Дублет из коллекции Бонвивана - Ольбик Александр Степанович (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Глава одиннадцатая
Дома Татьяну ждали мать и Рощинский. Несмотря на солнечный свет, льющийся в окна, на столе были зажжены три витые разноцветные свечи. В центре стола, с двадцатью небольшими свечечками, стоял огромный круглый торт, который Анна Александровна заказала и на котором были написаны имя и количество лет виновницы торжества.
В комнате пахло воском и старостью, которая исходила от плаща Рощинского, который он оставил в прихожей. Сам он сидел на диване и смотрел на экран телевизора. Он не испытывал ни малейших эмоций, пребывая во власти апатии, которая смирительной рубашкой обездвижила его душу. Однако он нашел в себе небогатый резерв ощущений, чтобы изобразить на лице улыбку и поздравить Татьяну. Он сказал ей самые банальные слова и, достав из кармана кулончик, стал совать его ей в руку. Татьяна засмущалась. Покраснела и спрятала руку за спину.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласила она и отодвинула от стола простенький венский стул. — Прошу вас, садитесь, а то мне неловко, когда вы стоите…
Он опустился на стул, не зная, куда деть руки. Кулончик он положил на край стола, цепочка от него свесилась и отливала золотистой змейкой на фоне белоснежной скатерти.
Рощинский оловянно смотрел на желтые язычки свечей, находясь в полной неопределенности.
— Владимир Ефимович, тебе подать большую чашку или обычную, кофейную? — спросила Анна Александровна.
— Самую обыкновенную. Мне и так у вас хорошо.
Авдеева старшая вышла в другую комнату и возвратилась со свертком. Шорохнула бумага и на свет появилась довольно элегантная сумочка с ремешком через плечо. Авдеева обняла дочь и поцеловала.
Из отвисших, невыбритых щек Рощинского взирали усталые, слезящиеся глаза. Татьяна перехватила этот взгляд и ужаснулась одиночеству, которое они источали.
— Замечательный кулончик, — сказала Татьяна и взяла подарок в руки. — Это, наверное, очень дорогая вещь?
— Не дороже нас, Танюша, — Рощинский на мгновение почувствовал удовлетворение.
Татьяна вышла, но вскоре вернулась с кулончиком на шее. Искорки от язычков свечей играли в его золотисто-янтарных гранях. Взглянув на кулончик, Рощинский отвернулся — не кстати вспомнив бывшего владельца этой вещицы, который умер как раз во время ареста.
После кофе и вялого, отнюдь не праздничного разговора, Татьяна извинилась и, перекинув через плечо новую сумочку, пошла на свидание. Ее ждал Пуглов.
Когда дочь ушла, Авдеева сказала:
— Не пойму, что ее к этому оболтусу тянет.
— Этого не может понять никто, кроме нее самой, — рассудительно заметил Толстяк. — В жизни случаются совершенно необъяснимые вещи. Но Алик парень видный, всегда может защитить…
— Подальше бы от такой защиты.
— Сами разберутся. Хотя мне Пуглов нравится больше, чем его дружок. Тот, по-моему, циничный и способен на подлость. Может, я ошибаюсь и, дай Бог, чтобы ошибался.
— А мне кажется, что он увлекается наркотиками…
Авдеева убрала со стола.
— Может, сходим пройдемся, — предложила она.
Я не против. Только сначала зайдем в наше кафе, посидим, на людей посмотрим.
— Я тоже это имела в виду, а ты меня опередил. Мы как будто с тобой на одной волне.
Рощинский обнял Авдееву за плечи и осторожно прижался головой к ее голове, стараясь не испортить ее праздничную прическу.
Это были абсолютно разные люди. Даже внешне они смотрелись, как стог сена и лилия. Они шли по тротуару и женщина старалась подладиться под его шаг — неспешный, раскачивающийся, что, впрочем, ее ничуть не смущало…
Пуглов ждал Татьяну возле кинотеатра. В кафе «Лира», куда они зашли выпить в ее честь шампанского, Пуглов увидел кулон. Без единого слова Альфонс подсунул указательный палец под цепочку и потянул на себя. Авдеева широко раскрытыми глазами умоляла его не поднимать скандала.
— Прошу тебя, не надо, — тихо попросила Татьяна и взяла его руку.
— Сувенирчики! — губы его шевельнулись змейкой. — Налим одаривает?
— Перестань, при чем здесь он?
— Считаю до трех, — Пуглов стал медленно наматывать цепочку на палец.
— Умоляю тебя, кругом люди…
— Тогда ответь — кто это дерьмо тебе повесил на шею? — у Альфонса от злости побелели глаза.
— Это подарок Владимира Ефимовича… маминого знакомого…
Пуглов разжал пальцы. Его лицо стало принимать нормальный цвет. Он налил себе фужер вина и когда это делал, было видно, как мелко вибрирует его рука.
— Если это действительно так…Прости, Танюша…Я бы этого Налима… — Пуглов скрежетнул зубами.
Сначала мне твои выходки нравились, а сейчас меня от них тошнит. Ты, наверное, не очень в себе уверен, если ведешь себя, как жлоб.
— Ты же знаешь, что это не так, зачем дразнишь?
— А чем тогда объяснить твои выкидоны? Ты же в такие моменты похож на монстра…
— Не знаю, но это выше моих сил. Поверь, в такие минуты я себя ненавижу. Извини. Пойдем ко мне послушаем музыку. Пойдем, — Альфонс нежно взял ее за руку.
— Кто у тебя еще будет?
— Возможно, зайдет Игорь с Лелькой.
— Я бы сегодня с ним не хотела встречаться. Нет я ничего против него не имею, просто он Козерог, а я Водолей.
— Ладно тебе заноситься! Игорь к тебе расположен в общем неплохо, хотя считает отпетой ментовкой.
— В каком же смысле?
— А леший его знает, спросишь об этом у него сама.
Однако побыть им вдвоем не суждено было. Когда они поднимались по лестнице, снизу их окликнул Ройтс. У него в руках был большой целлофановый пакет с вином и фруктами. Лелька несла торт. Шла понуро, без былого энтузиазма.
Когда зашли в квартиру и Пуглов взглянул на Волкогонову, у него от удивления отвисла челюсть. Это была вовсе не Лелька. От всегда улыбающейся красавицы не осталось и следа. Перед ним находился изможденный, с синими кругами под глазами человек.
— Почему ты сегодня без макияжа? — спросил у нее Альфонс.
— Какое это имеет значение?
— Да перестань, Леля, отчаиваться, — он положил руку на ее плечо. — Сейчас попьем вина, немного разтормозимся и гори оно все синим пламенем.
— Алик, ответь — я очень похожа на ту, которую показывали по телевизору?
— Сначала ответь: а я похож на Алена Делона?
— Не надо меня утешать, я сама знаю, что фоторобот, как две капли воды, похож на меня.
Ройтс что-то говорил с Татьяной, которая тоже была удивлена разительными переменами, произошедшими с Волкогоновой.
Когда они уже сидели за столом, позвонила Пуглова: к ней пришел Плинер и хочет видеть Альфонса.
Пуглов отозвал в прихожую Ройтса и передал ему разговор с матерью.
— Развлекай тут девчат, — сказал он, — а я сбегаю к маман, может, ювелир принес деньги.
И за пятьдесят минут, которые ему понадобились, чтобы сходить к матери и возвратиться обратно, в его квартире и в жизни Татьяны произошли разительные перемены.
Из-за какого-то пустяка Игорь схамил Лельке и та, психанув, хлопнула дверью. И пока Татьяна готовила на кухне салат, он бросил в ее фужер таблетку севредола и отнес шампанское на кухню. Как змей-искуситель стоял у нее над душой, пока она не выпила вино до дна.
Менее чем через пять минут у нее начались в мозгах какие-то жуткие завихрения. Первое впечатление, будто она парит над землей. Кругом, насколько хватает взгляда, зеленые перекаты, бескрайние зеленые поля, по которым вразброс расходятся желтого цвета дороги. Светло, просторно, радостно. И она вдруг почувствовала себя гигантской стрекозой. Затем ее сознание претерпело удивительно приятный скачок в теплый бассейн, где полно обнаженных мужчин, один к одному похожих на Ройтса. Все они возбуждены и каждый из них стремится что-то вложить ей в рот. Ей хорошо, страшно, стыдно. Она переживает неведомое ранее состояние — ей хочется быть бесстыдной и она начинает делать судорожные движения губами, словно ребенок, прильнувший к материнской груди. И по мере того, как она делала такие движения, к горлу подступал удушающий комок. Она рефлекторно, сглотнув, мертвой хваткой сцепила зубы и в этот момент услышала душераздирающий крик. Это кричала стая обезьян, которые вдруг предстали перед ней на огромном зеленом дереве. Открыв корытообразные рты, они визжали и визг этот ломился в ее ушные перепонки и, кажется, доставал до самых заветных глубин мозга.
