Ничья - Латынина Юлия Леонидовна (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
На следующий день заместитель уполномоченного ФСБ по краю Валентин Рындя отдал негласный приказ усилить слежку за организованной преступной группировкой, возглавляемой Сергеем Вырубовым по кличке Малюта. Все телефоны Малюты прослушивались; территорию возле его офиса обложили тройным кольцом. За машинами Малюты и Миши-кимоно везде следовал хвост.
Но самое поразительное, что никакого ощутимого улова эти меры не дали. Малюта никак не готовился к войне. Не созывал боевиков, не проводил длинных совещаний и на виллу Малюты не приезжали те люди через которых вернее всего был бы передан приказ киллеру. Малюта ездил по городу как обычно, не усиливая мер безопасности. Правда, «как обычно» означало бронированный «мерседес» и джип с автоматчиками. Единственное, о чем донесли осведомители Рынди, так это о том, что Малюта заметил усилившуюся слежку и был весьма недоволен.
На всякий случай Рындя проинструктировал одну из вызванных для слежки групп, чтобы они были готовы к любым действиям. Чекист, возглавлявший эту группу, очень сильно зависел от Рынди. Месяцев восемь назад он брал по приказу Рынди под крышу небольшую сеть ларьков, и так случилось, что хозяин ларьков, из которого он выбивал подпись под дарственной, помер прямо в кабинете чекиста. Рындя отмазал своих подчиненных и замел следы, но именно этой группе Рындя поручил поработать с Прашкевичем.
Рындя был из совсем другого поколения правоохранителей, чем Прашкевич. Прашкевич, в конце концов, умел только арестовывать и подставлять. Бывший замначальника УВД справедливо полагал, что он тем и отличается от бандитов, что не убивает людей. Зам уполномоченного ФСБ по краю Валентин Рындя знал, что такое вкус крови.
И сейчас – впервые в жизни – Рындя не понимал, что происходит.
Человек деятельный и жестокий, он не мог понять одной простой вещи: Елена была слишком нерешительным человеком. Она не отдала пленку Малюте и она не вернула ее Семину. Она положила ее в ящик стола рядом с коробочками сангины и угля для рисования, и стала думать, что делать с пленкой.
Она думала час, потом два, потом день, и оказалось, что историю с пленкой можно отодвинуть немного подальше, а вместо этого взять мольберт и начать рисовать. Зам уполномоченного ФСБ по краю Валентин Рындя не мог себе представить, что за пленку заплатит не Вырубов, а сама Елена. Кроме того, он не мог себе представить, что человек может заплатить за пленку пятьдесят тысяч долларов и положить эту покупку в дальний ящик стола.
Спустя несколько дней в Нарыме начался хоккейный турнир: Малюта, разумеется, открывал мероприятие, а по окончании первого матча победившую команду повезли в полном составе ужинать в клуб «Капитолий». Клуб, кстати, давно уже не принадлежал Неелову: тот спешно продал его своим партнерам и уехал из города. Малюта, разумеется, праздновал тут же, только команду посадили в общем зале, а Малюта с несколькими приближенными затворился в отдельном кабинете. Елена тоже была с ними.
Малюта мало пил и много веселился, и только один раз, после чьего-то звонка, сделался задумчив.
– Что такое? – спросила Елена.
– Да пустяки. Опять Семин с жиру бесится. Не лень ему чекистам деньги скармливать, вторую неделю они за мной таскаются…
Елена едва заметно вздрогнула. Ужин кончился, и Елена спустилась вниз, в вестибюль, а Малюта со свитой ненадолго задержались в общем зале. Учтивый швейцар подал Елене шубку и помог ей одеться, а когда она повернулась, то увидела, что рядом с ней стоит Виктор Семин и еще кто-то – вероятно, его охранник – контролирует выход из зала.
– Лена, мне надо с тобой поговорить, – сказал Семин.
– О чем?
– Ты знаешь, о чем.
Елена вскинула голову.
– О кино, да?
Семин смертельно побледнел.
– Нам не о чем говорить спустя столько месяцев, кроме как об интересном кино, – с усмешкой спросила Елена.
– Лена, ты делаешь громадную ошибку. Эта пленка, я о ней знаю – это монтаж. Фальшивка. Ее запустили очень ловко, чтобы заставить подраться меня и Малюту. И пока мы будем драться, москвичи вернутся в наш регион.
Елена молчала.
– Лена, я понимаю. Я страшно виноват перед тобой. Я… поверь мне, все эти месяцы не было дня, чтобы… Я понимаю, как ты относишься ко мне, но пожалей хотя бы Вырубова. Ты думаешь, ему будет хорошо, когда в городе начнется гражданская война?
Елена по-прежнему не поднимала глаз от пола.
– Я клянусь, что если ты отдашь мне эту пленку, я сам принесу ее Малюте. Но я должен это сделать сам… Черт побери, но ты же не думаешь, что я способен так подставить своего партнера?
Елена внезапно подняла голову, и Семин обернулся. К ним, через весь вестибюль, шел Малюта. Вестибюль был огромен и весь украшен старинными зеркалами в барочных бронзовых рамах, и в этих зеркалах они трое отражались очень хорошо: высокий, поджарый Вырубов с твердым подбородком гангстера и печальными глазами Пьеро, и Виктор Семин – полноватый сорокасемилетний мужик, с намечающейся залысиной и в очках. И между ними – худенькая невысокая женщина в длинном черном платье.
Семин глядел в зеркало, как жертва глядит в дуло пистолета. Никогда еще в жизни он не испытывал такого унижения.
Всю жизнь самый известный нарымский предприниматель шел нос в нос с самым крутым нарымским авторитетом. Семин мог позволить себе новенькую «девятку», а Малюта мог позволить себе старенький «мерседес». Семин покупал прииск – и Малюта покупал прииск. Семин крал нефтяную компанию – и на ту же компанию претендовал Малюта.
Но чтобы купить прииск и украсть компанию, Семин просиживал дни и ночи за письменным столом. А Малюта – ему не было дела до письменного стола. В конечном итоге, он так и не стал бизнесменом, потому что его последним аргументом всегда был ствол.
И теперь зеркало беспощадно демонстрировало, что разница во внешности между Семиным и Малютой та же, что между иномаркой «запорожец» и иномаркой «мерседес».
Семин молча повернулся и вышел из клуба.
На обратном пути Малюта ни разу не перемолвился с Еленой. Он сидел на заднем сиденье просторной иномарки и то и дело тыкал пальцами в кнопки мобильника, делая вид, будто страшно поглощен.делами.
Дома он молча прошел в спальню, скинул куда-то на пол пиджак, расстегнул пуговицу черной рубашки, сел на кровать и закурил. Когда Елена вернулась из ванной, он все так же сидел, расставив длинные сильные ноги, и курил. На ковре темнела кучка пепла.
Елена, в белом шелковом пеньюаре, подсела к Малюте и обняла его за плечи.
– Надеюсь, ты меня к нему не ревнуешь? – спросила Елена.
Вырубов взял ее за подбородок.
– Представь себе, ревную, – ответил он. – Исключительно к нему, и причем независимо от его внешнего вида. Даже если завтра он поправится на полцентнера, все равно буду ревновать.
Елена улыбнулась через силу.
– Почему? – одними губами спросила она.
– Тебе нравятся плохие люди. Я, видимо, для тебя недостаточно плох.
Елена позвонила Семину утром на следующий день. Сначала она позвонила ему на мобильный, который был отключен эдак года полтора назад, а потом – на прямой офисный телефон, который, как выяснилось, не поменялся.
– Это я, – сказала Елена, – мы могли бы встретиться сегодня в семь. Там же, где последний раз.
– В смысле, где вчера? – спросил Семин.
– Нет, где мы встречались полтора года назад. Когда ты сказал мне, что женишься.
Миша– кимоно в полном одиночестве гонял бильярдные шары на третьем этаже, когда на пороге спортзала появилась Елена. Она была очень тщательно причесана и накрашена, и на ней был черный шелковый жакет и белая узкая юбка. В ушах ее Миша-кимоно заметил сережки с крупными бриллиантами -рождественский подарок Малюты. Последний раз на памяти Миши Лена одевалась так на Новый год.
