Где бы ты ни скрывалась - Хейнс Элизабет (мир бесплатных книг txt) 📗

— Пора просыпаться, моя красавица, — сказал он.

Я села, стараясь не обращать внимания на боль в затылке.

— Ого! Тосты, сок да еще шампанское! Ты думаешь, я мало выпила за последние сутки?

— Может быть, и много, но не со мной! — Ли быстро стянул джинсы и футболку и улегся в постель, обняв меня одной рукой, а другой отламывая кусочек тоста. — Счастливого Рождества! — сказал он.

Я поцеловала его. Потом еще раз, да так, что чуть не свернула поднос, а потом выпила соку.

— Я вчера был не в форме, — сказал Ли.

Я с удивлением посмотрела на него:

— Не в форме? Но почему?

— Потому что я чуть не умер от ревности, — сказал он ровным голосом. — Ты гуляла в городе одна, в этом платье, без меня… прости, я был не прав.

Последовала пауза. Ли жевал тост, я нарушила затянувшееся молчание:

— А почему ты так реагируешь на красные платья?

— Не на все, только на твое. А если точнее — на тебя в красном платье.

— А я видела тебя вчера в городе, — сказала я. — Ты спорил с какими-то типами.

Он молча отодвинул поднос на край кровати и взял меня за руку.

— Ты что, торгуешь наркотиками?

— Зачем ты задаешь мне эти вопросы, Кэтрин? Сама знаешь, что я не могу на них ответить.

— Меня пугает твоя работа, — пробормотала я.

— Вот поэтому и не стоит говорить о ней.

— Но если тебя ранят или изобьют до полусмерти, как я узнаю об этом? Твои друзья позвонят мне?

— Меня не ранят.

— Ну а вдруг?

— Ничего «вдруг» не бывает. — Он забрал из моих рук пустой стакан, поставил на тумбочку, взял меня за плечи и уложил обратно в постель.

— Ох, Ли, у меня голова раскалывается!

— Ничего, у меня от этого припасено одно прекрасное лекарство.

Разумеется, лекарство не помогло, но я была рада, что мы его попробовали.

Суббота, 22 декабря 2007 года

Я отпустила его руку и отпила из бокала. Холодное белое вино — я всегда его любила, но сейчас желудок сводило, то ли от избытка алкоголя, то ли от неловкости.

— Похоже, я уже напилась, — призналась я с улыбкой.

Стюарт окинул меня оценивающим взглядом:

— Действительно, ты немного порозовела.

— Может быть, пойдем домой? — Внезапно мне расхотелось сидеть в баре. Всего пара бокалов — и больше не лезет. А когда-то я могла тусить почти всю ночь, а утром вставала свеженькая как огурец.

Мы вышли на воздух, и я почувствовала, что ноги у меня дрожат.

Стюарт обнял меня за плечи:

— Держись, старушка! Сама дойдешь?

От его прикосновения я слегка сжалась, но не думаю, что он заметил. Умом и сердцем я хотела… хотела его… однако тело сопротивлялось, не желало его подпускать.

— Я тут поразмышляла над тем, что ты говорил раньше, по поводу общения с другими людьми. Думала, что, если я пойду лечиться, это мне поможет… освободиться от своего синдрома.

— Правда?

— Ну да. Но теперь мне кажется, что общение с тобой, например, снимает стресс гораздо лучше, чем любые расслабляющие практики.

— Это что, такой витиеватый комплимент в мой адрес? — засмеялся Стюарт.

Я тоже засмеялась:

— Ага. Знаешь, я не всегда была такой, как сейчас. — Зубы у меня немного стучали.

Мы завернули на Толбот-стрит.

— Да что ты? — смеясь, спросил он. — То есть иногда была трезвой?

Я шутливо пихнула Стюарта локтем в бок, но сразу же снова водрузила его руку себе на плечо.

— А вот и не угадал. Раньше я могла болтаться по барам всю ночь. Каждую ночь, если было время. Пила как не знаю кто. Дома почти не бывала. В общем — дура полная.

— Почему сразу «дура»?

— Ну, я подвергала себя такому риску! Представляешь, иногда я так напивалась, что вообще не помнила, что происходило потом… Короче, я могла остаться дома у незнакомого парня, понимаешь? Или пригласить мужика, с которым только что познакомилась, к себе домой. Сейчас, когда я оглядываюсь назад, я удивляюсь, что со мной тогда ничего не случилось.

— Я тоже очень этому рад.

— Ха! Наверное, ты не прочь был бы познакомиться со мной в то время? — игриво спросила я.

Стюарт сжал мое плечо:

— Я рад, что вообще смог с тобой познакомиться.

«Черт возьми, ну не будь таким бесконечно милым. Я этого не заслуживаю!»

— Это еще не все, — сказала я. — Меня дважды принудительно госпитализировали. Короче, два раза забирали в психушку, понимаешь? Чтоб ты знал.

— После того, как на тебя напали?

— В первый раз сразу после этого. Меня выписали из больницы, ну, когда… э-э-э… травмы зажили, — не думаю, что тогда их особенно интересовало, что происходит в моей голове. Но я… тогда не могла следить за собой, мало чего вообще могла. Короче, однажды в аптеке у меня случилась истерика и меня забрали люди в белых халатах.

— Фельдшеры, наверное. Психиатрическая неотложка. Иногда им помогают полицейские.

— А потом примерно год лечения, пока дело не пошло в суд. И во время процесса у меня опять случился срыв, пришлось ложиться в больницу еще раз.

— Но тебе там помогли?

Я пожала плечами:

— Наверное. По крайней мере, я теперь могу жить одна. Я прошла долгий путь, очень долгий. Хочу, чтобы ты знал.

Стюарт кивнул:

— Да, я это вижу. Но это не имеет значения.

— Точно?

— Точно.

Мы подошли к дому. Стюарт отпер дверь своим ключом и тихо, спокойно сказал мне:

— Проверь один раз. Только один.

Я бросила в его сторону сердитый взгляд — мол, сколько хочу, столько и проверяю, но мне и правда хватило одного раза. Это потому, что он был рядом.

Мы поднялись на один пролет и остановились около моей двери.

— Спасибо, что согласилась прогуляться со мной сегодня, — сказал Стюарт.

А я молча на него смотрела, чувствуя, что между нами начинает расти стена отчуждения.

Я уж и не помню, кто сделал первый шаг, но внезапно мои руки оказались у него на талии, под курткой, и я прижималась к нему со всей силой, на которую была способна. Он провел здоровой рукой по моим волосам — странное ощущение, и внезапно я поняла, что волосы-то у меня совсем короткие! Как будто я совсем не я… Мне захотелось снова отрастить волосы, чтобы он мог играть прядями, пропускать их сквозь пальцы.

Он еле слышно выдохнул, и тут я подняла голову и поцеловала его. Он сначала замер, но только на секунду. Рука, бережно поддерживавшая мой затылок, переместилась на щеку, он погладил ее прохладными пальцами. А потом начал целовать меня — страстно, жадно, от него слегка пахло пивом. Колени у меня подогнулись, Стюарт крепко обнял меня за талию. Очень крепко, несмотря на больную руку.

В этот момент, по всем канонам невроза, мне полагалось запаниковать и забиться в истерике. Однако я желала лишь одного: чтобы он держал меня в своих объятиях вечно. Он слегка отодвинулся от меня, взглянул в глаза — наверное, проверял, насколько я пьяна. Видимо, результаты проверки его удовлетворили, поскольку он снова впился в мои губы, на этот раз еще более страстно, царапая меня отросшей за день щетиной.

В конце концов он отстранился, и я с неохотой вынула руки из-под его рубашки — как они могли попасть туда? Он отступил на шаг.

«Только посмей сказать сейчас „извини меня“! Только посмей!»

— Хочешь зайти? — спросила я, глянув на свою дверь.

Я мечтала сорвать с него одежду и упасть в постель. В тот момент я готова была заплатить ему, только бы он остался. Я жаждала упоения, близости.

Но по лицу Стюарта я видела, что он пытается побороть себя. Пожирая меня глазами, он стоял не двигаясь, но вдруг покачал головой. Потом шагнул ко мне, поцеловал в горячую щеку и прошептал:

— До завтра!

И, перескакивая через две ступеньки сразу, помчался наверх. Я слышала, как щелкнул отпираемый замок, как хлопнула дверь, и потом все стихло, и я осталась у своей открытой двери, как будто был будний день и я только что пришла с работы.

Но только меня качало, как тростинку на ветру, и отчаянно хотелось писать.