»… И уж если речь зашла про кино — тех, кто любит, чтобы на картинке все было как в жизни, несомненно, порадует почти документальный реализм иллюстраций Бухгольца. Но «фотографическое» сходство обманчиво: приглядитесь и поймете — это не просто «милые кошечки». Каждый персонаж у этого художника — индивидуальность, не похожая ни на кого другого личность: и неважно, человек ли это, кот или, допустим, осел. Кинт Бухгольц — мастер создавать яркие запоминающиеся образы. А еще он способен в один-единственный рисунок вместить целую историю, вовлекая и зрителя в ее создание: что было раньше, что будет потом? Вместе с художником мы как бы становимся соавторами и сочиняем книжку на свой вкус и, возможно, — про себя.

А еще — обратите внимание: у иллюстраций Бухгольца есть свое особое настроение и мелодия. Присмотритесь и прислушайтесь, и вы обязательно ее услышите. Вот сидят на фоне ночного неба две кошки. Знакомая картина, виденная нами всеми не однажды. Ничего особенного? Но почему тогда так хочется задержаться на этой странице? Да потому что каждому из нас нужны вот такие минуты — покоя и гармонии. Долгое время у меня в комнате висел плакат с этой картинкой. И я привыкла смотреть на него, засыпая. После суеты и шума прошедшего дня он наполнял меня тишиной и умиротворением и дарил уверенность: завтра все будет хорошо!

А знаете, хотя считается, что черные коты приносят неудачу, Неро Корлеоне, как и знаменитый его литературный предшественник Кот в сапогах, принес своему хозяину — автору этой книжки — богатство и известность почти сказочные. Еще бы: книга переведена на 25 языков и издана миллионными тиражами! Уверена, что и в России Неро Корлеоне не растеряется и сумеет отыскать уютный уголок в сердце каждого.

Юные читатели, наверное, найдут жизнеописание черного кота Неро Корлеоне забавным. А взрослые вдруг почувствуют, как незамысловатый рассказ о котенке-сорванце превращается в мудрую притчу — где есть место дерзости и самонадеянности юности и благородству и мудрости зрелости.

Ольга Мяэотс

Мадоннина так давно жила на крестьянском дворе, что никто уже и не помнил, сколько ей лет. Десять? Двенадцать? Шестнадцать? Или, может, всего-навсего восемь? Мадонниной ее прозвали оттого, что шерстка на рыженькой головке в точности посередине была благочестиво разделена пробором, как у маленькой Мадонны. Дважды в год у нее появлялись котята, весной и осенью, и, если крестьянин своевременно обнаруживал новорожденных в их укрытии, он их топил. Своевременно — значит прежде, чем они откроют глаза и засеменят за матерью во двор. Ведь тогда он уже не мог их утопить и кричал в отчаянии: «Troppi gatti! Troppi gatti!»— что означало: «Слишком много кошек! Слишком много кошек!» Но он сохранял им жизнь, подыскивал для них местечко в других усадьбах, раздаривал соседям, а что оставалось, то кормилось вместе со всеми. Кошек и впрямь было много: Паоло, старый черно-серый полосатый кот, почти совсем беззубый, потом Красавчик Феликс, весь светло-серый, очень элегантный, но когда он был молодым и слишком настырным, куры выклевали ему один глаз, а еще рыжая Мессалина да Бифф с Баффом, два обжорливых драчуна, которые очищали двор от крыс и мышей, и каждый год к этой компании присоединялся какой-нибудь детеныш Мадоннины, и, если ему хватало силенок добиться, чтобы его признали, все было хорошо. Начальствовала во дворе старая ворчливая собака. Куры, понятно, умом не блистали, но, когда их дразнили или пытались украсть яйца, они очень даже умели постоять за себя — достаточно вспомнить Красавчика Феликса. Ну а у кошек командовала маленькая упрямая Мадоннина. Во всем был свой порядок.

До той самой пятницы, 17 ноября.

Тут не мешает кое-что пояснить: наша история начинается в Италии, и если у нас в Германии опасный, несчастливый день, день потерянных кошельков, несостоявшихся поцелуев и прыщиков на носу — пятница, выпадающая на 13-е, то в Италии — это пятница, 17-е. Ноябрь вообще считается несчастливым месяцем, а уж если 17 ноября приходится на пятницу и вдобавок именно в этот день с темного угрюмого неба барабанит дождь под злые перекаты грома, то ничего хорошего не жди.

И в такой вот день Мадоннина окотилась. Котят было четверо, и впервые среди них был один черный — черный как смоль, как вороново крыло. Нет, не совсем черный: правая передняя лапка была белой. Но это еще не все. Это был un maschio, мальчик, мужчина, кот. Черный кот, рожденный в пятницу 17 ноября под гром и молнии, в полдень, high noon. Ой-ой. Назвали его Неро. Неро значит «черный».

Однажды вечером в начале декабря крестьянин, как обычно, поставил для своих кошек большую жестяную миску с лапшой, рисом, белым хлебом и молоком, положил туда немножко мяса и тут впервые увидел четырех малышей. Мадоннина привела их с собой и отвоевала для них местечко у миски.

«Porco dio! — вскричал крестьянин. — Quattro! Е un nero!»Проклятие я переводить не буду, а все остальное означает: «Четверо! И один черный!» Двух серо-белых полосатиков он через несколько недель пристроил в горах у своего друга, в амбаре у которого водились мыши и который с удовольствием взял двух крепких молодых кошек — пусть зарабатывают пропитание охотой на мышей. Маленькая, очень похожая на Мадоннину рыжая с белым кошечка — ее назвали Розой — так неловко и глупо вела себя во время кормежки, что он решил пока оставить ее при матери, а там видно будет. Кроме того, у Розы были небесно-голубые, до невозможности косые глаза — не поймешь, смотрит ли она в тарелку или разглядывает облака на небе. Ничего более смешного крестьянин в жизни не видел. А Неро, этого маленького черныша, он просто не мог поймать. Бывало, нагнется к нему, протянет руку, а Неро уже и след простыл. Исчез котенок, быстрый и неуловимый, как молния.

«Furbo! — кричал крестьянин, — Хитрец! Diabolo nero!Черный дьявол!» Но поймать котенка ни разу не сумел, а животные во дворе, переведя дух, говорили: «Хоть бы все обошлось!»

Но все шло не очень хорошо.

В кратчайшее время Неро зажал всех в кулак, точнее сказать, в свою маленькую белую лапку с острыми, как ножи, когтями. Куры каждый день добровольно приносили ему свежее яйцо, с тех пор как он однажды открыл свою маленькую пасть с острыми зубами, громко фыркнул и объявил:

— Я, собственно, могу так долго гонять вас по всей округе, что у вас времени не останется откладывать яйца. — Он распушил свои длинные белые усы и выдрал у Камилло, самого храброго петуха, парочку перьев, после чего глупые куры до смерти испугались и безропотно подчинились: каждый день свежее яйцо для Неро. Он раскалывал его на камне и выхлебывал. Причмокивал, мурлыкал и жмурил круглые ядовито-зеленые глаза, превращая их в узкие щелочки. Но ничто не ускользало от его внимания. Почти покончив с едой, он всякий раз звал глупышку Розу и позволял ей доесть остатки. Она всегда сидела чуть поодаль, с восхищением смотрела на него и смиренно ожидала своей очереди, а он никогда о ней не забывал. Пожалуй, это была единственная хорошая его черта — забота о глупышке Розе. Он защищал ее, делился с ней трофеями своих набегов, по вечерам приводил ее к жестяной миске, если она опять спала наверху в сене и пропускала кормежку. И к своей матери, Мадоннине, он питал определенное уважение, во всяком случае, никогда не поднимал на нее лапу.